Неточные совпадения
— Какой я нынче, ваше сиятельство, игрок, особенно в пикет!
Со службой совсем разучился! — отвечал правитель
дел, сухопарый, или, точнее сказать, какой-то даже оглоданный петербургский чиновник, с расчесанными бакенбардами, с старательно вычищенными ногтями, в нескольких фуфайках и сверх их в щегольском белье.
Дело в том, что она вступила в брак
со Сверстовым уже вдовою; в первом же замужестве была за лютеранским пастором в Ревеле, который тоже пил и довольно много, но только благородное баварское пиво, выписываемое им бочками из-за границы.
Я вызываю исправника к себе и говорю ему, что буду зорко следить по этого рода
делам за действиями земской полиции, а потому заранее прошу его не ссориться
со мной.
— Это им обоим нисколько не помешает козни строить… Я вам никогда не рассказывал, что эти лица
со мною при покойном императоре Александре сделали… перед тем как мне оставить министерство духовных
дел? […оставить министерство духовных
дел… — А.Н.Голицын оставил министерство народного просвещения, одно время объединенное с министерством духовных
дел, в 1824 году.]
Вместо того, чтобы начать свое руководство
со временем, Егор Егорыч, по свойственной ему нетерпеливости и торопливости, в тот же
день, приехав после этого разговора с Сусанной домой, принялся составлять для нее экстракт из книги Сен-Мартена.
Это была первая ночь, которую супруги
со дня их брака провели врозь.
Ченцов в последнее время чрезвычайно пристрастился к ружейной охоте, на которую ходил один-одинешенек в сопровождении только своей лягавой собаки. Катрин несколько раз и
со слезами на глазах упрашивала его не делать этого, говоря, что она умирает
со страху от мысли, что он по целым
дням бродит в лесу, где может заблудиться или встретить медведя, волка…
На другой
день управляющий
со всем своим имуществом, не выключая и окованного железом сундука, переселился в большой дом и расположился там с полным удобством.
Собственно на любви к детям и была основана дружба двух этих старых холостяков; весь остальной
день они сообща обдумывали, как оформить затеянное Тулузовым
дело, потом сочиняли и переписывали долженствующее быть посланным донесение в Петербург, в котором главным образом ходатайствовалось, чтобы господин Тулузов был награжден владимирским крестом, с пояснением, что если он не получит столь желаемой им награды, то это может отвратить как его, так и других лиц от дальнейших пожертвований; но когда правительство явит от себя столь щедрую милость, то приношения на этот предмет потекут к нему
со всех концов России.
«Ах, говорит, братец, на тебе записку, ступай ты к частному приставу Адмиралтейской части, — я теперь, говорит, ему дом строю на Васильевском острову, — и попроси ты его от моего имени разыскать твою жену!..» Господин частный пристав расспросил меня, как и что, и приказал мне явиться к ним
дня через два, а тем временем, говорит, пока разыщут; туточе же, словно нарочно, наш один мужик встретился
со мной в трактире и говорит мне: «Я, говорит, Савелий, твою жену встретил, идет нарядная-пренарядная!..
На
днях Тулузов сыграл
со мной ужасную вещь: он напустил на меня мужа Аксиньи, которую я, каюсь, чтобы спасти от ссылки, увез с собою при отъезде моем в Петербург».
Впрочем, целоваться
со всеми было страстью этого добряка: он целовался при всяком удобном случае с подчиненными ему гимназистами, целовался
со всеми своими знакомыми и даже с лицами, видавшимися с ним по
делам службы.
На этой мысли он вошел с Мартыном Степанычем в дом, и они снова увидали отца Василия, который, несколько важно раскланиваясь с встречавшеюся ему прислугою, прошел в комнату Егора Егорыча, куда войдя, поздравил именинника
со днем ангела и, подав ему заздравную просфору, благословил его, причем Егор Егорыч поцеловал у отца Василия руку и сказал ему своей обычной скороговоркой...
В
день баллотировки своей он вздумал
со слезами на глазах объявить дворянству, что, сколь ни пламенно он желал бы исполнять до конца
дней своих несомую им ныне должность, но, по расстроенным имущественным обстоятельствам своим, не может этого сделать.
Странное
дело. Сусанна Николаевна, обыкновенно застенчивая до сих пор в разговорах
со всеми мужчинами, с Углаковым говорила как бы с очень близким ей родным и говорила даже несколько поучительным тоном.
— Это — переложенное в поэму апокрифическое предание о разбойнике, который попросил
деву Марию, шедшую в Египет с Иосифом и предвечным младенцем, дать каплю молока своего его умирающему с голоду ребенку.
Дева Мария покормила ребенка, который впоследствии, сделавшись, подобно отцу своему, разбойником, был распят вместе
со Христом на Голгофе и, умирая, произнес к собрату своему по млеку: «Помяни мя, господи, егда приидеши во царствие твое!»
Василий Иваныч, впрочем, в самом
деле был занят; он в ту же ночь собрал всех своих поумней и поплутоватей целовальников и велел им
со всей их накопленной выручкой ехать в разные местности России, где, по его расчету, был хлеб недорог, и закупить его весь, целиком, под задатки и контракты.
— Третий
день! — отвечал он, вскочив
со стула.
Савелий Власьев оказался главным образом очень способным устраивать и улаживать разные откупные
дела с полицией, так что через какие-нибудь полгода он был на дружеской ноге
со всеми почти квартальными и даже некоторыми частными.
И когда, после такого допроса, все призванные к
делу лица,
со включением Савелия, ушли из камеры, то пристав и Тулузов смотрели друг на друга как бы с некоторою нежностью.
— И всплывет-с, не беспокойтесь! Кроме того-с, в общественных местах не должно говорить о
делах, а вот лучше, — визжал член, проворно хватая
со стоявшей на столе вазы фрукты и конфеты и рассовывая их по своим карманам, — лучше теперь прокатимся и заедем к одной моей знакомой даме на Сретенке и у ней переговорим обо всем.
— Разлагаться очень начала… Вы, барыни, этого не понимаете… Промедли еще
день, так из гроба лужи бы потекли… Как это можно?! — отвечал ей
со строгостью Сверстов.
Конечно, ваше сиятельство, это была ошибка моя, но ошибка невинная!» Маститый властитель, поверив, что это в самом
деле была невинная ошибка
со стороны частного пристава, позволил ему остаться на службе, строго наказав ему, чтобы впредь подобных ошибок он не делал.
— Как есть приперт вилами
со всех сторон: прежде всего, сам сбивается в показаниях; потом его уличает на всех пунктах какой-то пьяный поручик, которого нарочно привезли из Москвы; затем Тулузов впал в противоречие с главным пособником в
деле, управляющим своим, которого Аггей Никитич тоже упрятал в тюрьму.
Вообще Аггей Никитич держал себя в службе довольно непонятно для всех других чиновников: место его, по своей доходности с разных статей — с раскольников, с лесопромышленников, с рыбаков на черную снасть, — могло считаться золотым
дном и, пожалуй бы, не уступало даже месту губернского почтмейстера, но вся эта благодать была не для Аггея Никитича; он
со своей службы получал только жалованье да несколько сот рублей за земских лошадей, которых ему не доставляли натурой, платя взамен того деньги.