Неточные совпадения
С необычайною хитростью Шувалов так устроил дело, что Бестужев и Апраксин просили государыню пожаловать Ивана Ивановича в камер-юнкеры, и
граф Александр Иванович приезжал к ним нарочно, будто просить, чтобы они
сделали одолжение и ее величеству в удобное время доложили.
Граф Свиридов
сделал над собой страшные усилия.
В 1747 году 4 декабря Елизавета Петровна указом повелела выстроить церковь в новостроящемся дворце, что у Аничкова моста, во имя Воскресения Христова, в больших палатах, во флигеле, что на Невской перспективе. Работы по устройству церкви продолжались до конца 1750 года, под надзором
графа Растрелли. Место для императрицы было поручено
сделать столярному мастеру Шмидту, по рисунку Баджелли, резные же работы были отданы мастеру Дункорту.
Здание дворца, которое поручила Елизавета Петровна построить
графу Растрелли, должно быть построено в три этажа, длиною четырнадцать сажен, шириной в девять и вышиной до семи, — дворец со всем блеском украшений, приличный жилищу владетельницы обширной империи. Искусный зодчий
сделал все, чего требовала изысканная роскошь того времени.
«Это черт знает что такое! — сердился он, сидя в санях и приказав кучеру ехать на Миллионную, где жил
граф Петр Игнатьевич. — Это с его стороны просто невежливо… Не
сделать визита… Плохую дружескую услугу оказывает мне он… Если бы я не был в нем уверен, то мог бы подумать, что это с его стороны удачная тактика… Раздражая самолюбие девушки, он заставит ее в себя влюбиться окончательно…»
Встреча вскоре после отъезда последней из Петербурга с княжной Людмилой Васильевной Полторацкой, подругой его детских игр, пробудила в нем страстное, неудержимое желание обладать этой обворожительной девушкой. Он пошел быстро и твердо к намеченной цели и, как мы видели, был накануне ее достижения. Княжна увлеклась красавцем со жгучими глазами и грациозными манерами тигра. Она уже со дня на день ждала предложения.
Граф тоже был готов со дня на день
сделать его.
Эти мысли, которые
граф прочел на лице Якова при обещанной ему награде, говорили о том, что парень расшибется вдребезги, а все же
сделает дело.
Граф Иосиф Янович Свянторжецкий медлил, действительно, с расчетом. Он умышленно хотел довести «прекрасную самозванку», как называл
граф княжну Людмилу, до такого нервного напряжения, чтобы она сама
сделала первый шаг к скорейшему свиданию с ним.
— Если вы этого не
сделаете,
граф, — взволнованно между тем продолжала княжна Людмила Васильевна, — то это
сделаю я… Я сегодня же вечером поеду к дяде и расскажу ему о вашем открытии, а завтра доложу об этом государыне.
— Если бы это
сделал действительно польский
граф, чужестранец, то я могла думать, что добывать себе женщину таким неприглядным способом в обычаях его родины… Но на это решились вы, русский человек.
Теперь она для него потеряна. После происшедшей между ним и ею сцены немыслимо примирение. Он долго не мог представить себе, как встретится с ней в обществе. Он умышленно избегал
делать визиты в те дома, где мог встретить княжну Полторацкую. Теперь, конечно, она предпочтет ему князя Лугового или
графа Свиридова. Бессильная злоба душила
графа. Он воображал себе тот насмешливый взгляд, которым встретит его княжна Людмила в какой-нибудь великосветской гостиной или на приеме во дворце.
После описанного нами разговора
графа Иосифа Яновича Свянторжецкого с княжной Людмилой Васильевной Полторацкой в сердце
графа снова поселилась надежда. Через несколько дней, однако, решился он только
сделать визит на Фонтанку и вернулся после него окончательно очарованный и вместе с тем окончательно безумно влюбленный.
Чутким сердцем влюбленного
граф угадывал это и понимал, что его любовь к ней почти безнадежна. Только чудо может заставить ее заплатить ему взаимностью. Он оскорбил ее явно выраженным желанием
сделать своей любовницей, а не женой, и гордая девушка никогда не простит ему этого.
Не был доволен и счастлив другой
граф и претендент на руку княжны Полторацкой —
граф Иосиф Янович Свянторжецкий. У них во время свиданий наедине установились какие-то странные, полутоварищеские, полудружеские, отношения. Княжна болтала с ним обо всем, не исключая своих побед и увлечений. Она
делала вид, что вычеркнула его совершенно из числа ее поклонников. Он был для нее добрый знакомый, товарищ ее детства и… только.
«Завтра же я отправлюсь к этому чародею, — думал
граф Иосиф Янович, — я не пожалею золота, а эти алхимики, хотя и хвастают умением его
делать, никогда не отказываются от готового. Яков, конечно, отыщет его… Золотой человек… Что я буду без него
делать?»
Увы, теперь бодрствующий ум в спящем теле ясно видит, что кровь убитой вопиет из-под земли к небу и что нет ничего тайного, что не сделалось бы явным. Припоминаются княжне Людмиле подозрительные взгляды старых слуг в Зиновьеве. Она уехала в Петербург от этих взглядов, но здесь явился Никита, а за ним Осип Лысенко, преобразившийся в
графа Свянторжецкого. Один сообщник, другой случайно узнавший о ее преступлении. Она сумела одного устранить с дороги, другого
сделать бессильным.
Такое восклицание вырвалось у княжны Людмилы Васильевны Полторацкой при виде стоявшего в ее будуаре нового роскошного букета из белых роз. Агаша поставила его в большую вазу на столике около кушетки, так как букет принесли в то время, когда княжны не было дома. Она
сделала в этот день довольно много визитов с затаенною мыслью узнать что-нибудь о происшедшем столкновении между
графом Свиридовым и князем Луговым.
Князь же, с позволения доктора, переходил на день на кресло и даже, с помощью своего друга
графа Петра Игнатьевича,
делал несколько шагов по комнате.
Неточные совпадения
— Положим, не завидует, потому что у него талант; но ему досадно, что придворный и богатый человек, еще
граф (ведь они всё это ненавидят) без особенного труда
делает то же, если не лучше, чем он, посвятивший на это всю жизнь. Главное, образование, которого у него нет.
— Так мы можем рассчитывать на вас,
граф, на следующий съезд? — сказал Свияжский. — Но надо ехать раньше, чтобы восьмого уже быть там. Если бы вы мне
сделали честь приехать ко мне?
— Я не понимаю, — сказал Сергей Иванович, заметивший неловкую выходку брата, — я не понимаю, как можно быть до такой степени лишенным всякого политического такта. Вот чего мы, Русские, не имеем. Губернский предводитель — наш противник, ты с ним ami cochon [запанибрата] и просишь его баллотироваться. А
граф Вронский… я друга себе из него не
сделаю; он звал обедать, я не поеду к нему; но он наш, зачем же
делать из него врага? Потом, ты спрашиваешь Неведовского, будет ли он баллотироваться. Это не делается.
— О, капитальное дело! — сказал Свияжский. Но, чтобы не показаться поддакивающим Вронскому, он тотчас же прибавил слегка осудительное замечание. — Я удивляюсь однако,
граф, — сказал он, — как вы, так много
делая в санитарном отношении для народа, так равнодушны к школам.
— Покажите, как принесут: у меня есть две девушки: так шьют, такую строчку
делают, что никакой француженке не
сделать. Я видела, они приносили показать,
графу Метлинскому шьют: никто так не сошьет. Куда ваши, вот эти, что на вас…