Неточные совпадения
— Нет, зачем же? —
отвечал Левин, рассчитавший, что в Васеньке должно быть не менее шести пудов веса. — Я
кучера пошлю.
Ни слова не
отвечая Васеньке на его уверения, что тут было совсем сухо, Левин молча работал с
кучером, чтобы выпростать лошадей.
Посмотрите, как я вас довезу! —
отвечал он, не пуская вожжи, когда Левин просил его пустить
кучера.
Ответил — не сразу — знакомый голос
кучера...
— Тебя бы, может, ухватил и его барин, —
отвечал ему
кучер, указывая на Захара, — вишь, у те войлок какой на голове! А за что он ухватит Захара-то Трофимыча? Голова-то словно тыква… Разве вот за эти две бороды-то, что на скулах-то, поймает: ну, там есть за что!..
Аянов собрался было запальчиво
отвечать, но в эту минуту наезжала карета,
кучер закричал им, и спор не пошел дальше.
В избе Аннушки не было; она уже успела прийти и оставить кузов с грибами. Ерофей приладил новую ось, подвергнув ее сперва строгой и несправедливой оценке; а через час я выехал, оставив Касьяну немного денег, которые он сперва было не принял, но потом, подумав и подержав их на ладони, положил за пазуху. В течение этого часа он не произнес почти ни одного слова; он по-прежнему стоял, прислонясь к воротам, не
отвечал на укоризны моего
кучера и весьма холодно простился со мной.
—
Кучер твой справедливый человек, — задумчиво
отвечал мне Касьян, — а тоже не без греха.
Он воротился и, поравнявшись с
кучером: «Чья, брат, лошадь? — спросил он, — не Минского ли?» — «Точно так, —
отвечал кучер, — а что тебе?» — «Да вот что: барин твой приказал мне отнести к его Дуне записочку, а я и позабудь, где Дуня-то его живет».
—
Кучер Данило, —
отвечал отрывисто камердинер, зная, что все это — одно драматическое представление.
«Приятный город», — подумал я, оставляя испуганного чиновника… Рыхлый снег валил хлопьями, мокро-холодный ветер пронимал до костей, рвал шляпу и шинель.
Кучер, едва видя на шаг перед собой, щурясь от снегу и наклоняя голову, кричал: «Гись, гись!» Я вспомнил совет моего отца, вспомнил родственника, чиновника и того воробья-путешественника в сказке Ж. Санда, который спрашивал полузамерзнувшего волка в Литве, зачем он живет в таком скверном климате? «Свобода, —
отвечал волк, — заставляет забыть климат».
— Я никого не видал, —
отвечал нехотя
кучер.
— Этот
кучер, ваше превосходительство, не будет более в постромки заезжать, я ему влепил порядочный урок, —
отвечал, улыбаясь, полицмейстер.
Коренники ржали и «шалили», не сразу трогались с места, переменяли аллюры, бежали и вскачь, и рысью, и иноходью; пристяжные
отвечали тоненькими голосами ржанью коренников и скакали, завиваясь в кольцо;
кучера махали веревочными кнутами.
— А таки потолстели —
отвечал хитрый
кучер…
— Да черт его удержит, Храпуна, —
отвечает старший
кучер Никита, степенный мужик с окладистой бородой. — Задавить его, вот и весь разговор.
— На этот вопрос
отвечу после! Сворачивай к Колодке, к леваде Остапа; тут у перелаза остановишься! — крикнул он
кучеру и, повернув лошадь, поскакал к своим отставшим товарищам.
Карачунский с удивлением взглянул через плечо на «здешнего хозяина», ничего не
ответил и только сделал головой знак
кучеру. Экипаж рванулся с места и укатил, заливаясь настоящими валдайскими колокольчиками. Собравшиеся у избы мужики подняли Петра Васильича на смех.
— С
кучером ихним разговаривал: сказывал он, как они ехали, —
отвечал тот.
— Плох, тоже слышно, очень…
Кучер ихний при церкви рассказывал о том нашему Петру, —
отвечал Кирьян.
— Губернаторского чиновника! —
отвечал не без важности
кучер и молодецки подлетел с Вихровым к приказу.
— Слушаю-с, —
отвечал тот довольно сухо, но, придя к
кучеру Петру, не утерпел, конечно, и поприбавил...
— Сильно раскольничье! —
отвечал кучер. — И там не один раскол, а всего есть. Ныне-то вот потише маленько стало, а прежде они фальшивую монету делали; все едино, как на монетном дворе в Питере… я еще, так доложить, молодым мальчиком был, как переловили их на этом.
— Если часов десять есть, так — скоро!.. —
отвечал кучер.
— Зачем голову ломать, бог даст, доедем и так, —
отвечал кучер.
— К мужикам моим на праздник, —
отвечал Александр Иванович, лукаво посматривая на него, и затем крикнул
кучеру: — Пошел!
— Днем-то ничего, а теперь тоже ночь, —
отвечал кучер, — одна-то сторона у нее, — косогор, а с другой-то — овраг; маленько не потрафишь, пожалуй, и слетишь в него.
— Крутей этой, —
отвечал кучер, идя около тарантаса. — Потрогивайте маненько лошадей-то, — сказал он.
— Квартира тебе есть, учитель есть! — говорил он сыну, но, видя, что тот ему ничего не
отвечает, стал рассматривать, что на дворе происходит: там Ванька и
кучер вкатывали его коляску в сарай и никак не могли этого сделать; к ним пришел наконец на помощь Симонов, поколотил одну или две половицы в сарае, уставил несколько наискось дышло, уперся в него грудью, велел другим переть в вагу, — и сразу вдвинули.
— Учал — больше говорят, —
отвечал кучер, как бы соображая то, что ему говорил Вихров.
— Нет, —
ответил он, и лицо его приняло обычное равнодушно-ласковое выражение. — Ступай один, коли хочешь; а
кучеру скажи, что я не поеду.
— И выучу! —
отвечал Михайло Трофимов, приказывая рукой
кучеру ехать.
— Люди сказывали, что панихиду служить по покойном адмирале! —
ответил и на это
кучер.
— Конечно, проводим, —
отвечала Муза Николаевна и велела было заложить в возок лошадей; но лакей, пошедший исполнять это приказание, возвратясь невдолге, объявил, что
кучер, не спавший всю прошедшую ночь, напился и лежит без чувств.
— Недолго, —
отвечал Егор Егорыч и велел
кучеру ехать к Углаковым.
Старики
отвечали сыну, что у них таких денег нет и что они посылают ему последние триста рублей; а 500 рублей, если они уж необходимы, предоставляли ему у кого-нибудь занять, но прибавляли, что пришлют ему четверку лошадей,
кучера, форейтора, повара и всяких съестных припасов.
Подъезжая к собору, советник спросил квартального поручика: тут ли председательские сани? — «Никак нет-с, —
отвечал квартальный, — да, должно быть, их высокородие и не будут, потому что сейчас я видел, их
кучер Пафнушка шел в питейный».
Митрофан
ответил не сразу. У него была и еще одна повадка хорошего
кучера — медлительность и степенность в разговоре.
Кучер крикнул свое «па-ади», и люди распахнулись и, открыв головы, молча пропустили Якова Львовича, который также молча
ответил им большим поклоном и, поднявшись по лестнице вверх, пробежал, ни на кого не глядя, через переднюю, где в ожидании открытия заседания стояли разные вызванные к разбору люди: одни из них были на свободе, другие под караулом.
— Отыщу-с, только бы сказали где, —
отвечал кучер, потупляя несколько глаза перед князем.
— К-ха!.. Там-с
кучер ваш… болен… извещали меня!.. —
ответил он прерывистым голосом.
Ко всем зыбинским забавам следует присовокупить их 5-ти верстное катанье по льду до Мценска. Самому мне с Андреем Карповичем приходилось не раз кататься на одиночке или парой в городе с
кучером Никифором, который, проезжая мимо гауптвахты, часто раскланивался с кем-то, стоявшим за сошками в грязном овчинном полушубке. На вопрос — «кто это?» Никифор
отвечал: «Да это Борис Антонович Овсянников, бывший папашин секретарь, что теперь под судом».
— Der Fictor schreit immer, Иван Демьяныч, Sie wissen wohl [Виктор всегда кричит, вы хорошо это знаете (нем.).], —
отвечала Элеонора Карповна, — и я сама сказала
кучеру, только он вздумал овес задавать. Вот какое несчастие случилось вдруг, — прибавила она, обратясь ко мне, — и кто это мог ожидать от Сусанны Ивановны?
— Я-с… на лошади-с… —
отвечал кучер.
— Не могу знать, Павел Васильич, —
отвечал кучер.
— Благодарю вас, —
ответил я, — но, вероятно, я не поеду. Велите сказать моему
кучеру, чтобы он подождал. Я еще подумаю.
— Пес ее, голова, знает! А пожалуй, на то смахивало, —
отвечал он и замолчал; потом, как бы припомнив, продолжал: — Раз, братец ты мой, о казанской это было дело, поехала она праздничать в Суровцово, нарядилась, голова, знаешь, что купчиха твоя другая; жеребенок у нас тогда был, выкормок, конь богатый; коня этого для ней заложили; батька сам не поехал и меня, значит, в
кучера присудил.
— В Великом посту у Хайдарова купили, —
отвечал кучер.
Кучер ничего не
ответил и только сердито, по-хохлацки поглядел на нее и полез на козла.
Это пришел за гнедым проснувшийся
кучер Антон; он нечаянно наступил своим сапожищем на компанию и раздавил ее. Одни мухи улетели обсасывать свою мертвую, обмазанную вареньем, маменьку, да ящерица убежала с оторванным хвостом. Антон взял гнедого за чуб и повел его из сада, чтобы запрячь в бочку и ехать за водой, причем приговаривал: «ну, иди ты, хвостяка!», на что гнедой
ответил только шептаньем.