Олимпийские страсти. Тайны лабиринта

Любовь Сушко

Олимпийские боги и олимпийские страсти бушевали в этом мире странном и прекрасном мире. После Славянской саги захотелось вернуться к античной. К истокам. Первая половина ее – та самая поэтическая сага о богах и героях, во второй – хроники о тех же событиях и героях, написанные значительно раньше – и там тоже господствуют страсть и власть.

Дионис — певец свободы

Некоторые по ошибке описывают меня, как бога праздников и возлияний, винограда и оргий. Ошибка и неправда. Я бог свободы. Однако в народном сознании свобода легко ассоциируется с разгулом.

Я очень древний бог, и выступаю я за свободу выражать то, что у нас есть лучшее. И тем хуже, если меня считают распущенным.

Б. Вербер «Мы, боги»

1

И Зевс тайком умчится на свиданье.

Ярится Гера — встречи и прощанья,

О сколько можно, сколько там Семел,

А Зевс отчаян, яростен и смел.

И тайной все окутано в том доме.

Любовный пыл, он ничего не помнит,

Но клятву произносит на прощанье.

Он явится на новое свиданье

И молнии, и громы прихватив.

Любовник этот огненный красив,

Но до беды лишь шаг, моя Семела,

Нельзя здесь быть до безрассудства смелой,

Когда к богам уходишь на свиданье,

Останется прощенье и прощанье.

2.

Все вспыхнуло, и усмехнется Гера:

— Была смела ты ветреная дева,

Но пусть теперь в дыму тебе приснится,

Как твой любовник огненный ярится.

Вот этой ночки точно не забудут,

И пламя там резвиться будет всюду.

И вздрогнет в темноте там Персефона:

— Она безумна, ничего не помнит.

— Она несчастна, — ей Аид ответит, —

И нет такой, как Гера, в целом свете.

Мой братец неуемный лишь кошмары

Подарит миру горе и пожары.

А сыновья несчастно — одиноки,

Вот до чего довел Олимп высокий.

3

Ему пожар опять во тьме приснится,

И снова Зевс спасает Диониса:

— Старушка? Отравительница Гера

Не может жить без мести и без гнева.

Зачем же ты, наивная Семела,

Там защитить младенца не сумела?

Бушует пламя этой темной ночью.

Гермес поможет, но куда уносит

Младенца он — неведомо порою.

— А ты, отец, останешься с зарею

Совсем один, и лишь Дриады песня

Да винограды гроздья, тень Гермеса,

Короткие свиданья в час заката.

Во всем всегда лишь Гера виновата.

4.

Свободным быть, какая это ноша,

Младенец снова, просыпаясь ночью,

Увидит — тень то плакала, то пела.

О, что же ты наделала, Семела.

И ужас клятвы этой вспоминая,

Она стоит пред Зевсом и не знает,

Что в пламени сгорит за миг единый,

Вот так все легкомысленным мужчины.

А жены их безжалостны порою.

Спасен младенец, Гера где-то воет,

Чтобы испугать и усмирить гордыню.

Забыв его, все возится с другими,

— Жизнь только месть — вот торжество Олимпа! —

Гермес смеется, видя Диониса.

5.

Ты видел после Ино светлый лик,

Но ласка тетки — только краткий миг.

Безумие — опять явилась Гера

И уничтожить этот мир посмела.

Погибли все, лишь Дионис спасен,

Но слышится в веках той бури стон.

Причина смерти близких, тень нависнет,

Опять не спится где-то Дионису.

И остров дальний станет вдруг приютом,

Дриады там и нимфы так смеются.

Туда Тезей привозит Ариадну

И для тебя оставит, о, не надо.

Погибнет и она, какая сила,

Всех дев прекрасных в пропасть уносила.

6.

— Дочь Миноса не любит Диониса, —

Гермес смеется, вновь беда нависла.

Что остается? Лишь сатиров пенье,

Сквозь слезы и похмелье и веселье.

Как заглушить ту боль, о, бедный мальчик,

И знают все, что он не мог иначе.

И даже Зевс забыл про Диониса,

Когда над ним опять беда нависла.

А нимфы рядом и поют и плачут:

— Ты яблоко раздора, бедный мальчик.

И в опьяненье прелесть есть такая,

Что кажется все грустное растает

За пеленой нелепого веселья,

Но кто же знал, как тягостно похмелье.

7.

— О, сын мой милый, — снова тень Семелы.

Он слышал — мать и плакала и пела.

И не посмеет женщины коснуться,

Дриады, нимфы рядом лишь смеются.

Твой дар они воспримут как проклятье,

И снова тают матери объятья.

И снова Гера ищет Диониса,

И тень ее над юношей нависла.

Но тут из моря вышла Амфитрита:

— Остановись, еще не все убиты?

И снова снится страшный поединок,

На море буря, только миг единый.

— Повинен я. — Ни в чем ты не виновен.

А Дионис и мрачен и взволнован.

8

И только тень печального Тезея

Над Дионисом, он прогнать не смеет.

А на пути опять царят пираты,

О выкупе кричат, и ждут расплаты.

Но в море все летят. И там дельфины

На Диониса смотрят из пучины.

Лишь кормчий приведет корабль на берег.

Да что вы все, от страха обалдели.

Встречает их Гермес, дельфинов ловит.

Катается по морю и злословит.

Потом они еще спасут поэта,

Но помня Диониса, до рассвета

В бескрайнем море бывшие пираты

Резвятся и галдят так виновато.

9.

И где-то там, в садах он затерялся,

Но одиноким навсегда остался.

На виноград глядит с досадой Гера,

И не скрывает яростного гнева.

Поют вакханки, и шумят сатиры.

Там снова праздник, все мы нынче живы,

И тени тех, кто был когда-то рядом

Приводят в круг, беспечен и наряден

Выходит он, чтобы забыть печали.

И снова с ним в тумане повстречались

Геракл безумный и Тезей печальный,

О нем богини говорят ночами.

Но кто найдет в тумане Диониса,

Когда беда над миром вдруг нависла,

10

То тянутся они за виноградом,

Шумят, гуляют, опьяненью рады.

И с ним мила сегодня Афродита,

Арес сердит, да только лишь для вида,

Сатиры там комедию устроят,

В огне пожара снова ветры воют.

Театр возникает из тумана,

Служением и вере и обману.

Все лучшее, что в душах, снах таится

Опять подвластно воле Диониса.

И вырвется на свет земной до срока,

И полотно художника, и локон

Прекрасной танцовщицы на закате,

И всем талантам в мире места хватит.

11.

А Дионис решил в Аид спуститься,

Ведь на земле ему опять не спится,

И снится мать, и рядом Персефона.

— Верни ее, богиня, я не помню.

Какой она была, я жил без ласки,

Без дивных песен, только тень с опаской

Тогда порой в пещеры приходила.

— Ее верну, о, мальчик мой красивый.

И та, что век в тумане и печали

Ждала его холодными ночами,

Рванулась, обняла победно сына,

И были в этот миг они едины.

И Люцифер обнимет Диониса,

Лишь тень Аида в грозный час нависла

11.

Харон расскажет снова про Орфея,

Как Эвридика шла за ним, немея.

— И что же он? — Не верил, оглянулся,

Тогда один на землю он вернулся.

И клял меня, просил вернуть обратно,

Но мир такой печальный, вероятно

Уже не примет тех, кто нам не верит.

И снова мы смирились там с потерей.

Мудрец Харон, он Диониса знает,

Не подведет, он ад одолевает.

И вот стоит Семела на закате.

— Пошли со мной, и сил и воли хватит.

Впервые сына обнимает нежно.

О, как они милы, и безмятежны.

12

В Аиде нынче души их и тени

Живут в сомненье, горести, смятенье.

И слушала с улыбкой Персефона,

Как шел он к солнцу дерзкий и влюбленный,

Как одинок был в этот час заката

И говорил: — Она не виновата.

— Пусть с именем другим вернется смело

Твоя бедняжка, дивная Семела.

Чудовища им путь не преградили,

Они так дивно, так прекрасно жили.

И Дионис на свет ее выводит.

Достойный сын, он сил еще находит,

Чтобы ошибки дерзкого отца

Исправить, и пройти с ней до конца

13

Из тьмы к рассвету. И молчит Семела

И Диониса обнимает смело.

Кисть винограда, песня птиц несется.

Она еще в тот мир к нему вернется.

Свобода — эта вольность и награда.

И Дионис в сиянье звездопада,

Опять приходит, праздничен и светел,

О, как порой прекрасны наши дети.

Готовые исправить все ошибки.

А Зевс молчит, как холодно и зыбко

Там, на Олимпе в зареве пожара,

И снится то безумие кошмара.

Он женщин не оставит, и расплата

В безумье Геры все спешит куда-то.

14.

Страдают и любовницы и дети.

Как много бед приписывают Зевсу.

Лишь Дионис корить его не станет,

Огонь вдали. Из пламени восстанет,

И ад пройдя, душа стремится к свету,

Свободы или вольности отведав.

Театр жизни страшен так порою,

Но в мир приходят дивные герои,

Им остается только нас спасать.

И там Персей с Данаею опять.

А Дионис с Семелой на рассвете.

Беспечный Зевс, твои прекрасны дети.

Познавшие и горечь и страданье

Они — за эти страсти оправданье…