Неточные совпадения
—
Граф Юрий Петрович
приехал! — почти вскрикнул хозяин.
Настоящий владелец,
граф Юрий Петрович Сапега, всего раза три в жизнь свою
приезжал в Каменку и проживал в ней обыкновенно лето.
— Честь имею рекомендоваться: я
граф Сапега, — начал тот, подходя к хозяину, — сосед ваш, и
приехал, чтобы начать знакомство с вами, которое тем более интересно для меня, что супруга ваша уже знакома мне. Она дочь моего приятеля.
Мановский, очень хорошо знавший, что
граф ни к кому еще в губернии первый не
приезжал, с первых же слов понял, что тот
приехал не для него, а для жены.
—
Граф Сапега
приехал, друг вашего отца, будьте с ним полюбезнее, он человек богатый, — сказал он Анне Павловне. Та пошла. Приезд
графа ее несколько обрадовал. Она помнила, что отец часто говорил о добром
графе, которого он пользовался некоторой дружбой и который даже сам бывал у них в доме.
— Позвольте мне,
граф,
приехать к вам в понедельник, — сказала она, — я чувствую себя не так здоровою.
— Что такое за поручение? — продолжала Уситкова. — А поручение, говорит, сказать Михайлу Егорычу, чтоб он завтрашний день был дома, потому что
граф хочет завтра к нему
приехать. «Как, говорит Карп Федорыч, да являлся ли сам Михайло Егорыч к
графу?» — «Нет, говорит, да уж его сиятельству по доброте его души так угодно, потому что Анна Павловна ему крестница». Ну, мы, — так я и Карп Федорыч, ну, может быть, и крестница.
— Ну, да-с, мы и ничего, только я и говорю: «Съездим-ка, говорю, и мы, Карп Федорыч, завтра в Могилки; я же Анны Павловны давно не видала». — «Хорошо», говорит. На другой день поутру к нам
приехали Симановские. Мы им говорим, что едем. «Ах, говорят, это и прекрасно, и мы с вами съездим». Поехали.
Граф уж тут, и, ах, Алексей Михайлыч! вы представить себе не можете, какие сцены мы видели, и я одному только не могу надивиться, каким образом Михайло Егорыч, человек не глупый бы…
На этот раз Анна Павловна исполнила его желание почти с неудовольствием. Провожая ее до крыльца,
граф взял с нее честное слово
приехать к нему через неделю и обещался сам у них быть после первого визита Задор-Мановского.
Граф, знавший ее по Петербургу и, может быть, уже бывший с нею в некоторых сношениях,
приехав в деревню, захотел возобновить с нею прошедшее, а потому первый
приехал к Мановскому.
— Поезжайте сейчас же к
графу, Валерьян Александрыч, и просите, чтобы он или взял к себе Анну Павловну, либо помог бы вам как-нибудь, как знает, а то Мановский сегодня же ночью, пожалуй, опять
приедет.
— Я исполнила,
граф, ваше желание и нарочно
приехала раньше затем, чтобы занять свою должность.
Граф, во всех своих действиях относительно Анны Павловны пока выжидавший, очень обрадовался намерению Эльчанинова уехать. Он очень хорошо видел, что тот не любит уже Мановскую и скучает ею, а
приехавши в Петербург, конечно, сейчас же ее забудет, а потом… потом
граф составил по обыкновению план, исполнение которого мы увидим в дальнейшем ходе рассказа.
«Что-то Михайло-то Егорыч, батюшки мои, что он-то ничего не предпринимает!..» — «Как не предпринимает, он и с полицией
приезжал было», — и затем следовал рассказ, как Мановский наезжал с полицией и как исправника распек за это
граф, так что тот теперь лежит больнехонек, и при этом рассказе большая же часть восклицали: «Прах знает что такое делается на свете, не поймешь ничего!» Впрочем, переезд Мановской к
графу чувствительнее всех поразил Клеопатру Николаевну.
Под влиянием этих опасений она решилась объясниться с
графом и написала к нему письмо, которым умоляла его
приехать к ней, но получила холодный ответ, извещающий ее, что
граф занят делами и не может быть впредь до свободного времени.
Ему писали, что, по приказанию его, Эльчанинов был познакомлен, между прочим, с домом Неворского и понравился там всем дамам до бесконечности своими рассказами об ужасной провинции и о смешных помещиках, посреди которых он жил и живет теперь
граф, и всем этим заинтересовал даже самого старика в такой мере, что тот велел его зачислить к себе чиновником особых поручений и пригласил его каждый день ходить к нему обедать и что, наконец, на днях
приезжал сам Эльчанинов, сначала очень расстроенный, а потом откровенно признавшийся, что не может и не считает почти себя обязанным ехать в деревню или вызывать к себе известную даму, перед которой просил даже солгать и сказать ей, что он умер, и в доказательство чего отдал послать ей кольцо его и локон волос.
— Сейчас еду, — повторил
граф, — вы
приедете после. Вели готовить лошадей.
Неточные совпадения
— Вронский — это один из сыновей
графа Кирилла Ивановича Вронского и один из самых лучших образцов золоченой молодежи петербургской. Я его узнал в Твери, когда я там служил, а он
приезжал на рекрутский набор. Страшно богат, красив, большие связи, флигель-адъютант и вместе с тем — очень милый, добрый малый. Но более, чем просто добрый малый. Как я его узнал здесь, он и образован и очень умен; это человек, который далеко пойдет.
— А, они уже
приехали! — сказала Анна, глядя на верховых лошадей, которых только что отводили от крыльца. — Не правда ли, хороша эта лошадь? Это коб. Моя любимая. Подведи сюда, и дайте сахару.
Граф где? — спросила она у выскочивших двух парадных лакеев. — А, вот и он! — сказала она, увидев выходившего навстречу ей Вронского с Весловским.
— Я очень благодарен за твое доверие ко мне, — кротко повторил он по-русски сказанную при Бетси по-французски фразу и сел подле нее. Когда он говорил по-русски и говорил ей «ты», это «ты» неудержимо раздражало Анну. — И очень благодарен за твое решение. Я тоже полагаю, что, так как он едет, то и нет никакой надобности
графу Вронскому
приезжать сюда. Впрочем…
— Так мы можем рассчитывать на вас,
граф, на следующий съезд? — сказал Свияжский. — Но надо ехать раньше, чтобы восьмого уже быть там. Если бы вы мне сделали честь
приехать ко мне?
— Разумеется, дело не важное; но вот оно до чего вас довело. Государь тотчас вспомнил вашу фамилию и что вы были в Вятке и велел вас отправить назад. А потому
граф и поручил мне уведомить вас, чтоб вы завтра в восемь часов утра
приехали к нему, он вам объявит высочайшую волю.