Неточные совпадения
Отписать только надо, чтобы тот лес, коли хорош, тотчас бы купили и
на место
перевезли.
Дошло дело и до квасу
на семи солодах и до того, как надо печь папушники, чтоб были они повсхожее да попышнее, затем
перевели речь
на поварское дело — тут уж ни конца, ни краю не виделось разговорам хозяюшек.
Перевели биржу
на берег, устроили для нее красивый дом из железа, тут она и уселась.
— Помнишь, матушка Манефа тогда в Шарпан уехала, а Василья-то Борисыча ко мне
перевела на время отлучки. Он в тот самый день и пропади у нас, а тут неведомо какие люди Прасковью Патаповну умчали… Слышим после, а это он ее выкрал да у попа Сушилы и побрачился.
— Еще будучи в Питере, — говорила Таифа, — отписала я матушке, что хотя, конечно, и жаль будет с Комаровом расстаться, однако ж вконец сокрушаться не след. Доподлинно узнала я, что выгонка будет такая же, какова была
на Иргизе. Часовни, моленные, кельи порушат, но хозяйства не тронут. Все останется при нас. Как-нибудь проживем. В нашем городке матушка места купила. После Ильина дня хотела туда и кельи
перевозить, да вот эти неприятности, да матушкины болезни задержали…
Едва
перевел дух, сел он
на тротуарную надолбу и стал раздумывать о покраденных часах.
Возвращаясь домой, всегда веселая, всегда боевая Фленушка шла тихо, склонивши голову
на плечо Самоквасова. Дрожали ее губы,
на опущенных в землю глазах искрились слезы. Тяжело
переводила она порывистое дыханье… А он высоко и гордо нес голову.
Бледная как смерть, с трудом
переводя дыханье и держа за руку старшую девочку, в страшном испуге нетвердыми шагами вошла Аграфена Петровна и тяжело опустилась
на первый попавшийся стул.
Едва
переводя дух, раскрыв уста и содрогаясь всем телом, пылающими очами смотрит в исступлении Дуня
на Марью Ивановну. Ровно огненный пламень, чудные, полупонятные слова разгорелись в сокровенных тайниках сердца девушки… Она была близка к восторженному самозабвению, когда постигнутый им человек не сознает, в себе он или вне себя…
И смолкла
на минуту дух
перевести.
Все теперь нáчисто отделано, как с ярманки приеду, так и
переведу их, подлецов,
на новоселье.
Жалко было якимовским с угодьями расставаться, однако ж они не очень тем обижались, потому что новые помещики их всех до последнего с барщины
на оброк
перевели и отдали под пахоту господские поля, что подошли под самые деревни. Зато в Миршени ни с того ни с сего сумятица поднялась.
— Как же было не заехать-то? — сказала Марья Ивановна. — Я так люблю вашу Дунюшку, что никак не могла утерпеть, чтобы с ней не повидаться… А погостивши у братьев, может быть, и совсем в Фатьянку
на житье перееду. Я там и домик уж себе построила, и душ двадцать пять крестьян туда
перевела.
— Еще ничего, — отвечала Марья Ивановна. — Сионскую горницу сделали, не очень велика, однако человек
на двадцать будет. Место в Фатьянке хорошее — уютно, укромно, от селенья не близко, соседей помещиков нет, заборы поставила я полторы сажени вышиной. Шесть изб возле дома также поставила, двадцать пять душ
перевела из Талызина. Все «наши».
Давайте за них чистогоном, а я
на вас векселя
переведу…
Хорошо знала она местность. Выбежав
на широкий двор, бросилась было к воротам, но в зачинавшемся уже рассвете увидала, что там
на лавочке сидит караульный… В сад побежала, там ни души. Она дальше и дальше. Бежит, не
переводя духа, и назади сада, вблизи Кириллиной пасеки, перелезает через невысокий плетень, а потом по задам возле длинного ряда крестьянских овинов бежит к попу
на край деревни.
На него одного вся надежда ее. Подбежав к дому отца Прохора, она крепко постучалась в окно.
— У Груни кладовая-то деревянная, в подклете по́д домом, а строенье старое да тесное. Долго ль тут до беды? Ну как, грехом, случится пожар? А у меня палатка каменная под сводами и строена
на усаде вдалеке от жилого строенья. Не
перевезти ли до времени твои пожитки ко мне?.. Страху будет меньше. Как думаешь?
Вспало
на ум старику, не пожар ли был в Вихореве и не к себе ль
перевозит Патап Максимыч уцелевшие пожитки погоревшего кума.
Деревеньку же и довольно хороший городской дом, которые тоже пошли ей в приданое, он долгое время и изо всех сил старался
перевести на свое имя чрез совершение какого-нибудь подходящего акта и наверно бы добился того из одного, так сказать, презрения и отвращения к себе, которое он возбуждал в своей супруге ежеминутно своими бесстыдными вымогательствами и вымаливаниями, из одной ее душевной усталости, только чтоб отвязался.
Иван воспитывался не дома, а у богатой старой тетки, княжны Кубенской: она назначила его своим наследником (без этого отец бы его не отпустил); одевала его, как куклу, нанимала ему всякого рода учителей, приставила к нему гувернера, француза, бывшего аббата, ученика Жан-Жака Руссо, некоего m-r Courtin de Vaucelles, ловкого и тонкого проныру, самую, как она выражалась, fine fleur [Самый цвет (фр.).] эмиграции, — и кончила тем, что чуть не семидесяти лет вышла замуж за этого финь-флёра:
перевела на его имя все свое состояние и вскоре потом, разрумяненная, раздушенная амброй a la Richelieu, [На манер Ришелье (фр.).] окруженная арапчонками, тонконогими собачками и крикливыми попугаями, умерла на шелковом кривом диванчике времен Людовика XV, с эмалевой табакеркой работы Петито в руках, — и умерла, оставленная мужем: вкрадчивый господин Куртен предпочел удалиться в Париж с ее деньгами.
Неточные совпадения
— Прим. издателя.] не успевают
перевозить дары земные,
на продажу назначенные, жители же от бескормицы в отощание приходят.
Она говорила свободно и неторопливо, изредка
переводя свой взгляд с Левина
на брата, и Левин чувствовал, что впечатление, произведенное им, было хорошее, и ему с нею тотчас же стало легко, просто и приятно, как будто он с детства знал ее.
Мадам Шталь говорила с Кити как с милым ребенком,
на которого любуешься, как
на воспоминание своей молодости, и только один раз упомянула о том, что во всех людских горестях утешение дает лишь любовь и вера и что для сострадания к нам Христа нет ничтожных горестей, и тотчас же
перевела разговор
на другое.
Крик был так страшен, что Левин даже не вскочил, но, не
переводя дыхания, испуганно-вопросительно посмотрел
на доктора.
Левин видел этот взгляд. Он побледнел и с минуту не мог
перевести дыхания. «Как позволить себе смотреть так
на мою жену!» кипело в нем.