Олимпийские страсти. Тайны лабиринта

Любовь Сушко

Олимпийские боги и олимпийские страсти бушевали в этом мире странном и прекрасном мире. После Славянской саги захотелось вернуться к античной. К истокам. Первая половина ее – та самая поэтическая сага о богах и героях, во второй – хроники о тех же событиях и героях, написанные значительно раньше – и там тоже господствуют страсть и власть.

Часть 2 Зевс, Посейдон и Аид в лабиринте Афродиты

1

Она решила осветить их путь,

Чтобы Кронос и Уран во тьме остались.

Пришла богиня, чтоб на них взглянуть.

А что осталось? Только боль и жалость.

Но все иным предстанет у сынов,

Все будет в их бессмертье по — другому,

И Посейдон растерян и взволнован,

Тень Амфитриты и дорога к дому,

Пусть дивная и кроткая жена

Тебе твой путь в тумане освещает,

Была легка и вечно влюблена,

Лишь улыбаясь, мужа вновь встречает.

Вполне доволен жизнью Посейдон,

Он где-то среди нимф опять спокоен,

Но прочен и прекрасен вечный дом,

И он богиней дивною доволен.

2.

А Зевсу Гера в жены ей дана,

И вроде хороша, и так упряма,

Что сладит с богом яростным она,

И небо и земля во власти драмы.

Но отчего все время он не с ней?

К чему с другими ночи он проводит.

И где-то там, средь яростных огней,

Он бродит то в смятенье, то в тревоге.

Но что опять ты сотворила с ним,

О, Афродита, как же ты коварна.

И только тех пожаров лютый дым

На месте страсти, зло, неблагодарно

Останется, и будет Гера вновь

Казнить любовниц и детей тревожить.

Но что там? Это Зесова любовь

Оставить их в покое всех не может.

3.

О ней еще поведаем потом,

И всех потомков мы с тобой увидим.

Но только усмехнется Посейдон:

— О, как же он любил и ненавидел.

Их было столько, скольких видеть мы

И в жизни долгой той могли едва ли.

Не защищен он видно от сумы

И от тюрьмы, не избежал печали.

Напрасно Гера хочет усмирить

Тот пыл беспечный, это ль ей под силу?

Но тот, кто так давно привык царить,

Он и любить умел еще красиво.

И пусть вдали останутся они —

Дарившие ему детей и ласки.

Но снова входит Афродита в сны,

И в жизнь его влетает без опаски.

4.

— Скажи мне Зевс, зачем тебе они?

— О ком ты снова, чудное виденье?

Страдает Лето, Леды грустны дни,

И там Семела только легкой тенью.

Красавица Европа чуть жива,

А Ио уносилась без оглядки,

Зачем для них ты расточал слова,

И чувства им дарил, играя в прятки.

— Но будут дети дивные сильны,

И миру так нужны теперь герои,

И хочется в преддверии весны

Заняться мне там, на земле любовью.

И разве ты была тогда другой?

— Такой же точно, — смело отвечала.

Любивший яро лишь саму любовь,

Зевс замирал, и Гера ревновала.

5.

А что Аид, он мрачен, он один,

Ему никто, как кажется, не нужен,

О, ты суров и нежен, старший сын —

Цветок запретный в мире обнаружив,

Ты будешь с Персефоной ад делить.

Других без всякой грусти отвергая,

Как странно, что любовь способна жить

Лишь там, где тьма, она там полыхает.

И до Олимпа больше дела нет,

И в чувствах нет ни боли и ни гнева,

Что привлечет? Лишь Персефоны свет,

И тени тех, кто жил так неумело.

И вот в тиши и суматохе вновь.

Остался он в печали и сиянье,

К нему во тьму спускается любовь,

Орфей с Тезеем — в миг очарованья.

6.

Он знает все, он не спешит обнять

Всех женщин враз, и перед ним Эрида

Свой дикий пыл пытается унять,

И Цербер там рычит скорей для вида.

И знаю все, что кончив жизни путь,

Они придут, останутся у трона,

И вот тогда в тумане не забудь,

Что было там, веселый и влюбленный,

Предстанет перед ним тогда любой,

И все сраженья, все иные драмы

Теперь ничто — здесь царствует любовь,

Она живет спокойно и упрямо.

Их смерть не удивит — она кругом,

Их тьма не устрашит — она повсюду,

Но в этом мире царствует любовь,

И лишь она одна подобна чуду.

7.

Об этом знают только те, кто нем,

А на земле все будет по-другому.

— Что было там? К Аиду шел ты с чем?

Какому богу ты служил, какому

Сатиру отдавал свой вечный пыл,

Тебя Аид сегодня здесь не спросит,

Он хочет знать, а как же ты любил,

Куда Амур тебя опять уносит.

И растерялся сладостный Орфей,

И оглянулся, не поверив чуду,

Любовь одна ценна среди смертей,

Она всевластна, и она повсюду.

Им все равно, как кончилась война,

Кто победил, кто был убит внезапно,

Все здесь равны, и эта тишина

Сильнее и страшней того азарта.

8.

Но ты скажи Аиду, как любил.

И хмурый Зевс внезапно отступает

Он проиграл, а вроде победил,

Но он молчит, теперь не отвечает.

Кто мог подумать, что в последний час

Не подвиги и подлости ведут нас,

А этот свет ее прекрасных глаз,

А эта ночь изысканным салютом

Осветит все, и будет вновь убит,

Не ведавший любви, не знавший страсти,

— Во всем повинна снова Афродита,

Аид живет в ее неразделимой власти, —

Афине там Эрида говорит.

Афина только слушает в печали.

Не Зевс веселый, здесь Аид царит,

К нему пришли и нынче отвечаем,

9.

За то, что на земле случилось вновь

Мгновенье между прошлым и грядущим.

Скажи мне что? Лишь нежность и любовь

И пусть потом сойдутся злые тучи.

Но испытанье тьма готовит нам,

И с жизнью снова расставаясь с болью.

Когда Харон везет нас по волнам,

Мы остаемся в темноте с любовью.

Лишь для счастливцев будет рай в аду,

Туда уводит время Люцифера,

И Персефоне дарит он звезду,

Хранитель света не сидит без дела.

И пусть опять о темноте твердят,

Тот свет — он вечен, знает Афродита,

И сам Аид там слушает тебя.

Тьма и любовь — они навечно слиты.

10.

Жизнь коротка, но вечность впереди.

И дышит вслед она тебе сурово.

День отгорел, Аидовы шаги,

И Персефоны радостное слово.

И Люцифер нам дарит дивный свет,

Все остальные тают там в тумане,

И лишь любовь во мгле ее побед,

Нас больше и в Аиде не обманет.

Но этой тайны вечной ты не знал,

И вдруг она так яростно открылась.

И Утренней звездою засиял

Тот странный мир, являя свет и милость.

Бессмертие не каждому дано,

Но если ты любил и был любимым,

То и в Аиде будешь все равно

Ты жив и счастлив только миг единый…