Вершина. Сага «Исповедь». Книга четвёртая

Натали Бизанс

Сага «Исповедь» о перерождении душ, о вечном стремлении человека к постижению высших законов Вселенной, о любви, которой нет конца. Четвёртая книга повествует нам историю жизни Эрнесто Гриманни. Действия происходят в эпоху Возрождения. Флоренция, времена правления Козимо I, Великого герцога Тосканы. Нас ждёт захватывающее погружение в хитросплетения судеб главных героев, чья самоотверженность, вера и доброта способны изменить этот мир к лучшему.

Часть 3. Глава 7

Джюсто не надо было подгонять, он летел как стрела, еле касаясь земли. Конь Амато не отставал. Близился вечер, а мы всё дальше уезжали от своих. И обратная дорога не предвиделась, до тех пор, пока стая не уйдёт, или мы не заставим её уйти.

Сколько их там? Десятки, сотни кровожадных морд, считать было некогда, но такого я ещё не встречал.

Однажды в детстве, ещё подростком, я встретился с волками и был свидетелем того, как они стаей завалили лося. В тот день я сбежал из дворца, обманом и хитростью ускользнул от своих нянек навстречу приключениям и заблудился. Конь ускакал, а я таскался по лесу в поисках дороги, но так и не нашёл её. Уже темнело, я вскарабкался на высокое дерево, чтобы оттуда осмотреться, и если повезёт, разглядеть хоть какое-то человеческое жилище. Это обстоятельство меня и спасло. Ох и страху я натерпелся, когда внизу пронёсся огромный зверь, а следом за ним целая стая серых хищников. Лось ревел, отбивался копытами, бодал рогами, но врагов было слишком много, они впивались клыками в его бока и рвали живьём с него мясо. Пока один, наиболее сильный, не вцепился в глотку и не прекратил страдания бедного животного. Потом я полночи с ужасом наблюдал, как они его объедают и делят между собою. Под утро я услышал издалека гудки рожков и лай собак, как на охоте, меня нашли люди моего отца с факелами в руках. Ощутив опасность, животные ушли. Я, дрожащий от усталости, голодный и смертельно напуганный, спустился на землю и пошёл навстречу приближающимся огням… Стараясь не смотреть на останки лося. Возможно, он спас тогда мою жизнь. Что за дурацкие мысли вечно лезут мне в голову?!

В следующем поселении оказалось многолюдно. Дома переполнены, в сараях томятся лошади. Собаки со всей округи, как перед большой охотой. Всё это подействовало на нас успокаивающе.

Амато спешился и постучал в дом, более-менее напоминавший постоялый двор, по крайней мере, достаточно большой, чтобы разместить путников. Дверь открыл неопрятного вида старик.

— Примите на постой, хозяин? Мы с дороги, голодны и ужасно устали!

— Заходите, примем, чего ж не принять, вон вас сколько понаехало! Все запасы скоро съедят, зимой палец сосать будем… — ворчал дед.

— Тебе заплатят втридорога, купишь себе ещё продуктов.

— Так всех объели ж, не только меня. На разносолы не обольщайтесь! Чем богаты…

Мы заглянули внутрь, все столы уже заняты людьми, ужин в самом разгаре.

— Очень прошу, позаботьтесь о наших лошадях! — я вручил ему несколько золотых.

— Непременно! — глаза у старика сверкнули алчным блеском, и он сразу же стал расторопным и гостеприимным. — Своих выведу, Ваших, господин укрою, волкам всё равно, если что, но Ваши скакуны дороже! Даст Бог не доберутся демоны до нас до утра.

Все собравшиеся здесь люди готовились к решающему бою с серой нечистью, в основном охотники, крестьяне, зажиточные господа из тех, кто уже пострадал от нашествия. Разогнав работяг, старик протёр рукой стол. О чистоте здесь можно было только мечтать. Но я бы сейчас и сырое мясо съел, лишь бы утолить зверский голод. Лишь насытив желудок несколькими чарками и съев кусок свежевыпеченного хлеба, Амато промолвил:

— Сам превращаюсь в волка, когда не поем!..

От его слов все замолчали, образовалась просто звенящая тишина.

— Голодный человек не менее опасен, — мой друг имел в виду именно это.

Все снова оживлённо заговорили и больше не обращали на нас внимания. К нашему столу подошёл мужчина средних лет, почти лишившийся зубов, с уже раскрасневшимся от выпитого лицом:

— Вы тоже будете участвовать в охоте?

— Непременно, — ответил я, — такие многочисленные стаи опасны для всех. У нас есть близкие и родные, их нужно защищать. Много народа тут собралось?

— Полсотни взрослых мужей, не считая подростков.

— Негусто.

Вчера отец Венченце ещё три семьи вывез, правда добрались не все.

— Он ещё здесь?

— Да, синьор, он в соседнем доме расположился. Досталось бедняге, говорят, отбивался от волков кнутом, только всё равно покусали твари. Им без разницы, священник перед ними или нет. Кровь у всех одинаковая на вкус.

— Ты откуда знаешь? — спросил Амато. — Пробовал?

— Слава Богу, не довелось, — мужчина бесцеремонно сел рядом, даже не спросив позволения. В другое время и в другом месте я бы возмутился такой фамильярности, но не сейчас. Всех нас объединила одна общая опасность, и мы стали своего рода стаей, без титулов и без церемоний сплотились ради того, чтобы покончить с кровожадными убийцами.

— Я должен его повидать!

Амато, вздохнув, отодвинул в сторону тарелку с чечевицей заправленной оливковым маслом с перцем.

— Когда выступаем?

— Завтра с рассветом, все ждут господина Капорали с людьми. Их поместью тоже крепко досталось.

— Не проводишь нас к священнику?

— Не боитесь к нему идти? У нас укушенных волками побаиваются. Говорят, сами они могут зверем стать.

— Ерунда всё это, страшилки для детей. Только бы заразу не подхватил! — необразованные люди готовы верить в любую чушь.

Он провёл нас к дому, где расположился падре, я подал ему монету, работник сразу же оживился. Выпить ещё вина сегодня никому не помешает, кто знает, скольких не досчитаются завтра…

— Эрнесто, а ты слышал про оборотней?

— Тьфу ты! И ты туда же, Амато! Крестьяне развлекаются такими историями перед сном. Не нужно во всё верить! Ты же образованный человек!

— А я вот подумал, может, поэтому стая такая большая?

— Ага, и ночью к ней присоединится святой отец! Амато, не забивай себе голову всякой дурью!

Молодая женщина, отворившая дверь, оценила нас взглядом и сразу же поняла, что перед ней господа.

Поклонилась и провела в комнату Венченце. Он лежал на кровати, руки и ноги были замотаны чистой белой тканью, но сочились кровью.

— Раны я обработала, а дальше на всё воля Божья, — грустно сказала женщина и, ещё раз поклонившись, ушла.

— А, это Вы, Эрнесто! — Венченце попробовал приподняться, но не смог. — Что Вы делаете в этих краях, неужели и до нас дошла беда?

— Не знаем, — я горько вздохнул. — Мы встретили волков по пути к Вам.

— Господи, спаси и сохрани! Как же вам удалось вырваться?

— Повезло с лошадьми… Вижу, сильно Вам досталось.

— Пока жив, — мы встретились глазами.

Показалось или нет? Может быть, освещение слабое. Горело всего несколько свечей, но глаза его стали обычного карего цвета, такие же, как у сестры.

Я присел на скамью рядом с кроватью и протянул к нему руку, прикосновение ничего необычного не дало. Передо мной лежал раненый человек из обычной плоти и крови.

— Патриция просила передать Вам это… — я достал из-за пазухи небольшое украшение из драгоценных камней. Примите на память и в благодарность за исцеление, которое принесли Ваши молитвы.

Он посмотрел на меня с интересом, но ничего не сказал, взяв украшение, зажал в ладони, подержал и вернул обратно.

— Драгоценности мне ни к чему, спасибо. Со мной последнее время странные вещи происходят. Словно я внезапно засыпаю, но при этом продолжаю ходить, разговаривать, молиться… Будто разум покидает меня, и мною руководит кто-то другой. С Вами не случалось такого?

— Нет, отец Венченце.

— Всё когда-то бывает впервые, — он устало закрыл глаза.

— Я могу Вам чем-то помочь?

Он снова посмотрел на меня:

— Помолитесь, чтобы Бог спас этих людей и помогите им. Жаль, я так многого не успел!

— Вы же спасли несколько семей, пострадали за них. Теперь нужно только поправиться и продолжить борьбу за души. У Вас это прекрасно получается! Жена моя будто воскресла. Я благодарен вам всем сердцем.

— Передайте ей, что она сама — чудо! И ступайте с Богом, боль становится невыносимой, — он перекрестил нас перевязанной рукою. — Храни, Господь, во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Мы вышли, над деревней светила полная Луна, зловеще поглядывая на нас бледным ликом. Едва мы отошли немного, из комнаты донёсся крик, и он не предвещал ничего хорошего. Амато молчал, я тоже. На душе было тяжело. В ту ночь мы спали рядом, его присутствие успокаивало меня. Старался не думать о плохом, но это сложно. Забытьё в ночь перед охотой было коротким. Я помолился за отца Венченце и за нас всех, а также вспомнил матушку, Эделину и Филоретту, мою любимую Мичелэнджелу, Анастасио… Мне нужна была их поддержка и покровительство. Нас ожидала нелёгкая схватка с сильным и свирепым противником.