Неточные совпадения
По солнечной стороне Невского проспекта, часов около трех пополудни, вместе
с прочею толпою, проходили двое мужчин в шляпах и в пальто
с дорогими бобровыми воротниками; оба пальто были сшиты из лучшего английского трико и имели самый модный фасон, но
сидели они на этих двух господах совершенно различно.
За полчаса до обеда Михайло Борисович
сидел в своей гостиной
с толстым, короткошейным генералом, который своими отвисшими брылями [Брыли — отвисшие губы или щеки.] и приплюснутым носом напоминал отчасти бульдога, но только не
с глупыми, большими, кровавыми глазами, а
с маленькими, серыми, ушедшими внутрь под брови и блистающими необыкновенно умным, проницающим человеческим блеском.
Рядом
с комнатой матери, в довольно большой гостиной, перед лампой, на диване
сидела дочь г-жи Жиглинской, которая была) не кто иная, как знакомая нам Елена.
На другой день в кабинете князя
сидело целое общество: он сам, княгиня и доктор Елпидифор Мартыныч Иллионский, в поношенном вицмундирном фраке,
с тусклою, порыжелою и измятою шляпой в руках и
с низко-низко спущенным владимирским крестом на шее.
Князь
сидел на креслах, закинув голову назад. Лицо его имело какое-то мечтательное выражение; лицо же княгини, напротив, и на этот раз опять осенилось облаком тайного неудовольствия. Муж и жена, оставшись
с глазу на глаз, чувствовали необходимость начать между собой какой-нибудь разговор, но о чем именно — не знали. Князь, впрочем, заговорил первый.
Сама госпожа Жиглинская, разодетая в черное шелковое платье и в модный,
с пунцовыми лентами чепец,
сидела на обычном своем месте
с вязаньем в руках и надменно надсматривала за Марфушей, приготовлявшей на столе чайный прибор.
Напрасно те при ней читали и разговаривали о совершенно неинтересных для нее предметах, — она
с спокойным и неподвижным лицом
сидела и вязала.
Князь более месяца никогда почти не бывал дома и говорил жене, что он вступил в какое-то торговое предприятие
с компанией, все утро
сидит в их конторе, потом,
с компанией же, отправляется обедать в Троицкий, а вечер опять в конторе.
— Ну, когда не может, так и
сиди там себе! — сказал князь резко, и вместе
с тем очень ясно было видно, до какой степени он сам хорошо сознавал, что ему следовало съездить к старушке, и даже желал того, но все-таки не мог этого сделать по известной уже нам причине.
— Ступайте вон!
С вами невозможно так близко
сидеть, — сказала она ему.
Сидеть с гостями князь предложил в саду, где, по его приказанию, был приготовлен на длинном столе чай
с огромным количеством фруктов, варенья и даже вина.
Скучно тут только, — соображал барон далее, — возиться
с барынями; они обыкновенно требуют, чтобы
с ними
сидели и проводили целые дни; но что ж теперь другое и делать барону было?
— Хорошо-с! — сказал Елпидифор Мартыныч и к экипажу своему пошел не через залу, а садом, где, увидав сидящего на лавочке барона, заметно удивился. «Это что еще за господин и зачем он тут
сидит?» — подумал он про себя.
С такими мыслями он шел домой и, подойдя к террасе, увидел, что княгиня, разодетая и прехорошенькая, в какой-то полулежачей и нежной позе
сидела на креслах, а у ног ее помещался барон
с красным, пылающим лицом,
с разгоревшимися маслеными глазами.
Высмотрев на гулянье в саду княгиню и узнав
с достоверностью, кто она такая, г-жа Петицкая раз, когда княгиня
сидела одна на террасе, подошла к решетке их садика.
— До свиданья! — сказал и Миклаков, и хоть по выражению лица его можно было заключить о его желании побеседовать еще
с князем, однако он ни одним звуком не выразил того, имея своим правилом никогда никакого гостя своего не упрашивать
сидеть у себя долее, чем сам тот желал: весело тебе, так
сиди, а скучно — убирайся к черту!.. По самолюбию своему Миклаков был демон!
Получив на все свои развязные слова и приветствия почти полное молчание, Архангелов счел за лучше удалиться; но не ушел совсем из комнаты, а стал тут же ходить
с своим приятелем взад и вперед по той именно стороне стола, на которой
сидели Елена и князь.
Часов в двенадцать дня Елена ходила по небольшому залу на своей даче. Она была в совершенно распущенной блузе; прекрасные волосы ее все были сбиты, глаза горели каким-то лихорадочным огнем, хорошенькие ноздри ее раздувались, губы были пересохшие. Перед ней
сидела Елизавета Петровна
с сконфуженным и оторопевшим лицом; дочь вчера из парка приехала как сумасшедшая, не спала целую ночь; потом все утро плакала, рыдала, так что Елизавета Петровна нашла нужным войти к ней в комнату.
Сам же князь в продолжение всего времени, пока Миклаков
сидел у княгини, стоял у окна в своем кабинете и
с жадным вниманием ожидал, когда тот выйдет от нее. Наконец, Миклаков показался.
— Скажите, когда бывают влюблены и им отвечают взаимно, то пишут такие письма? — проговорил барон и, вынув из своего бумажника маленькую записочку, подал ее Анне Юрьевне. Письмо это было от княгини, писанное два дня тому назад и следующего содержания: «Вы просите у меня „Московских ведомостей“ [«Московские ведомости» — газета, издававшаяся
с 1756 года. В 1863 году была арендована реакционерами М.Н.Катковым и П.М.Леонтьевым.], извините, я изорвала их на папильотки, а потому можете сегодня
сидеть без газет!»
— Совсем!.. Говорит, что не хочет, чтобы я ею торговала. Я пуще подбивала ее на это… Жаль, видно, стало куска хлеба матери, и
с чем теперь я осталась?.. Нищая совсем! Пока вот вы не стали помогать нам, дня по два
сидели не евши в нетопленных комнатах, да еще жалованье ее тогда было у меня, а теперь что? Уж как милостыни буду просить у вас, не оставьте вы меня, несчастную!
С вашей стороны прошу быть совершенно откровенною, и если вам не благоугодно будет дать благоприятный на мое письмо ответ, за получением которого не премину я сам прийти, то вы просто велите вашим лакеям прогнать меня: „не смей-де, этакая демократическая шваль, питать такие чувства к нам, белокостным!“ Все же сие будет легче для меня, чем
сидеть веки-веченские в холодном и почтительном положении перед вами, тогда как душа требует пасть перед вами ниц и молить вас хоть о маленькой взаимности».
Умаслив таким образом старуху, Елпидифор Мартыныч поехал к Елене, которая в это время забавлялась
с сыном своим, держа его у себя на коленях. Князь
сидел невдалеке от нее и почти
с пламенным восторгом смотрел на малютку; наконец, не в состоянии будучи удержаться, наклонился, вынул ножку ребенка из-под пеленки и начал ее целовать.
— Действительно, я на этот раз виновата и вперед не позволю себе никакой шутки
с вами! — проговорила она и, встав
с своего места, ушла совсем из гостиной и больше не возвращалась, так что Николя сидел-сидел один, пыхтел-пыхтел, наконец, принужден был уехать.
Условившись таким образом
с Севастьяном, Николя принялся сочинять письмо и
сидел за этой работой часа два: лоб его при этом неоднократно увлажнялся потом; листов двенадцать бумаги было исписано и перервано; наконец, он изложил то, что желал, и изложение это не столько написано было по-русски, сколько переведено дурно
с французского...
У той в это время
сидел Миклаков, и они разговаривали о князе, который, после объяснения
с княгиней, решительно осыпал ее благодеяниями: сначала он прислал княгине
с управляющим брильянты покойной своей матери, по крайней мере, тысяч на сто; потом — купчую крепость на имение, приносящее около пятнадцати тысяч годового дохода.
Здесь он узнал, что Жуквич уже пришел и
сидел с Еленой в гостиной, куда князь, проходя через залу, увидел в зеркало, что Жуквич читает какое-то письмо, а Елена очень внимательно слушает его; но едва только она услыхала шаги князя, как стремительно сделала Жуквичу знак рукою, и тот сейчас же после того спрятал письмо.
Елена
сидела молча и надувшись: она очень хорошо понимала, что весь этот спор
с умыслом затеял и устроил князь.
«В таком случае он сумасшедший и невыносимый по характеру человек!» — почти воскликнула сама
с собой Елена, сознавая в душе, что она в помыслах даже ничем не виновата перед князем, но в то же время приносить в жертву его капризам все свои симпатии и антипатии к другим людям Елена никак не хотела, а потому решилась, сколько бы ни противодействовал этому князь, что бы он ни выделывал, сблизиться
с Жуквичем, подружиться даже
с ним и содействовать его планам, которые он тут будет иметь, а что Жуквич, хоть и сосланный, не станет
сидеть сложа руки, в этом Елена почти не сомневалась, зная по слухам, какого несокрушимого закала польские патриоты.
— У себя сидят-с, — отвечали ей те.
Тяжело и неловко спустившись по винтообразной лестнице вниз, Анна Юрьевна вошла в кабинет к барону, где увидела, что он, в халате и
с бледным от бессонницы лицом,
сидел на одном из своих диванов.
На другой же день к вечеру Жуквич прислал
с своим человеком к князю полученную им из Парижа ответную телеграмму, которую Жуквич даже не распечатал сам. Лакей его, бравый из себя малый,
с длинными усищами,
с глазами навыкате и тоже, должно быть, поляк, никак не хотел телеграммы этой отдать в руки людям князя и требовал, чтобы его допустили до самого пана. Те провели его в кабинет к князю, где в то время
сидела и Елена.
Князь
сидел в Петербурге в том же самом номере гостиницы «Париж», в котором мы некогда в первый раз
с ним встретились.
— Могу-с!.. Вы вот ездите
с ним по ночам… и прекрасно!.. Поезжайте к нему и
сидите там у него.
— В таком случае поедемте мы
с вами в Париж, потому что я последними деньгами решительно хочу сама распорядиться и даже думаю остаться совсем в Париже, где сумею найти себе работу: я могу учить музыке, танцам, русскому языку и
сидеть даже за конторкой купеческой.
Елена, очутившись на улице, первое, что начала
с жадностью вдыхать в себя свежий воздух; она почти задыхалась,
сидя с купчихой в ее каморке, от запаху жареной рыбы
с луком, и хоть довольно уже устала, но все-таки решилась зайти по следующему адресу к полковнику Клюкову, живущему на Разгуляеве, в своем доме.
Во всей этой беседе г-жа Петицкая, как мы видим, не принимала никакого участия и
сидела даже вдали от прочих, погруженная в свои собственные невеселые мысли: возвращаясь в Москву, она вряд ли не питала весьма сильной надежды встретить Николя Оглоблина, снова завлечь и женить на себе; но теперь, значит, надежды ее совершенно рушились, а между тем продолжать жить приживалкою, как ни добра была к ней княгиня, у г-жи Петицкой недоставало никакого терпения, во-первых, потому, что г-жа Петицкая жаждала еще любви, но устроить для себя что-нибудь в этом роде, живя
с княгинею в одном доме, она видела, что нет никакой возможности, в силу того, что княгиня оказалась до такой степени в этом отношении пуристкою, что при ней неловко даже было просто пококетничать
с мужчиной.
Во всем доме была полнейшая тишина; камердинер князя
сидел в соседней
с кабинетом комнате и дремал. Вдруг раздался выстрел; камердинер вскочил на ноги, вместе
с тем в залу вбежала проходившая по коридору горничная. Камердинер бросился в кабинет к князю.
В одно утро Елена
сидела, по обыкновению,
с своим ребенком. Сынишка ее стоял около нее, и она сейчас только восхищенная его понятливостью, расцеловала его в губки, в щечки, в глаза, так что у мальчика все лицо даже покраснело; вдруг вошел человек и доложил, что Миклаков ее спрашивает.