Неточные совпадения
Результат
был тот, что бедная девушка, как новая Татьяна, полная самоотвержения, чтоб угодить отцу, любя одного, отдала
руку другому, впрочем, обрекая себя вперед
на полное повиновение и верность своему мужу; и действительно, с первых же дней она начала оказывать ему покорность и возможную внимательность, но не понял и не оценил ничего Мановский.
Служба польстила первой из его страстей и возвела его
на степень полковника и полкового командира; чин генерала
был у него почти под
рукой; но ему этого
было еще мало: он хотел богатства и женитьбой хотел окончательно устроить свою карьеру.
На этот зов за ворота выбежали три мальчишки в пестрядинных рубашках, с грязными
руками и ногами. Они все трое стали в недоумении: им нужно
было снова растолковать, в чем дело.
— Вот как, — проговорил он, — нам работа
руки намозолила; а
есть на свете люди, которым скучно оттого, что делать нечего.
— Милочка моя, душечка… ах, как она хороша! Глазки какие! О, чудные глазки! — говорил старик, потирая
руки, и обыкновенно медленные движения его сделались живее. Он принялся
было глядеть в зеркало, но потом, как бы не могши сдержать в себе чувства нетерпения, вышел в залу. Анна Павловна, одетая очень мило и к лицу,
была уже
на половине залы.
— О, не убегайте меня! — говорил растерявшийся старик, протягивая к ней
руки. — Ласки… одной ничтожной ласки прошу у вас. Позвольте мне любить вас, говорить вам о любви моей: я за это сделаюсь вашим рабом; ваша малейшая прихоть
будет для меня законом. Хотите, я выведу вашего мужа в почести, в славу… я выставлю вас
на первый план петербургского общества: только позвольте мне любить вас.
Через несколько минут страшная сцена совершилась
на могилковском дворе. Двое лакеев несли бесчувственную Анну Павловну
на руках; сзади их шел мальчик с чемоданом. Дворовые женщины и даже мужики, стоя за углами своих изб, навзрыд плакали, провожая барыню. Мановский стоял
на крыльце;
на лице его видна
была бесчувственная холодность. Мщение его
было удовлетворено. Он знал, что обрекал жену или
на нищету, или
на позор. Между тем двое слуг, несших Анну Павловну, прошли могилковское поле и остановились.
Целые дни проходили незаметно: они гуляли по полям, с лихорадочным трепетом читали и перечитывали, какие только
были у них под
рукой романы, которые им напоминали их собственные чувства, и, наконец, целовались и глядели по целым часам друг
на друга.
Неожиданное обстоятельство несколько изменило порядок их жизни. Однажды, это
было уже спустя два месяца, от графа привезли письмо.
На конверте
было написано: «Анне Павловне, в собственные
руки». Оно
было следующее...
Он думал этим вызвать вдову
на любезность, но Клеопатра Николаевна конфузилась, мешалась в словах и не отвечала
на вопросы, а между тем
была очень интересна: полуоткрытые
руки ее из-под широких рукавов капота блестели белизной; глаза ее
были подернуты какою-то масляною и мягкою влагою; кроме того, полная грудь вдовы, как грудь совершенно развившейся тридцатилетней женщины, покрытая легкими кисейными складками, тоже производила свое впечатление.
Исправник только вздохнул и, проведя потом мучительные четверть часа, отправился, наконец, в кабинет, где увидел, что граф стоит, выпрямившись и опершись одною
рукою на спинку кресел, и в этой позе он опять как будто
был другой человек, как будто сделался выше ростом; приподнятый подбородок, кажется, еще выше поднялся, ласковое выражение лица переменилось
на такое строгое, что как будто лицо это никогда даже не улыбалось.
— Да, чтобы недолго, пожалуйста, недолго! Сядь ко мне поближе, посмотри
на меня. Ах, как я люблю тебя! — И она снова обвила голову Эльчанинова своими
руками и крепко прижала к груди. — Завтра тебя не
будет уже в это время, ты
будешь далеко, а я одна… одна… — И она снова залилась слезами.
Между тем Анна Павловна, бывшая с открытыми глазами, ничего в то же время не видела и не понимала, что вокруг нее происходило. Савелий позвал двух горничных, приподнял ее, надел
на нее все, какое только
было, теплое платье, обернул сверх того в ваточное одеяло и вынес
на руках. Через несколько минут она
была уложена
на перине вдоль кареты.
Граф невольно отвернул глаза от образа и взглянул
на кровать: Анна Павловна крепко спала;
на бледном лице ее видна
была улыбка, как будто бы ей снились приятные грезы; из-под белого одеяла выставлялась почти до плеча голая
рука, несколько прядей волос выбивались из-под ночного чепчика.
Граф с невольным удивлением взглянул ей в лицо,
на котором как бы мгновенно изгладилось всякое присутствие мысли и чувства: ни горя, ни испуга, ни удивления — ничего не
было видно в ее чертах; глаза ее, взглянув
на икону, неподвижно остановились, рот полураскрылся, опустившиеся
руки вытянулись.
На крыльце остался бледный Савелий, в
руках у него
было письмо Эльчанинова, найденное им
на постели больной.
В Могилках тоже
были слезы. В той же самой гостиной, в которой мы в первый раз встретили несокрушимого, казалось, физически и нравственно Михайла Егорыча, молодцевато и сурово ходившего по комнате, он уже полулежал в креслах
на колесах; правая
рука его висела, как плеть, правая сторона щеки и губ отвисла. Матрена, еще более пополневшая,
поила барина чаем с блюдечка, поднося его, видно, не совсем простывшим, так что больной, хлебнув, только морщился и тряс головою.
Однажды вечером она полулежала
на маленьком диване; это
была очень еще нестарая дама, искренне или притворно чувствительная и вечно страдавшая нервами, в доказательство чего, даже в настоящую минуту, она держала флакон с одеколоном в
руках.
Неточные совпадения
Я даже думаю (берет его под
руку и отводит в сторону),я даже думаю, не
было ли
на меня какого-нибудь доноса.
Осип. Да, хорошее. Вот уж
на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне
было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув
рукою), — бог с ним! я человек простой».
Аммос Федорович. А я
на этот счет покоен. В самом деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь бумагу, так он жизни не
будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу
на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только
рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.
Бобчинский (перебивая).Марья Антоновна, имею честь поздравить! Дай бог вам всякого богатства, червонцев и сынка-с этакого маленького, вон энтакого-с (показывает
рукою), чтоб можно
было на ладонку посадить, да-с! Все
будет мальчишка кричать: уа! уа! уа!
Что ни
на есть отчаянный //
Был Клим мужик: и пьяница, // И
на руку нечист.