В действующей армии

То и дело проходят воинские поезда, доставляющие наших солдатиков в Ляоян и далее на театр военных действий.

У всех у них бодрый, весёлый вид, слышатся шутки, песни.

Кажется, будто бы они идут на военную прогулку, а не на смертный бой с врагом.

Дальняя дорога не утомляет их, и говорят, что во время дела при Вафангоу только что прибывшие туда войска прямо из вагонов были поставлены в авангард в полном боевом порядке.

На ст. Мукден воинские части долго не задерживаются, не более, как через четверть, много полчаса, слышится сигнал горниста, играющего посадку, и поезд мчится далее.

Раненые в боях при Вафангоу, предназначавшиеся в подвижной госпиталь Красного Креста в Мукдене, все доставлены туда.

Вчера госпиталь посетил Наместник Дальнего Востока, обходил раненых и со многими из них беседовал.

С поля битвы при Вафангоу продолжают приходить вести.

В ночь с 3 на 4 июня в окрестностях Сеньючена прошла сильная гроза с ливнем и в конец испортила дороги.

Несмотря на это, части нашего южного отряда молодецки преодолели все препятствия и в полном порядке, несмотря на сильное утомление, сосредоточились к 5 июня у Сеньючена.

Японцы 3 и 4 июня вперёд от Вафангоу не продвинулись; их войска, как слышно, развёртываются на фронт Вафангоу-Фучжоу.

Точных данных о наших потерях ещё нет.

Как слышно, выбыло из строя убитыми, ранеными, контуженными и пропавшими без вести около 3.000 человек.

Потери японцев гораздо значительнее.

Последние, по словам раненых офицеров, держатся в бою германской системы — наступать с фронта и обходить флангами.

Так они действовали под Тюренченом, при Чзиньчжоу и у Вафангоу.

Стрельбу они производят трёхрядную, при чём первый ряд стрелков ложится на землю, второй стреляет с колена, а третий стоя.

Кроме того, у японцев при каждой роте имеются пулемёты.

Этим и объясняется, что их пули, по выражению наших солдат, осыпают «как песок».

Война и неразлучное с ней возбуждённое нервное состояние естественно родить массу рассказов.

Многие из них рисуют японцев, протестующих перед Европой об употреблении русскими варварского, по их мнению, оружия — пик, очень, кстати сказать, не пришедшихся по вкусу сынам страны Восходящего Солнца, настоящими азиатами, позволяющими себе относительно пленных и раненых нарушение не только международного, но даже общечеловеческого права.

Говорят, что они прикалывают раненых и даже пленных, а раненый рядовой 6 роты 2 восточного стрелкового полка Осип Коченов рассказывал мне, что у его товарища, попавшего в плен, японцы будто бы вырезали ремни из груди и спины и бросили его по дороге; его нашли и доставили на русские позиции.

Прикалывание пленных подтверждает так же унтер-офицер 2 восточносибирского полка Иван Бельский.

Относятся ли эти рассказы к области разгорячённой фантазии солдатиков, или в них есть доля правды — покажет будущее, а пока я могу лишь заметить, что добродушное в общем отношение наших солдатиков к своим врагам вообще, а к японцам в частности, исключает возможность подобной злой и сплошной клеветы.

Для неё нет почвы в духовном существе русского солдата.

Многие положительно не верят этим рассказам, и это так понятно — они слишком чудовищны.

Не хотелось бы верить и мне, но я принадлежу, увы, к одним из тех, которые плохо верят в японскую цивилизацию, гуманность и правомерность.

Действия японцев, начиная с пресловутой ночи на 27 января в Порт-Артуре и кончая злоупотреблением сходством своего флага с флагом Красного Креста, которое они практикуют и в настоящее время, дают мне для этого полное основание.

Скажу несколько слов об этом «злоупотреблении».

Выезжающие на позиции японские батареи, цепи обходящих наши фланги частей поднимают флаги Красного Креста и делают ими размахи вдоль своего фронта.

Недоумевающие русские начальники прекращают огонь, открытый по неприятелю в наиболее для него критический момент.

И следом за этим, прикрывающиеся флагом Красного Креста японцы открывают по замолчавшим нашим частям убийственный огонь.

По расследованию этого обстоятельства оказалось, что японцы машут для обозначения присутствия своего фронта своим флагом — национальным: белое поле с красным кругом в середине.

Даже и на незначительном расстоянии этот японский флаг легко принят за флаг Красного Креста.

На этом объяснении добродушные люди успокаиваются, говоря:

— Вот видите, как это просто объясняется: японцы не виноваты — они употребляют свой флаг. Не надо обращать внимания и стрелять…

А если японцы в один прекрасный день поднимут действительно Красный Крест? Что тогда? Тоже стрелять?

На этот вопрос ответа добродушные люди не дают.

По моему мнению, в этом употреблении сходного с флагом Красного Креста «японского национального» флага, который с успехом можно заменить другим, скрывается двоякая чисто азиатская хитрость, — в начале выигрывать моменты, а затем иметь возможность обвинить русских в стрельбе по флагу Красного Креста.

С морского театра войны получены на днях известия, что наша владивостокская крейсерская эскадра потопила у самых берегов Японии японские транспорты «Хиташи» и «Садо-мару», на которых перевозился пехотный полк.

Он погиб весь до одного человека с командиром и знаменем.

Ходят слухи, что на этих транспортах было несколько иностранных военных агентов.

Суда прибывшие в Сен-юн-чен, принесли известие, что за последнее время никаких атак на Порт-Артур не было.

За 4 июня происходили морские бои, в которых японцы понесли значительный урон и потеряли два больших судна.

Японский флот на море сильно уменьшился.