Вершина. Сага «Исповедь». Книга четвёртая

Натали Бизанс

Сага «Исповедь» о перерождении душ, о вечном стремлении человека к постижению высших законов Вселенной, о любви, которой нет конца. Четвёртая книга повествует нам историю жизни Эрнесто Гриманни. Действия происходят в эпоху Возрождения. Флоренция, времена правления Козимо I, Великого герцога Тосканы. Нас ждёт захватывающее погружение в хитросплетения судеб главных героев, чья самоотверженность, вера и доброта способны изменить этот мир к лучшему.

Часть 2. Глава 6

— С тобою, правда, всё в порядке? — он ещё раз внимательно посмотрел на меня, осветив пламенем факела моё лицо. — Пока мы наедине, Эрнесто, позволь тебя попросить… — он не решался сказать.

— Ну же, говори, я слушаю!

— Мне очень нужны деньги.

— Сколько?

— Достаточно много, чтобы выкупить одну жизнь.

— Я дам тебе их.

Голоса других воинов, зовущие меня, долетали с разных сторон.

— Он здесь! Всё хорошо! — заорал Амато так, что верхушки деревьев покачнулись.

Наверное, даже разбойники, будь они поблизости, испугались бы, услышав этот голос, и разбежались в разные стороны.

Когда я заглянул в экипаж, то нашёл Патрицию в слезах, дрожащей в объятьях Маркелы.

— Всё хорошо, госпожа, синьор уже здесь! — Маркела целовала её волосы и гладила по голове, как родная мать своё дитя. Они обе просияли, увидев меня.

— Любимый, ты жив!

— Всё хорошо, моё сокровище, я просто залюбовался звёздами и нечаянно заснул.

Мы крепко обнялись.

— Я вся извелась, жизнь моя!..

— Никогда ничего не бойся! Чтобы не случилось, всегда верь в лучшее! Чего вы все переполошились? Всё в порядке: руки-ноги целы, видишь, и голова вроде бы на месте, — я протёр глаза в надежде, что скоро пройдёт моё непонятное ночное виденье, но оно не проходило.

— Ты какой-то не такой, — Патриция вглядывалась в мои черты, — что-то произошло, просто ты не хочешь признаться…

Разве можно обмануть любящую женщину? Она всегда почувствует другую, даже если это дух, не имеющий плоти. Эделина ещё жила во мне, сладостной негой разливаясь по крови, я чувствовал себя так, будто только что вернулся из объятий пылкой любовницы полностью удовлетворённым. Но совесть меня не тревожила, это была совсем другая любовь, случившаяся ещё до Патриции. Ведь приняла же она меня таким, и вышла замуж, зная про связь с колдуньей. В любом случае, Эделина не оставила мне выбора, а значит и вины нет. Огненная душа овладела мной, как болезнь, которая не спрашивает, можно ли войти? А приходит и берёт то, что ей принадлежит.

— Мне не о чем рассказывать, любимая. Я здесь, рядом, и по-прежнему твой…

«Ага, попробовал бы я сказать правду, чтобы с нею стало?!»

— Успокойся и поспи, скоро тронемся в путь.

Я достал из потайного места под сиденьем деньги, спрятанные на случай ограбления, и передал обещанную сумму Амато, не унижая его лишними вопросами. Он благодарно поклонился, вскочил на коня и, не прощаясь, умчался быстрее ветра. Я не знал, вернётся ли он, чью жизнь или смерть ему вздумалось купить, выбор оставался за ним. Те, кто рядом с тобой по доброй воле, не наёмники и не рабы, они — свободные люди и их решения нужно уважать, с ними приходится считаться.

— Куда отправился этот страшный человек? — спросила Патриция.

— Он мне не сказал.

— И ты дал ему денег?

— Я ему по гроб жизни обязан, Амато сделал для нас очень много, и если он счёл, что пришло время расстаться, то так тому и быть. Он — вольный человек! — я замолчал, вдруг стало невыносимо тоскливо, от того, что его рядом нет. Наверное, впервые в жизни я ощутил, что значит настоящий друг. Отпрыски благородных семей, с которыми я провёл юность, умели только совместно развлекаться, но не дали мне и сотой доли того чувства. Брат Лучано был скорее духовным отцом. А Амато делил со мной беды и радости пополам, прикрывал в случае надобности своей грудью, стал незаменим.

«Зачем я его отпустил?!»

— Надеюсь, он больше не вернётся, — голос Патриции подлил масла в огонь.

— Как ты не понимаешь, нет вернее человека, если бы не он, я бы не смог вызволить тебя из плена и укрыть от Деметрио! — наверное, слишком грубо ответил, Патриция тут же вспомнила про своё умение плакать. Она боялась Амато и в чём-то даже была права: он не из тех добрых душ, что дарят другим покой и благодать. Он свиреп и беспощаден, в его душе много тёмных сил, но…

Я вышел из экипажа, оставив её без извинений.

— Густаво, теперь ты будешь за старшего! Собери людей, мы выезжаем.

— Будет сделано, мой синьор!

К утру мы достигли города, известного своими чудесными, целебными источниками. Сюда стекается множество народа, с разных уголков Земли. Амато будет сложно найти нас среди всех этих паломников, но и Деметрио тоже, а значит, есть возможность как следует выспаться и отдохнуть.

— Любимая, не желаешь окунуться в целебные купели? Гроты здесь издавна славятся чудесами.

За время пути мы не сказали друг другу ни слова, и моё предложение Патриция с радостью приняла как попытку примирения.

«Пусть так. Женщине не понять, что значит мужская дружба! Спорить с нею тоже бесполезно, а вот терпения не хватает, ещё и Эделина подбавила в мою душу огня. Я виноват перед ними обеими. Что ж, буду исправляться и проявлю максимум спокойствия и терпимости».

Патриция окунулась в священные воды, невзирая на холод, это делали многие немощные и больные, да и просто те, кто желал укрепить своё здоровье. Говорят, даже чума всегда обходила эти места стороной.

Молитвы слышались отовсюду, причитания отчаявшихся и возгласы надежды, фанатики и богомольцы, говорящие на разных языках, нищие и увечные, всё здесь гудело как пчелиный улей.

Я закутал мокрую Патрицию в тёплый горностаевый плащ и еле вытащил из толпы. Найти свободное место в постоялых дворах тоже оказалось непросто: все они были переполнены. Пришлось размещаться всем в одной комнате. В тесноте, да не в обиде, как говорится. Солдаты предпочли спать на полу, Маркелу пристроили на шкуре заморского зверя, которая спасала нас в пути от холода. А мы с женой спали на постели, рассчитанной разве что на одного постояльца. Так прошла следующая ночь. Несмотря на храп Маркелы и скрежет зубов кого-то из воинов, нам удалось выспаться.

После купания в лечебных водах, Патриция перестала бояться знакомых людей, стала гораздо менее скованна и даже начала понемногу разговаривать с Густаво. Перед отъездом мы посетили местный собор, чтобы возблагодарить Бога за всё и принести наши пожертвования.

В храме светло и необыкновенно красиво. Величественные колонны с воздушными арками, увитыми каменным кружевом, завораживают воображение, бело-голубые тона создают небесную атмосферу, фрески на потолках, расписанные лучшими мастерами прошлого, заглядывают ликами святых прямо в душу. Сюжеты из Евангелия воссозданы, как живые! Пока я любовался ими, Патриция решила исповедоваться.

Я же пребывал в растерянности и не знал, что делать с моею грешною душой. Эделина, Мичелэнджела, Анастисио, это только те жертвы, кого я знал по именам… Так или иначе, именно я стал причиной их безвременной гибели. Покаяться в убийстве священника тоже не мог, ибо случись подобное сегодня — вновь поступил бы так же. Такой груз, казалось, не выдержит ни один исповедник, мне его и нести дальше. Как ни просила, как ни смотрела на меня умоляюще супруга, я не сдвинулся с места.

«Добрый Бог, если Ты есть, помоги моей голубке, пусть исцелится от скорби и страданий душа её! Пусть тот, кого она носит под сердцем, будет Тобою любим и будет здоров. Сохрани друга моего Амато, и если нам не суждено больше свидеться, пошли ему милосердного господина. Мне же отвечать за поступки мои, которым нет прощения… Да будет воля Твоя!»