Неточные совпадения
— В человеке, кроме души, — объяснил он, — существует еще агент, называемый «Архей» —
сила жизни, и вот вы этой жизненной
силой и продолжаете жить, пока к вам не возвратится душа… На это
есть очень прямое указание в нашей русской поговорке: «души она — положим, мать, сестра, жена, невеста — не слышит по нем»… Значит, вся ее душа с ним, а между тем эта мать или жена живет физическою жизнию, — то
есть этим Археем.
— Правило прекрасное! — заметила Катрин и надулась; Крапчик же заметно сделался любезнее с своим гостем и стал даже подливать ему вина. Ченцов, с своей стороны, хоть и чувствовал, что Катрин сильно им недовольна, но что ж делать? Поступить иначе он не мог: ощутив в кармане своем подаренные дядею деньги, он не в
силах был удержаться, чтобы не попробовать на них счастия слепой фортуны, особенно с таким золотым мешком, каков
был губернский предводитель.
Но
есть, великий учитель мой, вещи не по
силам нашей душе и нашему самоуважению.
— Но последнее, я полагаю, — заметил губернский предводитель, несколько потупляя глаза, — многих от их толку должно
было отклонять, потому что подобный подвиг не всякому под
силу.
— А кому не под
силу, — объяснил владыко, — тому дозволялось, по взаимной склонности, жить с согласницей, ибо, по их учению, скверна токмо
есть в браке, как в союзе, скрепляемом антихристовою церковию.
Непривычка к творчеству чувствовалась сильно в этих упражнениях юной музыкантши, но, тем не менее, за нею нельзя
было не признать талантливой изобретательности, некоторой
силы чувства и приятности в самой манере игры: с восторженным выражением в своем продолговатом личике и с разгоревшимися глазками, Муза, видимо,
была поглощена своим творчеством.
Егор Егорыч, оставшись один, хотел
было (к чему он всегда прибегал в трудные минуты своей жизни) заняться умным деланием, и когда ради сего спустил на окнах шторы, запер входную дверь, сжал для полного безмолвия свои уста и, постаравшись сколь возможно спокойнее усесться на своем кресле, стал дышать не грудью, а носом, то через весьма короткое время начинал уже чувствовать, что
силы духа его сосредоточиваются в области сердца, или — точнее — в солнечном узле брюшных нервов, то
есть под ложечкой; однако из такого созерцательного состояния Егор Егорыч
был скоро выведен стуком, раздавшимся в его дверь.
Старый и пространный дом, как бы желая способствовать ее вдохновению, вторил во всех углах своих тому, что она играла, а играла Муза на тему терзающей ее печали, и сумей она записать играемое ею, из этого, может
быть, вышло бы нечто весьма замечательное, потому что тут работали заодно
сила впечатления и художественный импульс.
Перед тем как Рыжовым уехать в Москву, между матерью и дочерью, этими двумя кроткими существами, разыгралась страшная драма, которую я даже не знаю, в состоянии ли
буду с достаточною прозрачностью и
силою передать: вскоре после сенаторского бала Юлия Матвеевна совершенно случайно и без всякого умысла, но тем не менее тихо, так что не скрипнула под ее ногой ни одна паркетинка, вошла в гостиную своего хаотического дома и увидала там, что Людмила
была в объятиях Ченцова.
Что касается до Людмилы, то в душе она
была чиста и невинна и пала даже не под влиянием минутного чувственного увлечения, а в
силу раболепного благоговения перед своим соблазнителем; но, раз уличенная матерью, непогрешимою в этом отношении ничем, она мгновенно поняла весь стыд своего проступка, и нравственное чувство девушки заговорило в ней со всей неотразимостью своей логики.
Сила тогда у меня
была уж порядочная, и раз я одного этакого кутейника так съездил по скуле, что у того салазки выскочили из места…
Под влиянием своего безумного увлечения Людмила могла проступиться, но продолжать свое падение
было выше
сил ее, тем более, что тут уж являлся вопрос о детях, которые, по словам Юлии Матвеевны, как незаконные, должны
были все погибнуть, а между тем Людмила не переставала любить Ченцова и верила, что он тоже безумствует об ней; одно ее поражало, что Ченцов не только что не появлялся к ним более, но даже не пытался прислать письмо, хотя, говоря правду, от него приходило несколько писем, которые Юлия Матвеевна, не желая ими ни Людмилу, ни себя беспокоить, перехватывала и, не читав, рвала их.
Миропа Дмитриевна, услышав это, не в
силах была удержаться и расхохоталась.
— О, ритор — лицо очень важное! — толковала ей gnadige Frau. — По-моему, его обязанности трудней обязанностей великого мастера. Покойный муж мой, который никогда не
был великим мастером, но всегда выбирался ритором, обыкновенно с такою убедительностью представлял трудность пути масонства и так глубоко заглядывал в душу ищущих, что некоторые устрашались и отказывались, говоря: «нет, у нас недостанет
сил нести этот крест!»
Беру смелость напомнить Вам об себе: я старый Ваш знакомый, Мартын Степаныч Пилецкий, и по воле божией очутился нежданно-негаданно в весьма недалеком от Вас соседстве — я гощу в усадьбе Ивана Петровича Артасьева и несколько дней тому назад столь сильно заболел, что едва имею
силы начертать эти немногие строки, а между тем, по общим слухам, у Вас
есть больница и при оной искусный и добрый врач. Не
будет ли он столь милостив ко мне, чтобы посетить меня и уменьшить хоть несколько мои тяжкие страдания.
— Говорить перед вами неправду, — забормотал он, — я считаю невозможным для себя: память об Людмиле, конечно, очень жива во мне, и я бы бог знает чего ни дал, чтобы воскресить ее и сделать счастливой на земле, но всем этим провидение не наградило меня. Сделать тут что-либо
было выше моих
сил и разума; а потом мне закралась в душу мысль, — все, что я готовил для Людмилы, передать (тут уж Егор Егорыч очень сильно стал стучать ногой)… передать, — повторил он, — Сусанне.
— А это, — воскликнул уж и доктор, в свою очередь, —
было бы признаком мелкой натуры, а у вас, слава богу,
силы гиганта, — признаком глупой сентиментальности, которой тоже в вас нет! Людмила, как вы говорили, не полюбила вас и поэтому не должна
была более существовать для вас!
Почтовая дорога, начавшаяся невдалеке от Кузьмищева,
была недурна, благодаря тому обстоятельству, что в конце сентября ревизующий сенатор объезжал уездные города, а потому все земские
силы были вызваны исправниками для улучшения путей сообщения с неумолимою строгостью.
В частности, сии семь видов и степеней умного делания
суть следующие: отвлекшись от множественности чувств, мыслей и желаний, должно собрать и сосредоточить всю
силу духа в области сердца.
Но сие беззаконное действие распавшейся натуры не могло уничтожить вечного закона божественного единства, а должно
было токмо вызвать противодействие оного, и во мраке духом злобы порожденного хаоса с новою
силою воссиял свет божественного Логоса; воспламененный князем века сего великий всемирный пожар залит зиждительными водами Слова, над коими носился дух божий; в течение шести мировых дней весь мрачный и безобразный хаос превращен в светлый и стройный космос; всем тварям положены ненарушимые пределы их бытия и деятельности в числе, мере и весе, в
силу чего ни одна тварь не может вне своего назначения одною волею своею действовать на другую и вредить ей; дух же беззакония заключен в свою внутреннюю темницу, где он вечно сгорает в огне своей собственной воли и вечно вновь возгорается в ней.
И поколику бог только чрез свободную душу человека мог иметь союз с тварию, то когда человек из райской ограды ниспал на землю труда и страдания, то и божество должно
было последовать туда за ним, дабы на месте падения восстановить падшего и стать плотию в
силу небесной любви.
Хотя в этом кортеже и старались все иметь печальные лица (секретарь депутатского собрания успел даже выжать из глаз две — три слезинки), но истинного горя и сожаления ни в ком не
было заметно, за исключением, впрочем, дворовой прачки Петра Григорьича — женщины уже лет сорока и некрасивой собою: она ревмя-ревела в
силу того, что последнее время барин приблизил ее к себе, и она ужасно этим дорожила и гордилась!
Начав после того почти каждый вечер играть с Тулузовым в шашки, Ченцов все более и более убеждался, что тот, кроме своего ума и честности,
был довольно приятный собеседник, и в
силу того Валерьян Николаич однажды сказал жене...
— О, господи! — воскликнул Ченцов. — Разве,
будучи тебе мужем, достанет еще
силы на это?
Аггея Никитича точно кто острым ножом ударил в его благородное сердце. Он понял, что влюбил до безумия в себя эту женщину, тогда как сам в отношении ее
был… Но что такое сам Аггей Никитич
был в отношении Миропы Дмитриевны, — этого ему и разобрать
было не под
силу.
— По мнению мистиков, для уразумения бога, кроме откровения, существует в человеке внутреннее сознание божества, которое каждый из нас может развивать в себе
силою созерцательного чувствования: русские масоны по преимуществу избрали для себя путь уединения, путь жизни аскетов; но, по-моему, это — путь слишком аристократический и вместе с тем мрачный; он пригоден для людей, нежно и деликатно воспитавших свое тело; тогда как
есть еще гораздо большая масса людей, у которых тело могучее духа…
Старуха на это отрицательно и сердито покачала головой. Что
было прежде, когда сия странная девица не имела еще столь больших усов и ходила не в мужицких сапогах с подковами, неизвестно, но теперь она жила под влиянием лишь трех нравственных двигателей: во-первых, благоговения перед мощами и обоготворения их; во-вторых, чувства дворянки, никогда в ней не умолкавшего, и, наконец, неудержимой наклонности шлендать всюду, куда только у нее доставало
силы добраться.
По убеждениям своим Феодосий Гаврилыч, чем он тоже гордился,
был волтерианец, а в
силу того никогда не исповедывался, не причащался и даже в церковь не ходил.
«Я замедлил Вам ответом, ибо Екатерина Филипповна весь сегодняшний день
была столь ослабшею после вчерашнего, довольно многолюдного, у нас собрания, что вечером токмо в
силах была продиктовать желаемые Вами ответы. Ответ о Лябьевых: благодарите за них бога; путь их хоть умален, но они не погибнут и в конце жизни своей возрадуются, что великим несчастием господь смирил их. Ответ о высокочтимой Сусанне Николаевне: блюдите о ней, мните о ней каждоминутно и раскройте к ней всю Вашу душевную нежность».
Таким образом, отец Василий должен
был на всю остальную жизнь потерять всякую надежду заявить себя обществу в том, что составляло его главную
силу и достоинство, а это
было для него, как человека честолюбивого, горше смерти.
— Я знаю, что я прекрасно говорил, — произнес отец Василий с некоторою ядовитостью (
выпивши, он всегда становился желчным и начинал ко всему относиться скептически), — но это происходило в
силу того закона, что мой разум и воображение приучены к этому представлению более, чем к какому-либо другому.
Сколь ни прискорбно
было Сергею Степанычу выслушивать все эти запальчивые обвинения Егора Егорыча, но внутренно он соглашался с ним сам, видя и чувствуя, как все более и более творят беззакония разные
силы: кабацкая, интендантская, путейская…
Просмотрев составленную камер-юнкером бумагу, он встал с своего кресла, и здесь следовало бы описать его наружность, но, ей-богу, во всей фигуре управляющего не
было ничего особенного, и он отчасти походил на сенаторского правителя Звездкина, так как подобно тому происходил из духовного звания, с таким лишь различием, что тот
был петербуржец, а сей правитель дел — москвич и, в
силу московских обычаев, хотя и
был выбрит, но не совсем чисто; бакенбарды имел далеко не так тщательно расчесанные, какими они
были у Звездкина; об ленте сей правитель дел, кажется, еще и не помышлял и имел только Владимира на шее, который он носил не на белье, а на атласном жилете, доверху застегнутом.
Такой любви Миропа Дмитриевна, без сомнения, не осуществила нисколько для него, так как чувство ее к нему
было больше практическое, основанное на расчете, что ясно доказало дальнейшее поведение Миропы Дмитриевны, окончательно уничтожившее в Аггее Никитиче всякую склонность к ней, а между тем он
был человек с душой поэтической, и нравственная пустота томила его; искания в масонстве как-то не вполне удавались ему, ибо с Егором Егорычем он переписывался редко, да и то все по одним только делам; ограничиваться же исключительно интересами службы Аггей Никитич никогда не мог, и в
силу того последние года он предался чтению романов, которые доставал, как и другие чиновники, за маленькую плату от смотрителя уездного училища; тут он, между прочим, наскочил на повесть Марлинского «Фрегат «Надежда».
Откупщицы не
было еще в собрании. Благодаря постоянно терзавшему ее флюсу, она с утра втирала в щеку разные успокаивающие мази и только часов в десять вечера имела
силы облечься в шелковое шумящее платье, украситься брильянтами и прибыть в собрание. Вальс в это время уже кончился.
Без преувеличения можно сказать, что девушка эта, сопровождавшая свою пани в первый ее побег от мужа и ныне, как мы видим, при ней состоящая,
была самым преданным и верным другом Марьи Станиславовны в
силу того, может
быть, что своими нравственными качествами и отчасти даже наружностью представляла собой как бы повторение той: также довольно стройная, также любящая кокетливо одеться, она
была столь же, если еще не больше, склонна увлекаться коварными мужчинами, а равно и с своей стороны поковарствовать против них.
В
силу такого мнения Миропа Дмитриевна по выходе замуж за Зудченко, а также
бывши вдовою, каждый год что-нибудь приобретала, и только сделавшись женою безалаберного Зверева, Миропа Дмитриевна как бы утратила эту способность и стала даже почти проживаться, так как, в чаянии больших выгод от почтамтской службы мужа, она много истратилась на переезд из Москвы в губернию, а в результате этой службы, как мы знаем, получила шиш.
Оно
есть испытание натуры вещей и чрез то приобретение себе
силы и власти к моральному исправлению людей, власти к познанию обновления нашего тела, к превращению металлов и к проявлению невидимого божественного царства.
— Янгуржеева нельзя прогнать, ты не знаешь его!.. Если только я ему нужен, так он всюду
будет меня встречать: на этом вот бульваре, на тротуаре, в обществе! Я всегда его терпеть не мог и никогда не имел
силы спастись от него.
«Музочка, душенька, ангел мой, — писала та, — приезжай ко мне, не медля ни минуты, в Кузьмищево, иначе я умру. Я не знаю, что со мною
будет; я, может
быть, с ума сойду. Я решилась, наконец, распечатать завещание Егора Егорыча. Оно страшно и отрадно для меня, и какая, Музочка, я гадкая женщина. Всего я не могу тебе написать, у меня на это ни
сил, ни смелости не хватает».
Праведниками чрез то могут
быть; нам так вот, мужикам, не под
силу того, и в царство-то небесное не за что попасть!