Сокровища Пейрана

Наталья Щёголева, 2022

Рауль де Пейран появился в родных краях только для того, чтобы поднять из инвалидного кресла своего бывшего опекуна. Он может это сделать, но только при условии, что скроет лицо за маской и изменит имя, такой непростой след оставили события десятилетней давности. Тогда граф де Розаэль и его дочери, Жанна и Диана, отреклись от Рауля. Теперь пришло время этим сложностям разрешиться, и неожиданная помощь пришла в лице синеглазого юноши, которого израненным нашли в реке…К этой встрече Рауль и Жанна, Диана и Андре пришли через страшную боль, но сейчас всё как будто тихо, можно перевести дух, присмотреться друг к другу, снова обрести силу мечтать, но чтобы воплотить мечты в реальность, им всё-таки придётся дать прошлому бой.События разворачиваются в альтернативном фэнтезийном мире, общественный строй которого соответствует примерно XVII веку Западной Европы.Эта книга входит в цикл Лаганы.

I. Глава 01. Гроза.

— Сначала предаёшь, а потом вот так цепляешься?! Ты уж выбери что-то одно, старик… — ядовито усмехнулся высокий худой паренёк.

Как же этот глубокий голос не сочетается с таким хрупким телом! А ещё и эти костыли, на которые он так тяжело опирается! Юноша раздражённо смахнул со лба прядь чёрных спутанных волос, сердито сверкнул столь же чёрными глазами и снова потянулся к своей дорожной сумке, но не тут-то было…

— Предаю?! Я?! Тебя?! Рауль, сынок! Помилуй! Да разве ж я могу?!! Ведь ты самый дорогой мне человек!!!

— В самом деле?! Тогда зачем ты так со мной поступаешь?! Зачем?!

— Я?!.. Но… Послушай! Ты всё неверно понял!

— Не трогай меня! И слушать тебя я не желаю! Ведь и ты это не делаешь.

— Да ведь я только тобой и дышу! И кто же знает тебя лучше, чем я?!

— О как?! Что ж, верно, ты знаешь… Знаешь, что я поклялся наказать всех виновных! Только при таком условии в Пейране воцарится мир… но ты…

— Сынок, ты же и сам понимаешь, что не прав! Иначе не согласился бы на эти условия маркиза, верно? Он мудрый правитель, всё верно рассудил. И ты… ты очень правильно сделал, что…

— Что?! Что именно я правильно сделал?! Отказаться от мести это правильно?!!

— Да!!! Это…

— Да ты с ума сошёл!!! Простить такое…

— Но никто и не ожидает, что ты простишь! Просто эта твоя месть…

— Старик, я ведь поклялся!!! Ты хоть понимаешь, что это значит?!

— А понимаю, что ты дал обещание с горяча, плохо представляя, в какую петлю суёшь голову.

— Да услышь же меня!!! Я поклялся наказать ВСЕХ! Всех, кто поднял руку на пейранцев, и на… Жанну. Без этого у меня нет права смотреть ей в глаза…

— Сынок!..

— Не сын я тебе! Прекращай так меня звать!

— Хорошо, не буду… Но если уж ты вспомнил Жанну, то вот кому ты сейчас нужен словно воздух… Ради неё…

— Я?!! Да ты бредишь, старик! Она же едва ли не прокляла меня! А ты… вы с маркизом лишили меня последней пусть и призрачной надежды оправдаться перед ней, и…

— Дурак!!! Тебе не надо перед ней оправдываться!!! Когда же ты меня услышишь?! Что же это такое приключилось с твоей душой, что ты так упорно не желаешь понять…

— Я понял главное. Вы оба отреклись от меня. Она поверила тем наветам! Поверила, что я способен сотворить такое…, а ты… ты лишил меня права отмыться от этой грязи… Что ж, ноги моей больше здесь не будет!

Сказал, как отрезал, развернулся и решительно заковылял прочь, в ночь… в глухую беспроглядную ночь…

И как же горько, как больно было видеть его поникшие плечи… эти костыли… Как же сильно захотелось остановить его, обнять… Такой ужас обуял душу старого Жофрея, что он не выдержал, едва ли не закричал, и… проснулся.

Сел на кровати, осмотрелся. Да, это был лишь сон. Точнее ночной кошмар. Один из многих…

Стало быть, всего лишь сон? Нет, не всего лишь. Ведь то были воспоминания! Да, преломлённые чарами сновидения, но в главном достоверные воспоминания о горьких днях уже довольно далёкого прошлого…

«Сынок, Рауль… Похоже я в самом деле боюсь твоего возвращения… Вот ведь старый дурак!» — Жофрей сокрушённо покачал головой и развернулся к распахнутому окну. Прохладный ветерок ласково прикоснулся к его покрытому холодным потом лбу и так заставил содрогнуться.

Ночь. Тёплая летняя ночь, правда небо на востоке уже начало светлеть, но это пока лишь так, едва-едва. Ещё можно было бы спасть да спать, но…

«Кошмары… Четвёртую ночь к ряду… Да-да, это началось сразу, как я получил твоё письмо. Если учесть, что все эти сны про… ты и сам знаешь, о чём они, то получается, в этом и кроется причина. О-хо-хо, сынок… Эдак я могу и не дождаться тебя. Ещё одна вот такая ночка, и точно схлопочу удар. Чёрт знает что! Что это вообще за бред такой?!» — Жофрей, и правда, страшно рассердился.

Нет, эта проклятая кровать больше не заслуживает его внимания. А тут ещё и Пират, большой сторожевой пёс, появился в проёме дверей и завилял хвостом.

— И не говори, дружок, — поприветствовал его хозяин, — Я и сам себе удивляюсь… Ладно, пойдём, посидим рядышком, вместе повоем на луну…

Так они и расположились на крыльце этой лесной избушки — старый совершенно седой хозяин и его верный пёс, тоже очень старый. Сели, едва ли не обнявшись, и подняли глаза к чёрному небу…

Жофрей Барро был лучшим лекарем юга Фрагии, а, может быть, и всей страны. За свою долгую многотрудную жизнь он многое повидал, число спасённых им жизней уже давно исчисляется сотнями, и прозвище «Маг Пейрана» крепко-накрепко срослось с его именем, заменило собой фамилию. Добродушный балагур, бесстрашный смутьян, мудрейший из самых мудрых целителей — этот человек был известен, как добрый волшебник, который любую беду «разведёт руками». Но тут уж, как говорится, «сапожник без сапог». В последние несколько ночей он вдруг совсем утратил душевный покой.

Со дня на день приедет его любимый ученик. Будучи бездетным, Жофрей чтил сыном именно его, Рауля и, конечно же, истосковался по нему так, что никакими словами не описать. Десять лет разлуки! Редкие письма словно искры в ночи… А первое из них, помнится, стало прямо-таки вселенским праздником!!! Оно и не мудрено, после такого-то расставания… И вот, очень скоро, они снова увидятся! Радоваться бы надо, а тут такое… Кошмары! Каждую ночь! Это удивляло и даже вдруг испугало старика.

Он и не подозревал, что ужас пережитого тогда, десять лет назад, имеет над ним такую большую власть. Сейчас, всматриваясь в печальный лунный лик, и гладя верного пса, Жофрей честно постарался найти управу на эти свои страхи. Ведь он всегда находил способ помочь страждущим, ну, или почти всегда… Как-то умудрялся помогать и себе, потому и сохранил к своим без малого семидесяти годам и такой ясный ум, и такое крепкое тело. Стало быть, справится и в этот раз.

Вот только с чем справляться-то? Что именно так сильно пугало его в этих кошмарах, заставляло просыпаться с такой болью в сердце? Горечь досады на себя, что тогда не нашёл верных слов… не сумел залечить душевные раны своего… да, всё-таки Рауль всегда был для него любимым сыном. Или, если учесть разницу в возрасте, вернее было бы сказать, внуком?

— Каким же он стал теперь, спустя десять лет? Писал, что полностью поправился… Но ведь это он мог сказать так, просто чтобы утешить меня… О-хо-хо… Пират, а ты-то как? Сможешь его узнать?

Распознав своё имя, умный пёс тут же встрепенулся и даже утвердительно мотнул мордой.

— Вот и умница, дружище! На тебя вся моя надежда! — рассмеялся Жофрей…

* * *

Жара последних дней заставила людей молить Всевышнего о дожде, и тот, наконец-то, откликнулся на эту молитву, да только ответ его оказался таким что… Вот уж, и правда, начнёшь верить тем, кто утверждает, что самое страшное наказание, это исполнение наших желаний.

Грозовые тучи налетели так стремительно и обрушили на изнывающую от жажды землю такой шквал воды, что очень многим тут же припомнилось сказание о Всемирном потопе. Ужасающие раскаты грома оглушали, грозили расколоть землю. Всполохи молний ослепляли, даже несмотря на плотную стену дождя. И хоть этот беспредел стихий воды и небесного пламени длился всего несколько минут, почти все жители Пейрана уже начали усердно каяться в своих грехах и молить Господа о пощаде.

Но старый Жофрей был не из их числа. Он, наоборот, радостно рассмеялся и широко распахнул руки, давая волю охватившему его душу восторгу:

— Красота-то какая!!! Благодать!!! Признаться, я и не припомню, когда бы в этих краях случался такой знатный ливень! Видать в добрый час вы, доченьки, вспомнили обо мне. Вот вам и кров, и зрелище!

И старик снова от души рассмеялся, а вот две его гостьи смеяться так же свободно всё-таки не могли, им мешал страх. Всё, на что у них хватило сил, это благодарно улыбнуться.

Этими гостьями оказались дочери графа де Розаэль. Теперь, когда младшей, Диане, уже довольно скоро исполнится восемнадцать лет, разницу их возрастов (а это было ни много, ни мало, а десять лет), можно было заметить, пожалуй, только по их лицам. Глаза Жанны, старшей из них, излучали тихое смирение, тёплую доброту и затаённую очень глубокую печаль, в то время как в глазах Дианы пылали и вера в сказочное будущее, и строптивое любопытство. Обе молодые графини были удивительно красивы — грациозные черноокие брюнетки (может быть, волосы Жанны были чуть светлее). Девушки совершали верховую прогулку, когда над их головами стали сгущаться тучи. Ближайшим надёжным укрытием оказался дом Жофрея, и они переступили его порог лишь за пару секунд до начала бури.

Что ж, старый лекарь, наконец, заметил, что его гостьи очень напуганы, и даже сделал порыв всё-таки прикрыть двери своего нехитрого жилища, но в тот же миг передумал:

— Да что толку-то теперь прятаться, ведь дождь уже пошёл на убыль… Но я бы никогда не подумал, что дочери графа де Розаэль и правда боятся грозы.

— Жофрей, да разве ж это гроза?! Это же Конец Света, никак не меньше! — возмутилась задетая этим замечанием Диана, но её старшая сестра тут же прильнула к ней ближе и тихонько заметила:

— А ведь Жофрей прав, этому «Концу Света» близится конец!

В самом деле стихия уже усмирила свой пыл, каждый новый удар грома звучал всё менее и менее грозно, ливень уступил место смирному дождю, и теперь тот взялся старательно отмывать этот мир от пыли. Деревья покорно опустили ветви, земля покрылась, казалось, сплошным водным покрывалом, и было в этой картине что-то необыкновенно умиротворяющее, тихое, зачаровывающее.

Глаза сестёр встретились, и они рассмеялись теперь много свободнее, ведь страх уже разжал свои стальные тиски. А Жофрей искренне залюбовался ими. Как же прекрасны эти две лесные нимфы! Прекрасны во всех смыслах этого слова: и точеными ликами, и грациозными станами, и изысканными манерами, и благородными порывами их светлых душ.

И тут вдруг Пират, старый сторожевой пёс лекаря, разразился хриплым лаем. До сих пор он прятался от дождя у ног хозяина, но теперь взвился и, вмиг забыв о дожде, бросился навстречу незваному гостю.

— О как?! Кого это чёрт принёс в такую погоду?! — вслух изумился Жофрей.

Да, в голосе его ясно слышалось большое удивление, ведь поведение Пирата было очень необычным. Он крайне редко позволял себе вот такой громкий лай. К тому же в момент опасности он наоборот старался быть рядом с хозяином, защита которого является первейшим долгом верного стража. А тут на тебе, умчался и лает так звонко, словно приглашает и его, Жофрея, присоединиться к нему.

— Так, дочки, посидите-ка пока здесь, — обратился лекарь к своим гостьям, — А я пойду посмотрю, что там творится.

С тем Жофрей снял со стены большой арбалет, взял из колчана стрелу, опустил дверной полог и вышел на крыльцо.

В самом деле, на опушке перед домом появился незнакомец на вороном коне, и одет он был во всё чёрное. Там Пират и остановил его. Мрачный вид незнакомца заставил Жофрея нахмуриться. Он тут же вернулся в дом чтобы взять весь колчан и теперь обратился к девушкам уже с открытым приказом:

— Сидите здесь тихо-тихо! Дочки, вы слышите мне? Без разрешения не выходите!

Девушки синхронно кивнули и ближе придвинулись друг к дружке. А Жофрей, получив это их молчаливое согласие, осторожно выглянул во двор и тут же изумлённо замер:

— Ах ты ёжки кочерёжки! — едва слышно сорвалось с его уст.

Оказывается, его верный четвероногий страж стоит на задних лапах и с неописуемым восторгом облизывает лицо незваного гостя. Да, необъяснимой радости Пирата не было предела. Он даже подпрыгивал, словно желал, чтобы незнакомец взял его на руки. И что особенно настораживало, так это то, что Жофрей никак не мог понять, кто же это. Высокий, статный, ещё и с широкой чёрной полумаской на лице, закрывающей лоб и глаза, этот человек не был похож ни на одного из жителей Пейрана, а ведь лекарь без преувеличения знал всех.

Это братание Пирата бог знает с кем очень не понравилось Жофрею, но вера в чутьё верного пса победила. Жофрей решился снова появиться на крыльце. Он поднял арбалет и свистом призвал пса, но тот в ответ лишь радостно заметался между хозяином и пришельцем. Что ж, последний взял под уздцы коня и направился к дому. Не доходя до крыльца десяти шагов, он толкнул коня в сторону конюшни, а сам хотел уже продолжить свой путь, но жёсткий возглас Жофрея остановил его:

— Больше ни шагу!

— Жофрей, старина! Так ли встречают друзей?! Бери-ка пример с Пирата! — у незнакомца оказался глубокий звучный голос.

— Стоять, я сказал! Мои друзья в масках не ходят!

— Ой ли?! Впрочем, ты прав! Давно не виделись… Я Брант. Ты получил моё письмо?

— Брант?! — эхом откликнулся Жофрей.

И арбалет стал медленно опускаться, что назвавшийся Брантом воспринял как приглашение приблизиться. Но едва он ступил под навес веранды, как Жофрей снова поднял арбалет, и взведённая стрела уперлась в широкую грудь гостя. Так как маска надёжно скрывала его лицо, о его впечатлении от такого приветствия можно было судить только по медленному неопределённому движению головы. Он молчал, и Жофрей снова повторил вопрос:

— Зачем маска?!

В ответ Брант аккуратно повёл в сторону конюшни:

— У тебя ведь гости, верно? За тебя, старик, я спокоен, а вот твоих гостей моё лицо может сильно испугать… Уверен, я могу доказать правоту своих слов, и не расставаясь с маской.

Но Жофрей нахмурился пуще прежнего.

— Можешь? Что ж, попробуй… Если ты тот самый Брант… снимай, — и старый лекарь указал на сапоги незваного гостя.

— Ты серьёзно? — в ответ Брант снова выразительно кивнул в сторону дверного занавеса, за котором, как он догадался, сейчас и скрывались гости, — Давай позже. А пока я просто скажу… «из десяти ноль». Ты ведь это хотел увидеть?

— Правильное слово «увидеть»! — продолжал хмуриться лекарь.

— Ясно, по-прежнему веришь только своим глазам… Ладно, тогда я лучше покажу тебе другие части моего тела… Только ты уж будь добр, убери свою пушку, а то ведь у меня грудь не каменная.

Нет, Жофрей не опустил арбалет, но всё-таки отступил на шаг. Что ж, Брант быстро расстегнул мокрый чёрный камзол и задрал столь же мокрую чёрную рубашку так, чтобы показать Жофрею страшные опоясывающие шрамы. Увидев, что желаемый эффект почти достигнут, узнавание явно началось, Брант опустил рубашку и, ловко расстегнув сложные манжеты, оголил свои запястья. Они были украшены «браслетами» из множества мелких шрамов:

— Узнаешь?.. — обронил Брант, но это было уже излишне.

Арбалет рухнул на пол.

Глаза Жофрея увлажнились. Он сделал широкий шаг и уже в следующий миг горячо обнял гостя. И этот порыв был взаимным.

— Ну-ну, не надо, отец!!! — приговаривал Брант, заботливо поглаживая старика по спине, — Успокойся! Ну же!..

Очень расчувствовавшийся Жофрей отстранился нескоро, ему потребовалось время, чтобы справиться с нахлынувшим на него таким сильным волнением. Но вот он уже чуть отошёл и стал снова осматривать гостя с ног до головы.

— Н-да, возмужал… Ох как возмужал!!! Что ж, с возвращением, сынок!!!

Не столько наблюдающие за происходящим, сколько подслушивающие сестры Розаэль до сих были скрыты от гостя дверным занавесом. Раз уж Жофрей признал гостя другом, Диана вздохнула с облечением и развернулась к сестре, мол давай вместе выйдем, а то там хозяин дома, похоже, уже забыл себя от радости. Но оказалось, что Жанна напротив, теперь выглядит испуганной даже больше, чем то было во время грозы — вся сжалась, руки на груди сцепились в крепчайший замок, а в глазах появился… ужас?!

— Что с тобой?! — Диана нежно-нежно обняла сестру.

Похоже, та не сразу признала сестру, настолько сильно сковал её этот новый пока непонятный страх. Впрочем это была лишь секунда забвения, и вот уже Жанна честно постаралась взбодриться, даже улыбнулась, но да любящее сердце не проведёшь.

Что ж, если причина такого состояния старшей сестры в этом странном госте, значит надо разобраться с этим.

— Подожди меня здесь! — приказала Диана Жанне и так решительно двинулась к выходу, что Жанна просто не успела схватить её за руку.

Ещё только пара шагов, и вот Диана уже на веранде, и взгляд её чёрных глаз сразу же упёрся в чёрную маску назвавшегося Брантом.

Это был человек без определённого возраста и, можно сказать, без лица, и это если теперь не пугало, то очень настораживало. Он был на полголовы выше Жофрея, широкоплеч, статен и очевидно силён. Пожалуй, даже на маскарадах Диане не доводилось встречать настолько чёрных людей, мало того, что его одежда была исключительно чёрного цвета, столь же черны были и его чуть вьющиеся почти до плеч волосы, собранные в низкий хвост, и прикрытые чёрной маской глаза.

И тут Диана сделала для себя открытие — оказывается, что сами по себе глаза, без бровей и скул, скрытых сейчас маской, совершенно ничего не выражают! Есть красивой формы плотно сжатые губы и крепкий, но не массивный чисто выбритый подбородок, но этого мало… Лица нет! Это было жутко и очень неприятно…

— Зачем вы носите маску?! — возмущённо вскинулась Диана.

Но Брант словно не услышал этот вопрос. Ни одни мускул его лица не дрогнул, как стоял, так и замер, пытливо всматриваясь в лицо девушки. И это его молчание показалось Диане едва ли не вечностью. Когда нервы взведены до предела, даже секунды превращаются в часы, и за это время растревоженное воображение успевает подбросить своему обладателю ни одни десяток ужасных картин возможных дальнейших событий. Если бы рядом не было Жофрея, кто знает, может быть, Диана даже схватилась бы за кинжал. Кстати, о Жофрее, он тоже затаился, и улыбка его стала какой-то настороженной, опасливой, словно и он вдруг испугался того, что вот-вот случится.

Но Диана не успела зацепиться за эту мысль. Назвавшийся Брантом снова удивил девушку, он сделал то, чего она уже никак не ожидала — низко поклонился ей. Оказывается, вопрос молодой графини он всё-таки не пропустил мимо ушей и теперь решил-таки ответить на него:

— Вы ведь, мадемуазель, не могли не слышать мой ответ Жофрею… Я ношу маску потому, что не хочу вас пугать ещё больше…

И этот странный человек вдруг улыбнулся, показав изумительно белоснежные зубы:

— Подумать только, какой красавицей стала маленькая Ди! У вас, мадемуазель, наверно нет отбою от поклонников…

— Мы знакомы?! — невольно вырвалось у девушки.

— Мы когда-то встречались… мимолетом…, очень давно. Так давно, что вы вряд ли узнали бы меня, даже будь я… без маски. Позвольте спросить, как поживают ваши отец и сестра?

От таких слов Бранта Диана вдруг сильно растерялась, чем страшно себя удивила. Глубокий грудной голос незнакомца буквально завораживал, и он говорил так, словно в самом деле очень хорошо её знает. Но откуда?! Кто он вообще такой?! Как вести себя дальше?! Её едва ли не испуганный взгляд обратился к Жофрею, но лукавая усмешка того смутила девушку ещё больше. Нет, старый хитрый лекарь даже не думал помогать ей.

И в этот миг, словно почувствовав замешательство сестры, Жанна решительно откинула дверной полог. Один шаг, и вот она уже рядом с Дианой. Гордая стать, суровый взгляд, весь её вид уверенно заявил миру о том, что она никому, даже самому дьяволу, не позволит обижать сестру.

Да, так она была настроена, она искренне верила в это, но… Похоже, облачённый во всё чёрное с чёрной полумаской на лице Брант оказался страшнее дьявола. Иначе почему при виде этого человека Жанна словно окаменела, снова в её душу ворвался лютый холод. Какой же хрупкой оказалась броня, в которую она облачилась, бросившись на защиту Дианы. Нет, у неё просто не нашлось сил не то, чтобы вступиться за сестру, она и себя уже потеряла… Её сердце болезненно сжалось, заныло так остро, голова закружилась. Ещё мгновение… и мир перед глазами девушки поплыл.

Диана стояла рядом, на сестру не смотрела, и потому не заметила эту случившуюся с ней перемену, а вот Брант не растерялся, не мешкая ни секунды, рванулся к девушкам и успел-таки подхватить теряющую сознание Жанну. Подхватил и уверенно внёс в дом.

Потрясённая этим происшествием Диана поспешила следом и увидела, как бережно этот чёрный гигант опустил её сестру на кровать и взялся прощупать её пульс.

— Держи!

Вкрадчивый голос Жофрея заставил Диану вздрогнуть. Оказывается, старый лекарь уже протягивал своему странному другу какой-то флакон. Тот согласно кивнул, быстро избавился от пробки, поднёс этот флакон к носу Жанны, и в тот же миг грудь девушки судорожно расширилась, а глаза открылись. Открылись, различили Бранта и снова широко распахнулись от ужаса. И тут же Диана взвилась, словно дикая кошка:

— Отойдите от моей сестры! Вы слышите меня?! Перестаньте её пугать! — закричала она на Бранта и решительно оттолкнула его прочь.

Что ж, тот и не думал сопротивляться, покорно отступил ближе к двери, но возмущённая Диана не удовлетворилась этим. Теперь она обратила свой гнев на Жофрея:

— Что за демон к тебе заявился, старик!? Что он себе позволяет?! Жанна никогда прежде не падала в обморок!!!

— Прямо-таки никогда? — лукаво усмехнулся Жофрей и обратил свой добрый любящий взгляд к Жанне.

Та уже вполне овладела собой, спустила ноги на пол и уверенно села, но отвечать хозяину дома не стала. Кто знает, может быть, она не расслышала вопрос, а может быть, просто не захотела. Её руки снова сомкнулись на груди в крепком замке, губы сжались, а брови едва ли не сошлись. Так и замерла.

Старик сокрушённо вздохнул и развернулся к гостю:

— Ты теперь всегда носишь чёрное?

— Да. Ведь это самый неприхотливый цвет.

— Но и самый неприветливый, — возразил Жофрей, — Придётся его сменить, иначе тебя здесь кто-нибудь пристрелит, люди у нас горячие, если ты забыл…

Брант улыбнулся и тут же кивнул:

— Да, хорошо… Я не подумал… Без маски было бы не так мрачно… — и обращаясь к девушкам тут же добавил, — Сударыни, обещаю вам, я переоденусь сразу, как освоюсь здесь. Пока просто не во что…

— Освоитесь? — нахмурилась Диана, — Вы надолго в наши края?!

— Пока не знаю…

Брант, наконец-то, присел на табурет, который нашёл прямо у двери. Он справедливо решил, что в таком положении его будет легче воспринимать хотя бы потому, что он стал казаться меньше. Голос его зазвучал мягко, доверительно, тепло:

— Видите ли, я, как и Жофрей, лекарь. Мы, так сказать, товарищи по ремеслу, с той лишь разницей, что я, возможно, лучше разбираюсь в человеческих костях… И я дерзаю думать, что смогу научить вашего отца снова ходить.

От такого заявления девушки невольно встрепенулись, обе искренне решили, что ослышались, а потому развернулись друг к дружке. Но нет, очевидно, что если им это и показалось, то сразу обеим. И снова Диана первая пришла в себя и со смешенным чувством гнева и раздражения возразила:

— А вам известно, что он не ходит уже почти два года?!

— Мне известно, что двадцать месяцев назад ему поломали ноги, и с тех пор он прикован к инвалидному креслу, — вкрадчиво поправил её Брант, — Мне известно, что его посетило множество врачей, и пятеро брались лечить. Мне так же известно, чем окончились их попытки и сколько денег они выкачали из вас за свои услуги… Кстати, уверен, всё было бы много проще, если бы он допустил к себе Жофрея.

— Что?! — такая осведомленность странного гостя очень удивила Диану, но раз уж речь про Жофрея… — В таком случае вы должны знать и причину. Верно? Знаете?

Брант веско кивнул:

— Да, знаю.

— Тогда, как же вы смеете говорить такое?! Это…

— Для начала я должен осмотреть вашего отца, — вдруг перебил её Брант, — Осмотрю и тогда смогу сказать определённо, возможно ли в его случае что-то исправить. К сожалению, упущено очень много времени…

— Исправить?! В самом деле?! — Диана вскинулась пуще прежнего, — Похоже, Жофрей забыл вам сказать, что отец устал от лечения, от этих не сбывающихся надежд! Так что глупо полагать, что он допустит вас к себе?! Я уже не говорю о маске…

— Рад слышать от столь прекрасного создания столь разумные слова! — и Брант вдруг рассмеялся, — Но позвольте заметить, что не маска собирается его лечить, а человек. Я потратил большую часть своей сознательной жизни на сбор необходимых знаний и навыков. И уже пару раз мне довелось сделать то, что люди склонны называть чудом. Жофрей не рассказывал вам об исцелении виконта де Гордюа?

— Как ему была заново пришита нога!? — глаза Дианы округлились, — Так это были вы?!

Брант веско кивнул:

— С виконтом было всё не так драматично, но да верно, я поставил его на ноги. Так что повторю, для начала я хочу просто осмотреть вашего отца. Если же я всё-таки решусь его лечить, то условия у меня будут скромные.

Он говорил так уверенно, спокойно, его голос действовал так завораживающе, что Диана снова растерялась, снова её разум и сердце начали битву. Разум отчаянно призывал к бдительности, но сердце уже распахнулось к этому человеку. Как же быть?

И Диана в растерянности развернулась к сестре, захотела проверить, а та слышит то же самое? Да, Жанна слабо кивнула в ответ, пока это всё, на что у неё хватило сил. Что ж, ладно… Но раз уж бледная старшая сестра всё ещё сторонится разговора, Диана снова развернулась к чёрному лекарю:

— Так сколько вы стоите?

— Много, мадемуазель, — снова улыбнулся Брант, — Очень много, но с вас я денег не возьму.

— Что?! — изумилась Диана, — Как так?.. А что тогда?!

— Это я обсужу уже с вашим отцом, — Брант перестал улыбаться, распрямил спину и придал своему голосу ещё большую значимость, — Прошу вас, передайте ему мою просьбу принять меня, скажем, завтра. Я сам к вам приеду.

— Это бесполезно! — отрезала Диана, она даже не замечала, как сильно нахмурилась, — Папа поклялся, что больше не допустит к себе лекаря.

— А Пьера Бовэ он к себе допускает… — и в голосе Бранта послышались лукавые нотки.

— Откуда вы знаете?! — взвилась Диана и снова сама себе ответила на этот вопрос, а потому и бросила на Жофрея укоризненный взгляд.

Впрочем, седовласого старого лекаря эти её косые взгляды только потешали.

Но тут вдруг в разговор вступила Жанна, голос её зазвучал тускло, слабо, взгляд был обращен куда-то в заоконную даль, но слова её оказались неожиданно конкретные:

— Пьер Бовэ обслуживает наших дворовых и развлекает папу беседами… У папы крепкое здоровье и в услугах Пьера Бовэ как лекаря он в самом деле не нуждается. Но раз уж вы приехали, чтобы попытаться… я уговорю его. Он вас примет.

— Что?! — Диана, искренне решила, что ослышалась, и потому медленно развернулась к сестре, — Примет?! Это же наш отец! Есть ли на свете больший упрямец?!

Что ж, Жанна обратила к сестре по-прежнему смертельно уставший взгляд и честно постаралась взбодриться:

— А мы с тобой его дочери…

— Ну да, ну да… успех гарантирован! Особенно если ты будешь его уговаривать вот таким тоном вот с таким видом… — фыркнула Диана и отвернулась к окну.

Но Жанна тут же примиряюще коснулась руки сестры и так в миг усмирила её раздражение. Диана снова развернулась и выразительно развела руками, мол делай как знаешь. Жанна кивком поблагодарила сестру и обратила взгляд на Бранта, который затаился в ожидании момента, когда же девушки договорятся между собой. Теперь же, встретив взгляд старшей из сестёр, этот загадочный лекарь даже подался ближе. Но Жанна заговорила не сразу, складывалось впечатление, что слова давались ей с трудом, голос её звучал приглушённо, как-то надломлено, а взгляд был очень тяжёл и невыразимо печален:

— Граф де Розаэль примет вас, правда, не знаю когда. Мы сами дадим вам об этом знать, через Жофрея.

С тем Жанна встала и, потупив взгляд, не проронив больше ни слова, стремительно вышла. Казалось, она даже не заметила, что, провожая её, Брант встал. Диана, не ожидавшая такого поворота, замешкалась, растерянно кивнула Жофрею и его странному гостю и побежала догонять сестру.

Дождь к этому времени закончился, так что и правда уже можно было ехать.

Провожать девушек вышел лишь Пират. Жофрей же коснулся плеча стоявшего у окна Бранта и печально вздохнул:

— Если ты надеялся скрыться от неё под маской, то, похоже, тебе это не удалось… Да и зачем? Я знаю, все эти годы она ждала тебя!

Брант поежился, словно ему стало холодно, и… не стал отвечать. А тем временем, девушки легко поднялись в седла и стегнули коней. Жанна понеслась прочь так стремительно, что у Дианы был лишь один миг чтобы оглянуться на дом Жофрея…

— Не удалось?.. — едва слышно произнёс Брант, когда прекрасные гостьи скрылись в лесу, — Мы не виделись почти десять лет! Из старых знакомых меня ещё никто не узнал сразу, хоть я и представлялся им без маски…, и ты говоришь «ждала»?! Жофрей, у меня до сих пор колокольным звоном звучат в ушах её слова: «Ты научил меня презирать и ненавидеть людей! Я знаю, что именно ты сделал ЭТО со мной! И я никогда тебя не прощу!..»

— Так вот что она тебе сказала тогда?! — тут же вскинулся старый лекарь, — Ох дети, дети… Нашёл из чего делать ужасную тайну! Ты что же, и правда, думаешь, что она говорила это искренне?! Хочешь сказать, что уже забыл, через что тогда прошла она?! Нет, ты… Ох, сынок! Это ведь себя она презирала! Себя стыдилась!..

— Ты вообще меня слушаешь, старик?! — Брант всем телом развернулся к Жофрею, — Она обвинила в ЭТОМ МЕНЯ! Понимаешь?!

И таким горестным пламенем загорелись при этом глаза Бранта, что Жофрей осёкся, болезненно сморщился, но он был не из тех, кто способен потерять дар речи:

— Повторю, сынок, ты правда думаешь, что она тогда сказала это искренне?!

— Но…

— Вот то-то и оно! Пойми меня правильно… я ведь эти годы провёл здесь, видел её довольно часто, и, надеюсь, ты не станешь отрицать, что я неплохо разбираюсь в людях…

На этот раз Брант не стал перебивать старого друга, ни словом, ни жестом даже не попытался возразить, и Жофрей принял это как добрый знак:

— У этой девочки чудо какая светлая самоотверженная душа. И ты уж прости, о том, что тогда она сказала, сделала, у меня, старика, своё мнение.

И тут Брант вдруг уступил:

— Что ж, давай, поделись со мной своей мудростью.

При этом в голосе гиганта в маске явно послышалась ирония, но Жофрей и этому был уже рад:

— Я остаюсь при своём. Тогда она гнала тебя прочь, всё ещё любя, думая, что тем спасает тебя, дурака, от унизительного брака!!! Понимаешь?

Но Брант лишь величественно отвернулся к окну, и чёрная маска не позволила старому лекарю распознать настроение гостя. Что ж, пришлось довериться собственному сердцу:

— Она до сих пор любит тебя. И, похоже, это взаимно, верно?!

В ответ молчание, и тут темпераментный Жофрей не выдержал, вспылил-таки:

— Да уж, ты очень хорош в своей слепоте!!! И где, позволь спросить, тебя до сих пор носило? Откуда в тебе столько сил противоречить голосу сердца?!

При таких словах старого лекаря крепко сжатый кулак Бранта, которым он упирался в оконную раму, заметно побледнел от напряжения.

— Противоречить? Жофрей, ты хочешь сказать?..

— Я уже сказал, что хотел, — и старый лекарь от души чертыхнулся, — Дурак ты, братец! Но даже несмотря на это, королева твоего сердца дождалась тебя… Вот только окажешься ли ты достоин её?! Столько лет где-то пропадать!!! Постой! Может быть, я не прав? А ну-ка признавайся, негодник, а ты случайно не успел жениться?

Брант отрицательно повёл головой:

— Да, Жофрей, знаний я набрался, а вот мудрости… Ведь какое-то время я даже думал, что смог освободиться от привязанности к ней. Но теперь ясно как божий день… это невозможно…

И эти слова гиганта в маске заставили Жофрей смягчиться, он даже дружески ударил гостя в плечо:

— А и не надо! Ведь во всем белом свете тебе не найти жены лучше! Снимай маску и падай к ней в ноги, проси прощение!

— Нет… Не сейчас. Её отец… Он не допустит меня к себе в качестве лекаря. А вот у Бранта шанс есть. Сначала сделаю это, а потом… потом будет видно…

— Значит, пока ты намерен быть только… Брантом?..

— Пока да. Пока я буду… всего лишь Брантом, по крайней мере до тех пор, пока граф де Розаэль снова не начнёт ходить… и я не буду готов дать решающий бой Грезьяку.

— Бой?! — от волнения Жофрей даже вцепился в руку ученика, — Получается, ты так и не отказался от мысли о мести?!?

— Речь не о мести, а о возмездии и справедливости, — и Брант гордо распрямил плечи, — Не переживай ты так. Я уже давно не тот пылкий юнец, прозванный ангелом смерти…

— Да уж… ты и правда был пылким, но…

–…но и глупым? — усмехнулся Брант.

— Нет, глупым ты никогда не был, — совершенно серьёзно возразил Жофрей, — Ты обрушивал на своих врагов такую неотвратимую погибель… прости, возмездие, и при этом не оставлял даже тени следов, указывающих на Пейран… но…

— Теперь удар будет более прицельным, и я нанесу его только тогда, когда буду готов. Ты понял меня, старик? Только тогда. А до тех пор я буду только Брантом. И я очень надеюсь, что я успею поставить графа де Розаэль на ноги.

— Погоди, ты серьёзно думаешь поставить этого старого упрямца на ноги?!

Брант развернулся к Жофрею и… снял с лица маску. В тот же миг старый лекарь схватил гостя за плечи. Да, Брант был красив, очень красив — густые дуги бровей, правильной формы нос, высокий открытый лоб, бездонные чёрные глаза, только маленький шрам у левого виска нарушал совершенство этого лица. Брови Жофрея сдвинулись, глаза увлажнились:

— О-хо-хо, сынок… Но почему ты думаешь, что старик Розаэль допустит к себе человека в маске? Здесь и гадать нечего, он потребует снять её…

— Значит сниму.

— И?! Боюсь, я не понимаю!

— На этот случай будет маска под маской. Я сумею изобразить безобразный ожог, так что он меня не узнает. Я уверен, — Брант печально улыбнулся и мягко отстранился, — Слушай, отец, я поживу у тебя это время?..

В ответ Жофрей сокрушённо вздохнул и кивнул:

— Она-то тебя, дурака, узнала… Должна была узнать… Хоть ты и правда изменился. Был юноша, мальчишка, стал мужчиной… Признаться, за всю свою такую долгую жизнь мне не доводилось встречать лекарей с такой внешностью… Тебе бы на балах да на парадах блистать, а не с травками возиться…

— Она помнит хрупкого витающего в облаках молокососа, высокого и тонкого, как тростник, — невесело рассмеялся Брант, — Нет, она не могла меня узнать. Многие говорят, что у меня и голос изменился. Я из поздно созревающих… Просто, возможно… Брант напомнил ей о том, что очень трудно забыть и очень больно помнить… А с травками я и прежде любил возиться, или ты забыл?

— Забыл?! Разве ж это возможно?.. Но ты перестал быть молокососом задолго до той беды… — Жофрей горестно вздохнул, и снова кивнул, — Хорошо. Живи у меня сколько хочешь…