Тысяча и одна ночь. Том X

Эпосы, легенды и сказания

Книга сказок и историй 1001 ночи некогда поразила европейцев не меньше, чем разноцветье восточных тканей, мерцание стали беспощадных мусульманских клинков, таинственный блеск разноцветных арабских чаш. «1001 ночь» – сборник сказок на арабском языке, объединенных тем, что их рассказывала жестокому царю Шахрияру прекрасная Шахразада. Эти сказки не имеют известных авторов, они собирались в сборники различными компиляторами на протяжении веков, причем объединялись сказки самые различные – от нравоучительных, религиозных, волшебных, где героями выступают цари и везири, до бытовых, плутовских и даже сказок, где персонажи – животные. Книга выдержала множество изданий, переводов и публикаций на различных языках мира. В настоящем издании представлен восьмитомный перевод 1929–1938 годов непосредственно с арабского, сделанный Михаилом Салье под редакцией академика И. Ю. Крачковского по калькуттскому изданию.

Рассказ шестого везиря (ночи 593–596)

Дошло до меня, о царь, что у одной женщины из дочерей купцов был муж, который часто путешествовал. И однажды её муж уехал в далёкую страну, и продлилось его путешествие. И стало это женщине невмоготу, и она полюбила прекрасного юношу из детей купцов, и женщина любила его, и он любил её великой любовью. И в какой-то день этот юноша поспорил с одним человеком, и тот пожаловался на него вали этого города, а вали посадил юношу в тюрьму. И дошло известие об этом до жены купца, его возлюбленной, и разум её из-за него улетел, и она поднялась и надела своя роскошнейшие одежды и пошла к жилищу вали и приветствовала его и подала ему бумажку, в которой писала: «Тот, кого ты посадил в тюрьму и заточил, — мой брат, такой-то, поспоривший с тем-то, и люди, которые свидетельствовали против него, свидетельствовали ложно. Он посажен в твою тюрьму несправедливо, и у меня нет никого, кто бы ко мне приходил я заботился о моем положении, кроме него, и я прошу от милости нашего владыки, чтобы он выпустил его из тюрьмы».

И когда вали прочитал эту бумажку, он посмотрел на женщину и полюбил её и сказал: «Войди в дом, и я велю привести его к тебе, а затем пошлю его к тебе, и ты возьмёшь его». — «О владыка, — отвечала женщина, — у меня нет никого, кроме Аллаха великого, и я — чужеземка и не могу входить ни в чей дом». — «Я не отпущу его, пока ты не войдёшь в дом и я не удовлетворю с тобой свою страсть», — сказал вали. И женщина ответила: «Если ты этого хочешь, то ты непременно должен прийти ко мне в моё жилище и посидеть и поспать и отдохнуть целый день». — «А где твой дом?» — опросил её вали. И она ответила: «В таком-то месте».

И затем она вышла от него (а сердце вали стало занято ею) и, выйдя, пошла к кади города и сказала ему: «О господни наш кади!» — «Да», — сказал кади. И женщина молвила! «Рассмотри моё дело, я награда тебе будет у Аллаха великого» — «Кто тебя обидел?» — спросил кади. И женщина ответила: «О господин, у меня есть брат, кроме которого у меня нет никого, и это заставило меня к тебе войти, так как вали посадил его в тюрьму и против него ложно засвидетельствовали, что он — обидчик. Я прошу тебя, чтобы ты походатайствовал за него у вали». И кади взглянул на женщину и полюбил её и оказал: «Войди в дом, к невольницам, и отдохни у нас немного, а мы пошлём к вали, чтобы он выпустил твоего брата, и если бы мы знали, сколько на нем лежит денег, мы бы дали их тебе от себя, чтобы удовлетворить нашу любовь, так как ты нам понравилась своими хорошими речами». — «Если так делаешь ты, о наш владыка, то мы не будем порицать других», — молвила женщина. И кади воскликнул: «Если ты не войдёшь к нам в дом, уходи своей дорогой!» — «Если ты хочешь этого, о владыка наш, то у меня в моем доме это будет более скрыто и лучше, чем у тебя в доме, так как там есть невольницы и слуги и приходящие и уходящие; я — женщина, и ничего не знаю об этих делах, но необходимость заставляет». — «А где твоё жилище?» — спросил кади. И женщина сказала: «В таком-то месте», старец и условилась с ним на тот же день, на который она условилась с вали.

И затем она пошла от кадя в дом везиря и подала ему просьбу и пожаловалась на беду своего брата, которого заточил вали, и везирь стал её соблазнять и оказал: «Мы удовлетворим с тобою наше желание и выпустим твоего брата». — «Если ты этого хочешь, то это будет у меня, в моем жилище, — ответила женщина. — Оно лучше покроет меня и тебя, и мой дом недалеко». — «А где твоё жилище?» — спросил везирь. И женщина ответила: «В таком-то месте», — и условилась с ним на тот же самый день.

А потом женщина пошла к царю того города и подала ему свою жалобу и попросила, чтобы выпустили её брата. «А кто его заточил?» — спросил царь. И женщина ответила: «Его заточил вали». И когда царь услышал её слова, она поразила его стрелой любви в сердце. И он велел ей войти с ним во дворец, пока он пошлёт к вали и освободит её брата. «О царь, — оказала ему женщина, — это дело будет для тебя не трудно, либо по моей воле, либо насильно, и если царь захотел от меня этого, такова уже моя счастливая доля. Но если он придёт в моё жилище, то почтит меня, перенеся туда свои благородные шаги, как сказал поэт:

Друзья мои, видели ли вы, или слышали, чтоб тот посетил меня, чьи славны достоинства?»

«Мы не будем перечить твоему приказу», — сказал царь. И женщина условилась с ним на тот же день, который назначила другим, и сказала ему, где её жилище…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот девяносто девятая ночь

Когда же настала пятьсот девяносто четвёртая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что женщина, согласившись на предложение, сказала ему, где её жилище, и условилась с ним на тот же самый день, который назначила вали, кади и везирю, а затем она вышла от царя и пришла к одному столяру и сказала:

«Я хочу, чтобы ты сделал мне шкаф с четырьмя отделениями, одно над другим, и чтобы у каждого отделения была дверь, которая запирается. Скажи мне, какая за это плата, и я дам её тебе». — «Четыре динара, — отвечал столяр. — А если ты, о почтённая госпожа, пожалуешь мне сближение, то от тебя я не возьму ничего». — «Если уж это неизбежно, — сказала женщина, — то сделай мне пять отделений с замками». — «С любовью и удовольствием», — ответил столяр. И женщина сговорилась с ним, что он принесёт ей шкаф в тот самый день. «О госпожа, — сказал столяр, — посиди, и возьмёшь свою пещь сейчас же, а я после этого приду не торопясь». И женщина просидела у столяра, пока тот сделал ей шкаф с пятью отделениями, и ушла в своё жилище и поставила шкаф в то месте, где сидят гости. А затем она взяла четыре одежды и отнесла их к красильщику, и тот выкрасил каждую одежду в особый цвет, отличающийся от цвета других одежд. А женщина принялась готовить еду и питьё и цветы, плоды и благовония.

И когда пришёл день свидания, она надела самые лучшее свои одежды и нарядилась и надушилась, а затем она устлала комнату разными роскошными коврами и села поджидать, кто придёт. И вдруг вошёл к ней кади, прежде других. И, увидев его, женщина поднялась на ноги и поцеловала перед ним землю и взяла его и посадила на постель и легла с ним и стала с ним играть, и кади пожелал удовлетворения с ней, и она оказала ему «О господин, сиими с себя одежду и тюрбан и надень эту жёлтую рубашку и покрой голову этим покрывалом, а мы принесём еду и питьё, и потом ты исполнишь все, что желаешь». И она взяла у кади одежду и тюрбан, и он надел рубашку и покрывало.

И вдруг кто то постучал в дверь. «Кто это стучит в дверь?» — спросил кади. И женщина сказала: «Это мой муж!» — «Что же делать, и куда я пойду?» — воскликнул кади. И женщина молвила: «Не бойся, я введу тебя в этот шкаф». — «Делай, что тебе вздумалось», — сказал кади, и женщина взяла его и ввела его в нижнее отделение и заперла. А потом она вышла к воротам и открыла их, и оказалось, что это — вали. И, увидев его, женщина поцеловала перед ним землю и взяла его за руку и посадила на ту же постель и сказала: «О господин, это место — твоё место, и этот дом — твой дом, а я — твоя невольница и одна из твоих служанок. Останься у меня на весь день, скинь то, что на тебе надето, и надень эту красную одежду: это — одежда сна». И она повязала вали голову обрывком тряпки, бывшим у неё, и, взяв у него одежду, пришла к нему на постель и начала с ним играть, а он тоже стал играть с нею, а когда он протянул к женщине руку, она оказала: «О владыка наш, этот день — твой день, и никто его с тобой не разделит, но будь милостив я благодетелен и напиши мне бумажку, чтобы моего брата выпустили из тюрьмы, и тогда моё сердце успокоитея». — «Слушаю и повинуюсь, на голове и на глазах!» — ответил вали и написал письмо своему казначею, в котором говорил: «В час прибытия этого письма к тебе ты выпустишь такого-то безотлагательно; не допускай небрежности и не возражай носителю его ни одним словом». И он запечатал письмо, и женщина взяла его и стала играть с вали на постели.

И вдруг кто-то постучал в дверь. «Кто это?» — спрошл вали, и женщина ответила: «Мой муж». И вали воскликнул: «Что мне делать?» — «Вэйди в этот шкаф, а я отправлю мужа и вернусь к тебе», — ответила женщина. И она взяла вали и ввела его во второе отделение и заперла его там, а кади, при всем этом, слышал их разговор. А потом женщина вышла к воротам и открыла их, и сказалось, что это — везирь. И, увидав его, женщина поцеловала землю между его руками и встретила его и поклонилась ему и сказала: «О господин мой, ты почтил нас, придя в наше жилище! Да не лишит нас Аллах твоего появления!» И она посадила его на постель я оказала: «Сними с себя одежду и тюрбан и надень эту лёгкую рубашку». И везирь снял с себя то, что на нем было, и женщива одела его в голубую рубашку и красный колпак, приговаривая: «О владыка, вот это — везирская одежда, оставь же её, пока ей не придёт время, а сейчас побудь в этой одежде для беседы, веселья и сна». И когда везирь надел её, женщина стала о ним играть на постели, и он тоже играл с нею и хотел исполнить свои желания, но она не позволяла ему и говорила: «О господин, это от нас не уйдёт!»

И когда они разговаривали, вдруг кто-то постучал в дверь, и веэирь опросил женщину: «Кто это?» И она отвечала: «Мой муж». — «Что же придумать?» — опросил везирь. И женщина сказала: «Вставай, войди в этот шкаф, а я отправлю моего мужа и вернусь к тебе. Не бойся!» И она ввела его в третье отделение шкафа и заперла там и, выйдя, открыла дверь, и оказалось, что это пришёл царь. И, увидав его, женщина поцеловала перед ним землю и, взяв его за руку, привела его на середину комнаты и посадила на постель и оказала: «Ты почтил нас, о царь, и если бы мы предложили тебе весь мир и то, что в нем есть, это не стоило бы одного шага из твоих шагов к нам…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот девяносто пятая ночь

Когда же настала пятьсот девяносто пятая ночь, она оказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царь вошёл в дом женщины, она сказала ему: «Если бы мы подарили тебе весь мир и то, что в нем есть, это бы не стоило одного шага из твоих шагов к нам». И царь сел на постель, и женщина молвила: «Дай мне позволение сказать тебе одно слово». — «Говори, что желаешь», — ответил царь. И она сказала: «Отдохни, о господин, и сними с себя одежду и тюрбан (а одежда царя, бывшая на нем в этот час, стоила тысячу динаров)». И когда царь снял с себя одежду, женщина одела его в рваную рубаху, ценой в десять дирхемов, не больше, и стала его развлекать и играть с ним. И при всем этом люди, которые были в шкафу, слышали, что происходит, но никто из них не мог заговорить. И когда царь протянул руку к шее женщины и хотел удовлетворить с нею своё желание, она сказала ему: «Это дело от нас не уйдёт, и я ещё раньше обещала услужить тебя в этом покое, и тебе будет от меня то, что тебя обрадует».

И когда они разговаривали, вдруг кто-то постучал в дверь, и царь воскликнул: «Удали его от нас с его согласия, или я выйду к нему и удалю его насильно». — «Этого не будет, о владыка, лучше потерпи, пока я удалю его самым хорошим уменьем», — сказала женщина. И царь молвил: «А мне что же делать?» И женщина взяла его за руку и ввела в четвёртое отделение и заперла там, а затем она вышла к дверям и открыла их, и оказалось, что это — столяр. И он вошёл и приветствовал женщину, и та сказала ему: «Что это за шкаф ты нам сделал?» — «А что с ним, о госпожа?» — спросил он, и женщина сказала: «Вот это отделение — узкое». — «О госпожа, оно широкое», — ответил столяр. И женщина оказала: «Войди и посмотри, ты в нем не поместишься». — «В нем поместятся четверо», — сказал столяр, и затем он вошёл в шкаф.

И когда он вошёл туда, женщина заперла его в пятом отделении и поднялась и, взяв бумажку вали, пошла с ней к казначею. И казначей взял бумажку и прочитал и поцеловал её и выпустил из тюрьмы того человека, возлюбленного женщины. И она рассказала ему, что она сделала, и юноша опросил: «А что же нам делать?» — «Мы уйдём из этого города в другой город, сказала женщина, — нам нельзя после такого дела здесь оставаться». И они собрали то, что у них было, и погрузили на верблюдов и тотчас же уехали в другой город.

А что касается тех людей, то они просидели в отделениях шкафа три дня без еды. И им эахотелось помочиться, так как они три дня не мочились, и столяр налил на голову султана, а султан налил на голову везиря, а везирь налил на голову вали, а тот налил на голову кади. И кади закричал и воскликнул: «Что это за грязь! Разве мало нам того, что с нами было, чтобы на нас ещё мочились!» И вали возвысил голос и сказал: «Да увеличит Аллах твою награду, о кади!» И, услышав его голос, кади узнал, что это — вали. А потом вали опять возвысил голос и сказал: «Что это за грязь!» И везирь возвысил голос и оказал: «Да увеличит Аллах твою награду, о вали». И, услышав его голос, вали узнал, что это — везирь. А затем везирь возвысил голос и сказал: «Что это за грязь!» И когда царь услышал слова везиря, он узнал его, но смолчал и скрыл своё присутствие, а везирь воскликнул: «Прокляни, Аллах, эту женщину за то, что она с нами сделала! Она созвала к себе всех вельмож царства, кроме царя!»

И, услышав это, царь крикнул ему: «Молчите! Я первый попал в сети этой разпутницы и развратницы!» И столяр, услышав их слова, сказал: «А я? В чем мой-то грех? Я сделал ей шкаф за четыре динара золотом и пришёл потребовать платы, и она схитрила со мной и ввела меня в это отделение и заперла там». И они стали разговаривать друг с другом и развлекать царя беседой, и развеяли его грусть.

И вдруг пришли позади этого дома и увидели, что он пустой, и оказали друг другу: «Вчера наша соседка, женщина такого-то, была здесь, а теперь мы не слышим в этом месте никаких голосов и не видим в нем человека. Сломайте ворота и посмотрите, в чем дело, чтобы не обвинил нас вали или царь и не посадил в тюрьму». И затем они сломали ворота и вошли и увидели деревянный шкаф, а в нем нашли людей, которые стонали от голода и жажды. И пришедшие стали говорить друг другу: «Неужели в этом шкафу джинн?» И один из них воскликнул: «Наберём дров и сожжём его огнём». — «Не делайте!» — закричал на них кади…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот девяносто шестая ночь

Когда же настала пятьсот девяносто шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда соседи хотели принести драв и сжечь шкаф, кади закричал на них: «Не делайте!» И соседи сказали друг другу: «Джинны иногда меняют образ и говорят словами людей». И, услышав их, кади прочитал кое-что из великого Корана и затем сказал пришедшим: «Подойдите к шкафу, в котором мы сидим!» И когда они подошли, он сказал им: «Я — такой-то, а вы — такие-то и такие-то. И нас в шкафу целая толпа». И соседи спросили кади: «А кто привёл тебя сюда? Расскажи нам, в чем дело».

И кади осведомил их в чем дело, от начала до конца, и тогда они привели столяра. И столяр открыл отделение кади и вали, и везиря, и царя, и столяра, и все они были в той одежде, которая была на них надета. И они вышли из шкафа и посмотрели друг на друга, и каждый стал смеяться над другим, и потом они пошли искать женщину, но не нашли её. А женщина взяла все то, что было на них надето, и каждый из них послал к своим за одеждой. И им принесли платье, и они вышли, закрывшись им, к людям. Посмотри же, о владыка наш царь, какую хитрость сделала эта женщина с теми людьми.

Дошло до меня также, что был один человек, который хотел увидеть в своей жизни Ночь могущества. И он посмотрел однажды ночью на небо и увидел ангелов, когда открылись врата небесные, и увидал, как всякая вещь пала яиц на своём месте. И, увидев это, он сказал своей жене: «О такая-то, Аллах показал мне Ночь могущества, а мне было ниспослано, что если я увижу её и сотворю три молитвы, они будут исполнены. Я опрашиваю у тебя совета: что мне оказать?» — «Скажи: «О боже, увеличь мне член!» — посоветовала ему жена. И человек сказал это, и его член сделался точно тыквенная бутылка, так что этот человек не мог стоять, а его жена, когда он хотел её познать, бегала от него с места на место. И муж оказал ей: «Что же делать? Ты пожелала этого ради твоей страсти». — «Я не хочу, чтобы он оставался таким длинным», — оказала жена. И её муж поднял голову к небу и молвил: «О боже, спаси меня от этого дела и освободи меня!»

И человек сделался гладким, без члена. И, увидев это, жена оказала ему: «Нет мне до тебя нужды, раз ты стал без члена!» И её муж воскликнул: «Все это от твоего злосчастного совета и дурного замысла! Было для меня у Аллаха три молитвы, которыми я достиг бы блага и в этой жизни и в будущей, и две молитвы пропали, осталась одна». — «Помолись Аллаху великому, чтобы он снова сделал тебя таким, каким ты был раньше!» — сказала ему жена. И человек помолился своему господу и стал опять таким, как был.

И все это, о царь, произошло по причине дурного замысла женщины, и я рассказал тебе об этом, чтобы ты убедила, что женщины глупы и слабы умом и замышляют дурное. Не слушай же их слов и не убивай своего сына, кровь твоего сердца. Ты сотрёшь воспоминание о себе после себя».

И царь воздержался от убиения своего сына.

А на седьмой день пришла та невольница и явилась к царю, крича. И она разожгла большой огонь, и её привели к царю, держа её за концы платья. И царь опросил её: «Почему ты это сделала?» И она отвечала: «Если ты не рассудишь меня с твоим сыном, я брошусь в этот огонь. Жизнь мне стала противна, и, прежде чем прийти к тебе, я написала завещание, раздала свои деньги и решила умереть, а ты будешь каяться всяческим раскаянием, как каялся царь, который пытал сторожиху бани». — «А как это было?» — спросил царь. И невольница сказала:

Шестой рассказ невольницы (ночи 596–598)

Дошло до меня, о царь, что была одна женщина, богомольная, воздержанная и благочестивая, и она заходила во дворец одного из царей, и её приход считали благословенным, и было ей у приближённых царя великое счастье. И однажды она вошла во дворец, согласно обычаю, и села рядом с женой царя, и та подала ей ожерелье ценой в тысячу динаров и сказала: «О девушка, возьми к себе это ожерелье и храни его, пока я не выйду из бани и не возьму его у тебя (а баня была во дворце)». И женщина взяла ожерелье и села в одно место в покоях царицы, ожидая, пока та сходит в баню, находившуюся в её жилище, и выйдет. А потом она положила ожерелье под молитвенный коврик и начала молиться. И прилетела птица и взяла ожерелье и положила его в щель в углу дворца, пока сторожившая выходила за нуждой. И женщина вернулась и не знала этого. И когда жена царя вышла из бани, она потребовала ожерелье у сторожихи, но та не нашла его и стала его искать, но не обнаружила и не напала на его след. И сторожившая говорила: «Клянусь Аллахом, о дочка, ко мне никто не приходил, и когда я взяла ожерелье, я положила его под молитвенный коврик и не знаю, может быть, один из слуг увидал его и, воспользовавшись моей рассеянностью, когда я молилась, взял его, а знание об этом у Аллаха великого».

И когда услышал об этом царь, он приказал своей жене пытать сторожившую огнём и сильно побить её…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот девяносто седьмая ночь

Когда же настала пятьсот девяносто седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царь приказал своей жене пытать сторожившую женщину огнём и сильно побить её, и царица стала её пытать всякими пытками, но женщина ни в чем не признавалась и никого не обвиняла. И после этого царь приказал посадить её в тюрьму и заковать в цепи, и её заточили. А потом, в один из дней, царь сидел у себя во дворце, среди водоёмов, и его жена сидела с ним рядом, и вдруг взор царя упал на птицу, которая вытаскивала то самое ожерелье из щели в углу дворца. И царь кликнул одну невольницу, и она настигла птицу и отняла у неё ожерелье. И тогда царь понял, что сторожившая женщина обижена, и раскаялся в том, что он с ней сделал. И он велел привести её, и когда она явилась, принялся целовать её в голову, а затем стад плакать и просить прощения и горевать из-за того, что он с нею сделал. И он велел ей дать большие деньги, во женщина отказалась их взять, а затем она простила его и ушла и дала себе клятву, что не войдёт ни в чей дом. И она странствовала по горам и долинам и поклонялась Аллаху великому, пока не умерла.

Дошло до меня также, о царь, в числе рассказов о кознях мужчин, что два голубя, самец и самка, собрали зимой к себе в гнездо пшеницу и ячмень, а когда наступило время лета, зерно высохло и уменьшилось. И самец сказал самке: «Это ты съела зерно!» А она стала говорить: «Нет, клянусь Аллахом, я ничего не съела!» Но он не поверил ей и стал её бить крыльями и клевать клювом, пока не убил. А когда наступило холодное время, зёрна снова стали такими, как были, и самец понял, что он убил свою жену несправедливо и по вражде, и стал раскаиваться, когда раскаяние было ему бесполезно. И он лёг рядом с женой, рыдая по ней и плача и горюя, и отказался от еды и питья и заболел, и болел, пока не умер.

Дошёл до меня также, в числе рассказов о кознях мужчин против женщин, рассказ более удивительный, чем все эти». — «Подавай то, что у тебя есть», — воскликнул царь. И невольница сказала: «О царь, была одна девушка из дочерей царя, которой не было в её время равных по красоте, прелести, стройности, соразмерности, блеску и жеманству, и никто так не отнимал разум у мужчин, как она. И она говорила: «Нет мне равных в моё время!» И все сыновья царей сватались к ней, но она не соглашалась взять из них никого, и было ей имя ад-Датма.

И говаривала она: «На мне женится только тот, кто меня покорит в пылу битвы, боя и сражения, и если кто-нибудь меня одолеет, я выйду за него замуж с радостным сердцем, а если я его одолею, то возьму его коня и оружие и одежду и напишу у него на лбу: «Этот отпущен такою-то». И царские сыновья приходили к ней со всех мест, далёких и близких, но она одолевала их и позорила и отнимала у них оружие и клеймила их огнём.

И прослышал о ней сын одного из царей персов, по имени Бахрам, и направился к ней, покрыв далёкое расстояние, и взял с собой деньги, коней и людей и сокровища из царских сокровищ. И ехал, пока не прибыл к ней, а прибыв, он послал её отцу роскошный подарок, и царь проявил к нему приветливость и оказал ему величайший почёт. И затем царевич послал своих везирей сообщить ему, что он хочет посвататься к его дочери. И отец её прислал к нему гонца и сказал: «О дитя моё, что до моей дочери ад-Датма, то у меня нет над ней власти, так как она дала себе клятву, что выйдет замуж только за того, кто покорит её на поле битвы». — «Я приехал из моего города, зная это условие», — ответил ему царевич. И царь сказал: «Завтра ты с ней встретишься».

А когда пришёл завтрашний день, отец девушки послал к ней и попросил у неё разрешения войти. И, услышав обо всем, она приготовилась к бою и надела боевые доспехи и вышла в поле, и царевич вышел к ней навстречу и решил с ней сразиться. И люди прослышали об этом и пришли со всех мест и явились в этот самый день. И ад-Датма вышла одетая, подпоясанная и закрытая покрывалом, и царевич выступил к ней, будучи в наилучшем состоянии, одетый в крепчайшие военные доспехи и совершеннейшее снаряжение. И каждый из них понёсся на другого, и они долго гарцевали и бились продолжительное время, и царевна нашла в царевиче храбрость и доблесть, которых не видала у других. И она испугалась, что царевич пристыдит её перед присутствующими, и поняла, что он, несомненно, её одолеет, и захотела устроить козни и сделать с ним хитрость. И она открыла лицо, и вдруг оказалось, что оно светит ярче месяца, и когда царевич взглянул на неё, он оторопел, и его сила ослабла, и исчезла его решимость. А царевна, увидав это, понеслась на него и сорвала его с седла, и царевич, у неё в руках, стал подобен воробью в когтях орла, и её облик ошеломил его, и он не понимал, что с ним делается. И девушка взяла его коня и оружие и одежду и заклеймила его огнём и отпустила.

И когда царевич очнулся от обморока, он провёл несколько дней, не прикасаясь ни к пище, ни к питью, и не спал от огорчения, и любовь к девушке овладела его сердцем. И он отправил своих рабов к отцу и написал ему в письме, что не может вернуться в свою страну, пока не добьётся того, что ему нужно, или он умрёт без этого. И когда письмо прибыло к его отцу, тот опечалился и хотел послать к царевичу воинов и солдат, но везири удержали его от этого и уговорили быть терпеливым.

А царевич, чтобы достичь своей цели, употребил хитрость. Он притворился дряхлым стариком и направился в сад царевны, куда она чаще всего заходила, и встретился с садовником и сказал ему: «Я чужеземец из далёких стран, и с юности и ещё до сей поры я хорошо умею обрабатывать землю и беречь растения и цветы, и никто, кроме меня, этого не умеет». И, услышав его слова, садовник обрадовался до крайней степени и привёл его в сад и приказал своим людям заботиться о нем. И царевич стал работать и выращивать деревья и заботиться о плодах. И в один из дней, когда это было так, вдруг вошли в сад рабы, с которыми были мулы, нагруженные коврами и посудой, и когда царевич спросил о причине этого, ему сказали: «Царская дочка желает погулять в этом саду». И царевич пошёл и взял украшения и одежды из своей страны, которые были у него, и, принеся их в сад, сел там и положил кое-что из этих сокровищ перед собой, а сам стал трястись, делая вид, что это от дряхлости…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные, речи.

Пятьсот девяносто восьмая ночь

Когда же настала пятьсот девяносто восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что персидский царевич притворился старым стариком я, сев в саду, положил перед собой украшения и одежды и сделал вид, что трясётся от старости, дряхлости и слабости. А когда прошёл час, пришли невольницы и евнухи, и посреди них шла царевна, подобная месяцу среди звёзд, и они подошли и стали ходить по саду и рвать плоды, гуляя, и увидали человека, который сидел под деревом. И они подошли к нему (а это был царевич) и посмотрели на него, и вдруг видят, что это — старый старик, у которого трясутся руки и ноги, а перед ним лежат украшения и сокровища из царских сокровищ.

И, увидав его, девушки удивились ему и стали спрашивать его, что он делает с этими украшениями. И он сказал: «Я хочу жениться за эти украшения на какой-нибудь из вас». И девушки стали над ним смеяться и сказали: «Когда ты женишься, что ты станешь делать?» И царевич ответил: «Я поцелую мою жену один раз и разведусь с нею». — «Я выдала за тебя замуж вот эту девушку», — сказала царевна. И царевич поднялся, опираясь на палку, трясясь и спотыкаясь, и, поцеловав девушку, отдал ей украшения и одежды. И девушка обрадовалась, и все стали смеяться над царевичем, и потом ушли в своё жилище. А когда наступил следующий день, девушки вошли в сад и пришли к царевичу и увидели, что он сидит на том же месте и перед ним лежит ещё больше украшений и одежд, чем в первый раз. И они присели подле него и спросили: «О старец, что ты делаешь с этими украшениями?» И царевич ответил: «Я женюсь за них на одной из вас, как вчера». — «Я женила тебя на этой девушке», — сказала царевна. И царевич поднялся и поцеловал девушку и отдал ей украшения и одежды, и все ушли в свои жилища. И когда дочь царя увидала украшения и одежды, которые царевич дал девушкам, она сказала про себя: «Я имею больше всех прав на это, и со мной не будет от этого никакого вреда».

И когда настало утро, она вышла из своего жилища одна, приняв облик невольницы из невольниц, и, скрываясь, пришла к старцу и, придя к нему, сказала: «О старец, я — дочь царя, хочешь на мне жениться?» — «С любовью и удовольствием!» — отвечал царевич. И он вынул украшения и одежды более высокого качества и дороже ценой и отдал их царевне и поднялся, чтобы её поцеловать (а она чувствовала себя безопасно и спокойно). И, подойдя к ней, он с силой схватил её и ударил об землю и уничтожил её девственность и спросил: «Разве ты не узнаешь меня?» — «Кто ты?» — спросила царевна, и царевич ответил: «Я Бахрам, сын царя персов. Я изменил свой облик и удалился от родных и царства ради тебя». И девушка встала из-под него молча, не давая ответа и не обращаясь к нему с речью, после того, что её поразило, и она говорила про себя: «Если я его убью, его убиение не принесёт пользы». А затем она подумала и сказала про себя: «Мне возможно теперь только убежать с ним в его страну». И она собрала деньги и сокровища и послала к царевичу, уведомляя его об этом, чтобы он тоже снарядился и собрал свои деньги. И они сговорились, что такойто ночью отправятся, и сели на лучших коней и поехали под покровом ночи, и не наступило ещё утро, как они уже пересекли далёкие страны.

И они ехали до тех пор, пока не прибыли в страну персов и не оказались близ города отца юноши. И когда отец его услышал об этом, он встретил его с солдатами и воинами и обрадовался до крайней степени. А затем, через немного дней, он послал к отцу ад-Датма роскошные подарки и написал ему письмо, в котором уведомлял его, что его дочь находится у него, и требовал её приданое. И когда подарки прибыли к отцу девушки, он принял их и оказал привёзшим их крайний почёт и сильно обрадовался, а затем он устроил пиршество и, призвав судью и свидетелей, написал брачный договор своей дочери с царевичем. Он наградил послов, которые принесли письмо от царя персов, и послал своей дочери её приданое, и персидский царевич остался с ней, пока не разлучила их смерть.

«Смотри же, о царь, каковы козни мужчин против женщин! Я не откажусь от своего права, пока не умру!»

И царь приказал убить своего сына.

Но тут вошёл к нему седьмой визирь и, представ перед ним, поцеловал землю и сказал: «О царь, повремени, пока я не выскажу тебе мой совет. Тот, кто выжидает и медлит, достигает осуществления надежды и получает то, чего желает, а тому, кто торопится, достаётся раскаяние. Я видел, как наблудила эта женщина, побуждая царя ввергнуть себя в ужасы; а невольник, осыпанный твоей милостью и благами, тебе предан. Я знаю, о царь, о кознях женщин то, чего не знает никто, кроме меня, и до меня дошёл из этого рассказ о старухе и сыне купца. «А как это было?» — спросил царь. И везирь сказал:

Рассказ седьмого везиря (ночи 598–602)

Дошло до меня, о царь, что у одного купца было много денег, и был у него сын, дорогой для него. И в один из дней сын сказал своему отцу: «О батюшка, я пожелаю от тебя одно желание, которым ты меня обрадуешь». — «А что это, о дитя моё? Я дам это тебе, хотя бы был это свет моего глаза, чтобы привести тебя этим к тому, чего ты хочешь», — ответил ему отец. И сын сказал: «Я хочу, чтобы ты дал мне сколько-нибудь денег, и я поеду с купцами в страны Багдада, чтобы поглядеть на них и посмотреть на дворцы халифов. Дети купцов мне их описывали, и мне захотелось посмотреть на них». — «О сынок, кто будет стоек, если ты отлучишься?» — воскликнул отец юноши, но тот молвил: «Я сказал тебе эти слова, и неизбежно мне туда отправиться, с согласия или без согласия. В мою душу запала тоска, которая пройдёт только по прибытии в Багдад…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот девяносто девятая ночь

Когда же настала пятьсот девяносто девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что сын царя^[1] сказал своему отцу: «Неизбежно уехать и прибыть в Багдад!» И когда отец его убедился в этом, он собрал ему товаров на тридцать тысяч динаров и отправил его путешествовать с купцами, которым он доверял, и поручил купцам о нем заботиться. А потом отец юноши простился с ним и вернулся в своё жилище, а юноша ехал со своими товарищами купцами, пока они не прибыли в Багдад, обитель мира.

А когда они достигли Багдада, юноша пошёл на рынок и нанял себе хороший, красивый дом, который смутил его разум и ошеломил его взор, — там были щебечущие птицы, и покои стояли один напротив другого, и пол был выложен разноцветным мрамором, а потолки украшены мадинской лазурью. Он спросил привратника о размере платы за дом: «Сколько в месяц?» И привратник отвечал: «Десять динаров». И юноша спросил: «Говоришь ли ты правду, или насмехаешься надо мной?» — «Клянусь Аллахом, — ответил привратник, — я говорю только правду. Всякий, кто поселится в этом доме, живёт там не больше недели или двух». — «А какая тому причина?» — спросил юноша. И привратник молвил: «О дитя моё, всякий, кто поселится в этом доме, выходит из него только больной или мёртвый. Этот дом прославился такими вещами среди всех людей, что никто не осмеливается в нем поселиться, и плата за него уменьшилась до такого размера».

Услышав это, юноша до крайности удивился и воскликнул: «В этом доме обязательно должно быть какое-нибудь обстоятельство, из-за которого там случается подобная болезнь или смерть!» Но потом он подумал про себя и, прибегнув к Аллаху от сатаны, битого камнями, прогнал из ума такое предположение и поселился в этом доме. И стал он продавать и покупать, и прошло над ним несколько дней, а он все жил в доме, и ничего не случилось с ним из того, что говорил привратник.

И когда он сидел в один из дней у ворот дома, прошла мимо него поседевшая старуха, подобная пятнистой змее. И она часто славословила и святила имя Аллаха, удаляя с дороги камни и другие препятствия. И старуха увидела юношу, сидевшего у ворот, и стала смотреть на него, дивясь на него, и юноша сказал ей: «О женщина, разве ты меня знаешь или сомневаешься во мне?» И, услышав слова юноши, старуха торопливо подошла к нему и приветствовала его и спросила: «Сколько времени ты живёшь в этом доме?» — «О матушка, два месяца», — отвечал юноша. И старуха молвила: «Этому-то я удивилась. Я не знаю тебя, о дитя моё, и ты меня не знаешь, и я не усомнилась о тебе, а удивилась потому, что все, кто жил в этом доме, кроме тебя, выходили оттуда мёртвыми или больными. Я не сомневаюсь, о дитя моё, что ты подвергаешь опасности свою молодость. Разве ты не поднимался во дворце наверх и не смотрел с балкона, который там есть?»

И затем старуха ушла своей дорогой, а юноша, когда старуха покинула его, стал размышлять о её словах и сказал про себя: «Я не поднимался во дворце наверх и не знал, что там есть балкон». И затем, в тот же час и минуту, он вошёл во дворец и стал ходить по углам комнат и наконец увидел в одном углу маленькую дверь, в засовах которой свил гнездо паук. И, увидав дверь, юноша сказал про себя: «Может быть, паук свил на этой двери гнездо лишь потому, что за нею гибель!» И он положился на слова Аллаха великого: «Скажи: «Не поразит нас ничто, кроме того, что начертал нам Аллах», — и, открыв дверь, стал подниматься по маленькой лестнице, а дойдя до верха, увидел балкон. И он сел отдохнуть и осмотрелся и увидел изящное и нарядное помещение, в возвышенной части которого был высокий балкон, возвышавшийся над всем Багдадом, и на этом балконе находилась девушка, подобная гурии. И она овладела всем сердцем юноши и унесла его разум и сердце, оставив после себя страдания Айюба и печаль Якуба.

И когда юноша увидал её и хорошенько в неё всмотрелся, он подумал: «Может быть, люди говорят, что никто не жил в этом доме без того, чтобы умереть или заболеть, именно из-за этой женщины. О если бы я знал, в чем для меня избавление, — мой разум пропал!» И он спустился сверху, раздумывая, что ему делать, и сидел в доме, но ему не было покоя. И он вышел и сел у ворот, не зная, как ему поступить, и вдруг видит — идёт та старуха, поминая и прославляя по дороге Аллаха. И, увидав ему юноша поднялся на ноги и первый пожелал старухе мира и приветствовал её и сказал: «О матушка, я был здоров и благополучен, пока ты не посоветовала мне отпереть ту дверь, и я увидел балкон и отпер его и посмотрел сверху и увидел нечто, меня ошеломившее. И теперь я думаю, что погибну, и знаю, что нет для меня врача, кроме тебя».

И, услышав слова юноши, старуха засмеялась и молвила: «С тобою не будет беды, если захочет Аллах великий!» И когда она сказала ему эти слова, юноша вошёл в дом и вышел, неся в руках сто динаров, и сказал: «Возьми их, о матушка, и поступай со мной, как поступают господа с рабами. Скорее поспевай мне на помощь, — когда я умру, с тебя будет спрошено за мою кровь в день воскресения». — «С любовью и удовольствием! — ответила старуха. — Я только хочу, о дитя моё, чтобы ты поддержал меня маленькой помощью — этим ты достигнешь желаемого». — «А чего ты хочешь, о матушка?» — спросил юноша. И старуха ответила: «Я хочу, чтобы ты помог мне и пошёл на шёлковый рынок и спросил лавку Абу-ль-Фатха ибн Кайдама. И когда тебе его укажут, сядь у его лавки, поздоровайся с ним и скажи: «Дай мне покрывало, которое у тебя есть, разрисованное золотом». (А у него в лавке нет покрывала лучше этого.) Купи у него это покрывало, о дитя моё, за самую дорогую цену и положи его у себя, а я приду к тебе завтра, если захочет Аллах великий». И затем старуха ушла, а юноша провёл ночь, ворочаясь, как на угольях гада.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

В тексте — ошибка переписчика. Должно, конечно, стоять сын купца.