Неточные совпадения
— Чернильницу мне и все, что нужно для
письма! — сказал
князь.
— Ты поезжай к Жиглинским, — слышишь?.. — заговорил
князь. — Отыщи там барышню непременно, — слышишь?.. Отдай ей в руки вот это
письмо, только ей самой, — понимаешь?.. И привези ее сюда.
Елена все это время полулежала в гостиной на диване: у нее страшно болела голова и на душе было очень скверно. Несмотря на гнев свой против
князя, она начинала невыносимо желать увидеть его поскорей, но как это сделать: написать ему
письмо и звать его, чтобы он пришел к ней, это прямо значило унизить свое самолюбие, и, кроме того, куда адресовать
письмо? В дом к
князю Елена не решалась, так как
письмо ее могло попасться в руки княгини; надписать его в Роше-де-Канкаль, — но придет ли еще туда
князь?
На другой день после этого объяснения, барон написал к
князю Григорову
письмо, в котором, между прочим, излагал, что, потеряв так много в жизни со смертью своего благодетеля, он хочет отдохнуть душой в Москве, а поэтому спрашивает у
князя еще раз позволения приехать к ним погостить.
«Этот Петербург, товарищи мои по службе, даже комнаты и мебель, словом, все, что напоминает мне моего богоподобного Михайла Борисовича, все это еще более раскрывает раны сердца моего», — заключал барон свое
письмо, на каковое
князь в тот же день послал ему телеграфическую депешу, которою уведомлял барона, что он ждет его с распростертыми объятиями и что для него уже готово помещение, именно в том самом флигеле, где и
князь жил.
— Ах, боже мой! Виноват, и забыл совсем! Она прислала вам
письмо, — проговорил тот, вынимая из бумажника
письмо и подавая его
князю, который с недовольным видом начал читать его.
— Ты думаешь, а я не думаю! — произнес сердито
князь, кидая
письмо на стол. — Черт знает, какая-то там полоумная старуха — и поезжай к ней!.. Что я для нее могу сделать? Ничего! — говорил он, явно вспылив.
Елена принялась писать к
князю письмо.
— Потрудитесь приказать Марфуше сходить к
князю и отдать ему это
письмо! — говорила Елена, запечатав облаткой
письмо.
— Поняла, барыня! — отвечала краснощекая и еще более растолстевшая Марфуша. Несмотря на простоту деревенскую в словах, она была препонятливая. — А что же, барыня, мне делать, как я
князя не застану дома? — спросила она, принимая
письмо от Елизаветы Петровны и повязывая голову платочком.
— Вероятно, забежала куда-нибудь к приятельницам! — отвечала Елизавета Петровна; о том, что она велела Марфуше лично передать
князю письмо и подождать его, если его дома не будет, Елизавета Петровна сочла более удобным не говорить дочери.
— Но где же может быть
князь? — спросила Елизавета Петровна, все более и более приходя в досаду на то, что Марфуша не застала
князя дома: теперь он
письмо получит, а приглашение, которое поручила ему Елизавета Петровна передать от себя, не услышит и потому бог знает чем все может кончиться.
Елена все уже перепутала в голове; она забыла даже, что
князь, не получив еще
письма ее, ушел из дому.
Прочитав это
письмо,
князь сделался еще более мрачен; велел сказать лакею, что обедать он не пойдет, и по уходе его, запершись в кабинете, сел к своему столу, из которого, по прошествии некоторого времени, вынул знакомый нам ящик с револьвером и стал глядеть на его крышку, как бы прочитывая сделанную на ней надпись рукою Елены.
Для этого она написала и послала
князю такого рода
письмо...
Письмом этим княгиня думала успокоить
князя; и если заглянуть ему поглубже в душу, то оно в самом деле успокоило его:
князь был рад, что подозрения его касательно барона почти совершенно рассеялись; но то, что княгиня любила еще до сих пор самого
князя, это его уже смутило.
— Вот вы с Еленой говорили мне, — начал
князь после первых же слов, — чтобы я разные разности внушил княгине; я остерегся это сделать и теперь получил от нее
письмо, каковое не угодно ли вам прочесть!
Князь подал Миклакову
письмо княгини, которое тот внимательно прочел, и вслед за тем все лицо его приняло какое-то умиленное выражение.
— Если она даже вздор, — подхватил
князь, — то все-таки это ставит меня в еще более щекотливое положение… Что я буду теперь отвечать на это
письмо княгине?.. Обманывать ее каким-нибудь образом я не хочу; написать же ей все откровенно — жестоко!
— Тут вам нечего ни желать, ни опасаться, потому что из всего этого, если не выйдет для вас некоторой пользы, то во всяком случае не будет никакого вреда: мне вчерашний день
князь прочел ваше
письмо к нему, которым вы просите его возвратить вам любовь его.
Прошло недели две.
Князь и княгиня, каждодневно встречаясь, ни слова не проговорили между собой о том, что я описал в предыдущей главе:
князь делал вид, что как будто бы он и не получал от жены никакого
письма, а княгиня — что к ней вовсе и не приходил Миклаков с своим объяснением; но на душе, разумеется, у каждого из них лежало все это тяжелым гнетом, так что им неловко было даже на долгое время оставаться друг с другом, и они каждый раз спешили как можно поскорей разойтись по своим отдельным флигелям.
— То есть имели!.. Вот прочтите эту бумагу, которую прислали о вас Анне Юрьевне, — проговорил
князь и подал полученное Анной Юрьевной
письмо, которое он, уезжая от нее, захватил с собой.
Прочитав
письмо, Елена страшно изменилась в лице.
Князь никак не ожидал даже, чтобы это так сильно ее поразило.
«А что если, — придумал Николя, — написать
князю анонимное
письмо?» Но в этом случае он опасался, что
князь узнает его руку, и потому Николя решился заставить переписать это анонимное
письмо своего камердинера.
Князь получил анонимное
письмо в то время, как собирался ехать к Елене.
— У меня сейчас был
князь, — начала она, усевшись на одном из сломанных стульев, — и сказывал, что получил анонимное
письмо о вашей любви с княгиней.
Миклаков хоть и старался во всей предыдущей сцене сохранить спокойный и насмешливый тон, но все-таки видно было, что сообщенное ему Еленою известие обеспокоило его, так что он, оставшись один, несколько времени ходил взад и вперед по своему нумеру, как бы что-то обдумывая; наконец, сел к столу и написал княгине
письмо такого содержания: «
Князя кто-то уведомил о нашей, акибы преступной, с вами любви, и он, говорят, очень на это взбешен.
Признаться мужу в своих чувствах к Миклакову и в том, что между ними происходило, княгиня все-таки боялась; но, с другой стороны, запереться во всем — у ней не хватало духу; да она и не хотела на этот раз, припоминая, как
князь некогда отвечал на ее
письмо по поводу барона, а потому княгиня избрала нечто среднее.
— Но вы ошибаетесь, — продолжал
князь. — Никакой ваш ответ не может оскорбить меня, или, лучше сказать, я не имею даже права оскорбляться на вас: к кому бы вы какое чувство ни питали, вы совершенно полновластны в том!.. Тут только одно: о вашей любви я получил анонимное
письмо, значит, она сделалась предметом всеобщей молвы; вот этого, признаюсь, я никак не желал бы!..
— Я получил от вас какое-то странное
письмо с приложением к оному и пришел вам возвратить все сие! — проговорил он насмешливо и бросил на стол перед
князем письмо и деньги.
Терпение Елены истощилось; она приготовилась уже написать
князю бранчивое
письмо и спросить его, «что это значит, и по какому праву он позволяет себе выкидывать подобные штучки», как вдруг увидела из окна, что
князь подходит к ее домику.
Между московской и петербургской родней
князя это произвело страшный гвалт. Все безусловно винили
князя, даже добрейшая Марья Васильевна со смертного одра своего написала ему строгое
письмо, в котором укоряла его, зачем он разошелся с женой.
Князь не дочитал этого
письма и разорвал его.
— От княгини…
письмо?.. — повторил
князь и, подумав немного, присовокупил: — Проси.
— Позволяю ж себе, ваше сиятельство, напомнить вам наше старое знакомство и вручить вам
письмо от княгини! — проговорил он несколько певучим голосом и подавая
князю письмо.
Окончив чтение
письма,
князь обратился к Жуквичу.
Жуквич, войдя к Елене, которая приняла его в большой гостиной, если не имел такого подобострастного вида, как перед
князем, то все-таки довольно низко поклонился Елене и подал ей
письмо Миклакова. Она, при виде его, несколько даже сконфузилась, потому что никак не ожидала в нем встретить столь изящного и красивого господина. Жуквич, с своей стороны, тоже, кажется, был поражен совершенно как бы южною красотой Елены. Не зная, с чего бы начать разговор с ним, она проговорила ему...
Здесь он узнал, что Жуквич уже пришел и сидел с Еленой в гостиной, куда
князь, проходя через залу, увидел в зеркало, что Жуквич читает какое-то
письмо, а Елена очень внимательно слушает его; но едва только она услыхала шаги
князя, как стремительно сделала Жуквичу знак рукою, и тот сейчас же после того спрятал
письмо.
— Нисколько не думаю того! — ответил
князь и ушел:
письмо, которое Жуквич так таинственно читал Елене поутру перед его приходом, не выходило у него из головы.
— Но от кого же это
письмо и какого рода? — спросил
князь.
На другой день
князь Григоров совершенно неожиданно получил
письмо с заграничным штемпелем.
Как бы заранее предчувствуя что-то недоброе,
князь с некоторым страхом распечатал это
письмо и прочел его.
Письмо это очень встревожило
князя. Он порывисто и сильно позвонил.
— Посмотри, что мне пишут из-за границы! — сказал
князь, подавая Елене
письмо Петицкой.
— Оттого, что я довольно им давал и документ даже насчет этого нарочно сохранил, — проговорил
князь и, проворно встав с своего места, вынул из бюро пачку
писем, взял одно из них и развернул перед глазами Елены. — На, прочти!.. — присовокупил он, показывая на две, на три строчки
письма, в которых говорилось: «Вы, мой милый
князь, решительно наш второй Походяшев: вы так же нечаянно, как и он, подошли и шепнули, что отдаете в пользу несчастных польских выходцев 400 тысяч франков. Виват вам!»
— Нет, не надо!.. Я на извозчике доеду, — сказала Елена. — А ты вот что лучше: побереги мое
письмо к
князю, которое я оставила в кабинете на столе.
Когда
князь, наконец, приехал в Москву в свой дом и вошел в кабинет, то сейчас заметил лежащее на столе
письмо, адресованное рукою Елены. Он схватил его, проворно распечатал и прочел. Елена писала ему...
Князь не успел еще прийти несколько в себя от этого
письма, как вошел к нему выездной лакей и низким басом произнес...
— Мне ж пишет о том мой приятель, который телеграфировал тогда по просьбе
князя из Парижа о княгине, — присовокупил он и в доказательство подал Елене
письмо, в котором все было написано, что говорил Жуквич.
Взволновало
князя на этот раз полученное им снова
письмо из Парижа от г-жи Петицкой, которая уведомляла
князя, что этот злодей и негодяй Миклаков, измучив и истерзав княгиню, наконец, оставил ее в покое.