Олимпийские страсти. Тайны лабиринта

Любовь Сушко

Олимпийские боги и олимпийские страсти бушевали в этом мире странном и прекрасном мире. После Славянской саги захотелось вернуться к античной. К истокам. Первая половина ее – та самая поэтическая сага о богах и героях, во второй – хроники о тех же событиях и героях, написанные значительно раньше – и там тоже господствуют страсть и власть.

Елена в лабиринте интриг

1.

Из плена в плен спешит моя Елена,

А дома, в Спарте снова женихи.

Тезея нет. И смотрит так надменно,

И о герое бросившем грустит.

Вдруг царь Микен явился запоздало,

Желанный гость, для Спарты дорогой,

Его Елена радостно встречала:

Давно он муж сестры ее родной.

Она не помнит странной этой свадьбы,

Был зол жених, невеста холодна.

Но отчего он с чувствами не сладил?

И яблоком раздора там она.

Едва смогла пленительная Леда,

Скандал замять, уехали спеша.

И вот теперь дрожит легко от взгляда

Елены обнаженная душа.

2.

Он не Тезей, он Агамемнон грозный,

Но нравится любого ей пленять,

Чтоб отомстить и оставаться звездной.

И хмурый царь спешит ее обнять.

О, вся в отца, так только Зевс порою

С богинями смирял накал страстей,

Елена улыбнется: — Что с тобою?

Царь Агамемнон, о жене своей

Давно забыл, не вырваться из плена.

Но кто ж осудит, так она мила,

Но, говорят, с Тезеем там Елена

Наложницей безропотной была.

От ревности и ярости хмелея,

Ее об этом спросит грозный царь,

— О, да тогда я видела Тезея,

Но он моим любовником не стал.

3.

И я не скрою, этого хотела,

Но там Медея всюду и везде,

И до других ему так мало дела,

Как до моей сестры теперь тебе.

— А ты умна. — Дочь Зевса не глупышка

— И что теперь? — Теперь любой жених…

И ничего не видит и не слышит,

Микенский властелин главой поник.

— Тебя отдам я только Менелаю,

— Какой обман, а брата нам не жаль?

И обреченно так она вздыхает:

— Согласна, будет так, мой грозный царь.

Печали этой не было исхода,

И гнева Афродита не скрывала,

— А где ж любовь? Чему они в угоду

Так женятся? — Богиня лютовала.

4.

Там все Медея спутала до срока,

Весь этот мир испортила она.

Но нет, взлетая дивно и высоко,

Богиня мстит за иллюзорность сна.

Пускай Медея тешится с другими.

А ей Язона ведьме не простить.

Елена спит, спокойная отныне,

Но Менелай встревоженный не спит.

Встречает Спарта дерзко и сурово,

Не видит в этом мальчике царя,

У Афродиты месть ему готова,

Елену выбрал он сегодня зря.

За нелюбовь и царь Микен ответит,

Такого Афродите не забыть,

И пусть пока их Гелиос осветит,

Потом он не захочет им светить.

5.

И где-то в Трое царь устало стонет,

Его Кассандра вспомнила грехи.

Проклятие, нависшее над Троей,

Куда-то в пустоту ночей летит.

Горячий факел был рожден когда-то

И выброшен из царского дворца.

Но не забыли горестной утраты,

О ней твердит испуганный там царь.

— Сын не погиб, однажды он вернется,

Ему еще придется объяснить.

И вдруг Гермес отчаянно смеется,

О, что за вести хочет сообщить?

Ему устало вторит Афродита,

Что тот царевич юный так хорош,

Что оживет история забытая,

— Ему любовь ты щедро отдаешь.

6.

— Я все отдам, что дерзко утаили,

Бессильные, беспечные цари.

Приам считал, что беды победили,

Но вижу снова, Троя так горит.

И пусть ему достанется Елена.

— Какая? — Менелаева жена.

— В нее влюблен суровый Агамемнон

— Но о Тезее думает она.

— Ты думаешь, Парис с ней тоже сладит?

— Конечно, нет, куда ему до них.

— Тогда зачем? — Милее и отрадней,

Сражаться за любовь, ее жених

Елену выбирал? Он терпит брата

Суровую и дерзкую любовь

К своей жене, вот и пускай расплатой

Война им снова будоражит кровь.

7.

А в небесах, где Зевс шутя пирует,

И где богини гордые грустны,

Опять Эрида с яблоком колдует.

«Прекраснейшей», и сказочные сны

Охватят души Геры и Афины,

Но Афродите лишь Эрида мстит.

И вот уже надменные богини

То яблоко не могут поделить.

Зевс в ярости — судить ему придется,

Но знает он, что всюду проиграл,

Ярится Гера, а Афро смеется,

Афина лучезарная грустна.

— Что делать мне? — Гермеса тихо спросит.

А тот молчит, притворщик молодой,

Куда теперь Эрида их забросит,

К какой толкает схватке роковой?

8..

И жил Парис беспечно и крылато,

Сын пастуха? Нет, был он царский сын.

О, если б Зевс не думал о расплате,

Гермес бы не послал туда богинь.

Они делили яблоко Эриды,

И должен был их Зевс тогда судить,

Но Геры и Афины с Афродитой

Избрать не мог, и был на мир сердит.

Париса отыскал Гермес внезапно.

И юноша любовь избрал шутя.

Так брошено в войну опять внезапно

Беспечное, забытое дитя.

А Афродита для него Елену

Нашла вдали и хочет им помочь,

Парис уходит в Спарту вдохновенно.

Пастух получит нынче Зевса дочь.

9.

Елена сразу в юноше узнала

Грядущего жестокого царя,

И чувством Агамемнона играла,

Над этой бездной яростно паря.

— Остановись, они пойдут войною.

— Из-за меня не станут воевать,

И вдруг Тезей, узнав, кто плен устроил,

Опять меня пойдет освобождать?

— Тезею снится нынче Персефона.

— Ну, значит, с ним мы встретимся в аду.

И смотрит на нее Парис влюбленный:

— Тебя к отцу я в Трою поведу

И царь Приам гордиться будет мною.

У Гектора обычная жена.

Я гордости своей уже не скрою.

Елена мне одна теперь нужна.

10.

Вот так детей на произвол бросая,

Мы получаем страшные дары,

И на Елену Гектар лишь взирает,

Грустны там, в Трое, свадьбы и пиры.

— Они недолго будут веселиться, —

Афине Артемида говорит, —

Я видела, как царь Микен ярится,

Он за Елену мир весь сокрушит.

— А что же Менелай, найдет ли место?

Ведь без Елены Спарта — мир чужой,

Коварная, жестокая невеста

Неверная жена, опять любовь…

К Парису? Но живет ли без Тезея,

Давно забыл Елену наш Тезей.

И мир к войне катился, все глядели

Туда, где стал царем и Одиссей.

11.

А он хитрил, никак не мог собраться,

Но без него проиграна война.

Уже и греки лучшие ярятся,

Лишь Одиссею нынче не до сна.

И мечется от горя Пенелопа,

— Что нам Елена, ты скажи, мой царь?

Но он едва ли слышит горький ропот,

И птицы в небесах кричат. И встал

Посланник Агамемнона на поле,

Не понимает, царь в своем ль уме?

А Одиссей засеет поле солью,

Земля бела, как самый первый снег.

Но вот перед сохой его младенец,

И замер он, и бросился туда.

— Он будет с нами, никуда не денется.

Так вспыхнула последняя звезда.

12.

— Что будем делать? — царь Приам лютует.

Погубит нас влюбленный наш Парис.

Там столько кораблей, что с нами будет?

Бери свой меч, за Трою ты дерись.

И боги разделились — те и эти,

И кто кого готов был сокрушить.

И лишь звезда Елены ярко светит.

Но как в преддверии война прожить?

Ни сна и ни покоя у Приама,

В тоске Елена — надоел Парис,

Тезей в аду — душа сплошная рана.

Не вмешивался только сам Аид.

А как прекрасна Троя на закате,

Все это рухнет, только по тому,

Что силы Агамемнону не хватит

Спокойно спать — любовь его в плену.

13.

И места не находит Клитеместра:

— Остановись, оставь их, мой герой.

Но как поступит царь им всем известно.

Елена уведет их за собой.

— Проклятье, Зевс, уйми ее сегодня,

Верни ее, над Спартою гроза.

Но Зевс молчит, и корабли уходят.

И многим не вернуться никогда.

За что им это? Но молчали боги,

И с Афродитой спорил кто теперь?

Они не знают смерть, не знают боли,

А люди что? Им дела до людей

Вовек не будет, только бы Елена

Была из плена снова спасена.

И целый мир охватят перемены.

Все понимаю, что грядет война.

Глава 2 Пленница царей

1

В лесу металась лань, стрела пронзила,

Сам Агамемнон бросил вызов ей.

А Артемида зла и сиротлива,

Жестоко мстит, и ветра больше нет.

— Но что ты хочешь, гордая богиня?

— Мне жертва, грозный царь, теперь нужна.

— Бери, кого ты хочешь. — Берегись же

Пусть с дочерью придет ко мне жена.

Молчал он, а во сне пришла Елена,

И вот тогда забыл про все опять.

Послал за дочкой царь в свои Микены,

И путь продолжат, что же здесь стоять?

— Как может он, нет, я не понимаю.

И не смирилась старшая сестра.

Она в тоске Елену проклинает,

Не слушает ее, хотя не прав.

2.

И снова ветер паруса колышет,

И грозный царь в тот страшный мир спешит,

От горя Менелай уже не дышит.

И только Одиссей еще ворчит:

— Зачем ее нам вызволять из плена,

Туда порхнула с радостью она.

И снова там измена за изменой,

Сама пошла ведь, а теперь война.

Но царь Микен лишь Трою эту видит,

Он за обиду отомстит сполна,

И он мальчишку люто ненавидит,

За ним скользит Афина по волнам.

И с ним Арес отчаянно дерется,

Но он с любым готов тут воевать.

За все сполна Парису воздается,

Страдал один, а нынче всем страдать.

3.

Зевс запретил им вмешиваться, знаю,

Но боги обойдут легко запрет.

А вот вдали Афина возникает

Над бедной Троей, и покоя нет

Ни Аполлону в храме опустелом,

Ни Артемиде, в милом ей лесу.

О сколько греков нынче налетела,

Как саранча, и все беду несут.

— За дочь твою сражаются герои, —

Ему Эрида в гневе говорит.

— Тебе бы с Афродитой только спорить.

— Мы проживем, мой Зевс, без Афродит.

И молча Гера в пустоту взирала,

Любовь мертва, и рушится семья.

И только Афродита ворковала

Любовью и войной их всех даря.

4.

О сколько дел теперь у Посейдона.

Когда он видел столько кораблей.

Казалось греки все ушли из дома,

И бороздят просторы всех морей.

— Кого ты ищешь нынче? — Одиссея,

Мне с ним теперь придется долго быть,

Он бросил вызов, от побед хмелея,

Но сможет лишь себя перехитрить.

О, дерзкий царь, он с Посейдоном спорит,

Но мы еще посмотрим, кто кого.

— Остынь пока, пусть покорится Троя,

Еще никто не знает, кто кого.

Но каждый о своем, об Одиссее,

Задумался устало Посейдон,

Над Троей тучи черные весели.

Аиду снился самый странный сон.

5.

К нему толпой брели в тумане тени,

И не было мужчинам тем числа.

— Что там случилось? — спросит он в смятенье.

— Все кончилось, но там война была.

— И сколько шла, о, сколько же убитых.

— Да десять лет, никто не победил.

Смотрел Аид на воинов сердито,

И видел, точно — каждый был убит.

— Царь Агамемнон, что с тобою сталось,

Кто нынче поднял руку на царя?

И лишь Эрида грозно рассмеялась.

А Никта говорит: — Все было зря.

Ахилл бродил и ничего не видел,

Он проклинал Елену и Царя.

Аид очнулся, — странны сон, обиды.

Гипнос шутил, но души все горят.

6.

Тезей смотрел с усмешкой на Аида.

— А может, ты пойдешь ее спасать?

— Останусь здесь и чувств своих не выдам,

Милей мне мрак, а с Троей воевать

Не стану, изнурительна затея,

Капризна дева, хотя так мила

Они заполучили Одиссея,

Столкнула лбами, снова в тень ушла.

Нет, только Агамемнон без Елены

Тоскует так, что рушатся миры,

Воюют греки зло и вдохновенно,

Но Афродиты щедрые дары,

Еще троянца защищать готовы.

Схлестнулись снова Гектор и Ахилл,

Печаль и радость в мире этом снова,

И Менелай давно раздавлен был.

7.

И только Агамемнон за Елену

Разрушит мир и глазом не моргнет.

О, как же тяжело, но вдохновенно,

У стен троянских вечный бой идет.

И боги снова сходятся для битвы,

И мир так хрупок десять лет подряд.

И лишь Кассандры стоны и молитвы,

— Иди к нему, пусть мой несчастный брат

Оставит Трою нам, в печали вечной,

Зачем моя обуглилась земля?

Но шепчет Афродита им: — Не вечер.

И за любовь сражаются горя.

Сюда еще наведалась Медея,

Но те и эти чужды и темны,

От страшной правды злясь и холодея

— За что вы гибнуть, воины, должны?

8.

Она их никогда не понимала,

Но убедилась, здесь Тезея нет.

И никому уже не помогала.

Кровав и страшен там Елены след.

А ведь казалась милою девицей,

И ласковой такой она была.

Дитя страстей, поет и веселится.

— Медея? — О, Елена, как дела?

Смотрю, а ты не сильно унывала,

Вон, что затеют за тебя мужи.

— Я без Тезея вечно тосковала.

— Он без тебя, мой друг, спокойно жил.

— Медея, ты пришла сюда за этим?

— Но должен правду, кто тебе сказать?

Дракон исчезнет где-то на рассвете.

Уже Медеи в Трое не видать.

9.

Ушел Ахилл, он звездный плащ оставил

И снится Одиссею милый дом,

Лишь Агамемнон, все еще спасая,

Елену, бьется, и забыл о том,

Что мир пустеет, подрастают дети,

И с кем-то спит царица в этот час,

Но для него нет никого на свете.

Весь мир в озерах тех лучистых глаз.

Она пошла туда, кивнув Парису.

Она с Кассандрой ласкова была.

Но содрогнулся мир, Патрокл убитый

О мести вопрошал, едва жива

Остановилась перед Афродитой,

И та вернула пленницу назад.

— Тебя я оставляла для Париса,

Пусть там ахейцы глупые галдят.

10.

Парис уже спешил к своей богине,

Боготворит, благодарит за дар.

Елена снова пленница отныне.

И Гектор мертв, и там опять пожар.

Но отошли ахейцы на закате,

И в обморок упала у стены.

Они оставят, больше сил не хватит.

— О, Агамемнон, как же будем мы?

И радостно на пир Приам сзывает,

Окончилась безумная война,

И лишь Елена в пустоте рыдает.

И лишь Кассандра верить не вольна.

И вот тогда, в ту ночь они нагрянут,

И содрогнется деревянный конь.

Царь Агамемнон яростный и пьяный

Ворвется к ней: — Елена, мы с тобой.

11.

— Я так боялась, что и ты оставил.

Мне Афродита не дала уйти.

Но Менелай меж ними твердо встанет,

Окаменев у брата на пути.

— Она моя. — Я это понимаю.

— Я ухожу с ней, о прости, мой брат.

А рядом Троя тихо догорает,

И греки о победе говорят.

И снова проиграла Афродита,

Но и Эрида гневная грустит.

Как пусто, и любовь давно убита,

Страсть сокрушает, а душа летит

Туда, где Клитиместра в час заката,

Припомнив жертвы, ярости и страсть.

Достанет меч, и близится расплата

Царь победитель — убивает всласть.

12.

Елена в ад к Тезею убежала,

Все видела его опять во сне.

— Я так страдала, столько ожидала,

Что в Трою ты придешь опять ко мне.

Я стала бы женою и сестрою.

Да кем угодно я могла бы быть.

Лишь ты б пришел за мною снова в Трою.

— Но я бы никогда не смог любить.

Вот так в чужих мирах бродя до срока,

Мы ждем того, кто точно не придет.

Тезею снится лишь Медеи локон,

Он от Елены в горы к ней бредет.

И там она темна и вдохновенна,

На миг в его объятиях опять.

И плачет с Персефоною Елена

И им Тезея больше не видать.

13.

В Колхиде не бывает Афродита,

И их оставив в этот краткий миг,

И в вечности вдвоем и в страсти слиты,

Они прошли свой страшный лабиринт.

То в ад, то в небо их ведет дорога,

Их боги не сумели разлучить.

Медея улыбается нестрого

Тезей влюблен и счастлив и молчит.

Он ничего не помнит только эти

Печальные прекрасные глаза,

В ее объятьях спит он на рассвете,

Боится, не придет она назад.

А Ариадна, Федра и Елена

И Ипполита смотрят с высоты.

Как эти двое в страсти вдохновенной

Печальны и прекрасны, и просты.