Неточные совпадения
У Николая Силыча в каждом
почти классе было по одному такому, как он называл, толмачу его; они обыкновенно могли говорить с ним, что им было угодно, — признаваться ему прямо, чего они не
знали, разговаривать, есть в классе, уходить без спросу; тогда как козлищи, стоявшие по углам и на коленях, пошевелиться не смели, чтобы не стяжать нового и еще более строгого наказания: он очень уж уважал ум и ненавидел глупость и леность, коими, по его выражению, преизбыточествует народ российский.
Одно новое обстоятельство еще более сблизило Павла с Николаем Силычем. Тот был охотник ходить с ружьем. Павел, как мы
знаем, в детстве иногда бегивал за охотой, и как-то раз, идя с Николаем Силычем из гимназии, сказал ему о том (они всегда
почти из гимназии ходили по одной дороге, хотя Павлу это было и не по пути).
— Я не
знаю, для чего этой латыни учат? — начала она
почти презрительным тоном. — Язык бесполезный, грубый, мертвый!
Все это Павлу, не видавшему
почти никогда парадного и свежего убранства комнат, показалось бог
знает какою роскошью.
Каролина Карловна отрицательно покачала головой, к хоть после того, как Павел сделал Каролине Карловне откровенное признание в своей любви, они были совершенно между собой друзья, но все-таки расспрашивать более он не
почел себя вправе. Впоследствии он, впрочем,
узнал, что виновником нового горя Каролины Карловны был один из таинственных фармацевтов. Русскому она, может быть, не поверила бы более; но против немца устоять не могла!
— Ничего не вы, что за вы? Семидесяти лет человек помер, не Енохом [Енох — по библейской легенде, один из патриархов, за праведность взятый живым на небо.] же бессмертным ему быть, пора и
честь знать!
Муж представил мне его как своего друга, и так как m-r Постен имеет весьма вкрадчивый и лукавый характер, то он, вероятно,
узнал от мужа о наших отношениях; случай ему представлялся удобный поухаживать за молоденькой женщиной в подобном положении, и он начал, — и точно уж в этом случае надо отдать
честь его настойчивости!..
— И нравственности по Домострою [«Домострой» — русский письменный памятник XVI века, содержащий свод правил религиозного, семейно-бытового и общественного поведения. «Домострой» стал символом домашнего деспотизма родителей, темных и отсталых понятий.], вы думаете? Как бы не так, — возразил Салов, — вы
знаете ли, что у многих из сих милых особ
почти за правило взято: любить мужа по закону, офицера — для чувств, кучера — для удовольствия.
Клеопатру Петровну просто мучила ревность: она всюду и везде видела Анну Ивановну, а прочего ничего
почти и не слыхала; что касается до m-lle Прыхиной, то ее равнодушие должен я объяснить тоже взглядом ее на литературу: достойная девица эта, как мы
знаем, была с чрезвычайно пылким и возвышенным воображением; она полагала, что перу писателя всего приличнее описывать какого-нибудь рыцаря, или, по крайней мере, хоть и штатского молодого человека, но едущего на коне, и с ним встречается его возлюбленная в платье амазонки и тоже на коне.
— Послушайте, — начала она задыхающимся голосом, — у меня сил больше недостает выносить мое унизительное положение, в которое вы поставили меня: все
знают, все, наконец, говорят, что я любовница ваша, но я даже этим не имею
честь пользоваться, потому что не вижусь с вами совсем.
Нечаянный и быстрый отъезд Вихрова из собрания остался далеко не незамеченным, и больше всех он поразил и
почти испугал добродушного Кергеля, который нарочно сбегал в переднюю, чтобы
узнать, кто именно приходил за Вихровым, и когда ему сказали, что — m-lle Прыхина, он впал в крайнее недоумение.
Не ограничиваясь расспросами в передней, он обегал вниз и
узнал от кучеров, куда именно поехал Вихров; те сказали ему, что на постоялый двор, он съездил на другой день и на постоялый двор, где ему подтвердили, что воздвиженский барин действительно приезжал и всю ночь
почти сидел у г-жи Фатеевой, которая у них останавливалась.
Катишь
почти знала, что она не хороша собой, но она полагала, что у нее бюст был очень хорош, и потому она любила на себя смотреть во весь рост… перед этим трюмо теперь она сняла с себя все платье и, оставшись в одном только белье и корсете, стала примеривать себе на голову цветы, и при этом так и этак поводила головой, делала глазки, улыбалась, зачем-то поднимала руками грудь свою вверх; затем вдруг вытянулась, как солдат, и, ударив себя по лядвее рукою, начала маршировать перед зеркалом и даже приговаривала при этом: «Раз, два, раз, два!» Вообще в ней были некоторые солдатские наклонности.
— Это я
знаю, — подхватила Прыхина. — Она больна очень теперь! — прибавила она, махнув несколько в сторону своим носом, что
почти всегда она делала, когда говорили что-нибудь значительное.
— Я
знаю, что дружба ваша слишком велика к madame Фатеевой и вы способны в ней все оправдывать, — проговорил Вихров, в душе
почти желавший поверить словам Прыхиной.
— О, какая еще умница! — воскликнул Вихров. — Главное, образование солидное получила; в Москве все профессора
почти ее учили,
знает, наконец, языки, музыку и сверх того — дочь умнейшего человека.
— Да-с. Все смеялась она: «Жена у тебя дура, да ты ее очень любишь!» Мне это и обидно было, а кто ее
знает, другое дело: может, она и отворотного какого дала мне. Так пришло, что женщины видеть
почесть не мог: что ни сделает она, все мне было не по нраву!
— Не знаю-с. Меня поутру, как священники-то пришли служить, замертво
почесть подняли, со всеми этими поличными моими вещами, и прямо же тогда в острог, в лазарет, и привезли.
— Что вы тут делаете? — спросил Вихров,
почти не
зная, с чего ему начать.
Вихров, проводив гостей, начал себя чувствовать очень нехорошо. Он лег в постель; но досада и злоба, доходящие
почти до отчаяния, волновали его. Не напиши Мари ему спасительных слов своих, что приедет к нему, — он, пожалуй, бог
знает на что бы решился.
— Никак бы я вас, Павел Михайлыч, не
узнал, ей-богу! — говорил,
почти с каким-то восторгом глядя на Вихрова, Симонов.
— Нет, я
знаю очень хорошо, что ты немножко сердишься и тебе это неприятно, но
честью тебя заверяю, что тут, кроме чувства совести, ничего другого нет.
Мари и Вихров оба вспыхнули, и герой мой в первый еще раз в жизни почувствовал, или даже понял возможность чувства ревности любимой женщины к мужу. Он поспешил уехать, но в воображении его ему невольно стали представляться сцены, возмущающие его до глубины души и унижающие женщину бог
знает до чего, а между тем весьма возможные и
почти неотклонимые для бедной жертвы!
— А! — произнес генерал
почти с удовольствием. — И я бы,
знаете, с вами поехал охотно!
— В Петербурге! — воскликнул Живин. — Ну, вот за это merci! — прибавил он даже по-французски и далее затем, не
зная, чем выразить свою благодарность, подошел
почти со слезами на глазах и поцеловал Илариона в плечо.
— Я много в жизни вынес неудач и несчастий, — толковал он Вихрову, идя с ним, — но теперь
почти за все вознагражден; ты рассуди: я не умен очень, я не бог
знает какой юрист, у меня нет связей особенных, а меня назначили!.. За что же? За то, что я всегда был честен во всю мою службу.
— Ей-богу, не знаю-с! После шестидесятого года
почти не видал народа, — отвечал тот уклончиво.
Видимо, что Плавин и Абреев с первого же блюда начали блаженствовать и только по временам переглядывались между собой и произносили немногосложные похвалы каждому
почти блюду; Марьеновский ел совершенно равнодушно; Живин — очень робко и даже некоторые кушанья не умел как взять и решительно, кажется, не
знал — что такое он ест; зато Замин вкушал все с каким-то омерзением.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая
честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Да объяви всем, чтоб
знали: что вот, дискать, какую
честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!
Анна Андреевна.
Знаешь ли ты, какой
чести удостаивает нас Иван Александрович? Он просит руки нашей дочери.
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не
знаешь и не в свое дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую
честь», — он вдруг упал на колени и таким самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам, не то я смертью окончу жизнь свою».
Правдин. А кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею
честь знать вашего дядюшку. А, сверх того, от многих слышал об нем то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью, то есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.