Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Игорь Матрёнин, 2019

В этой книге «Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки», состоящей из совершенно разных по стилю и тематике 836-ти глав, трагикомически описана странная жизнь вокалиста и автора песен реально существующей рок-группы «Алкоголь – его забавные взлёты и печальные падения, «безответное» сотрудничество с известнейшими продюсерами России и весьма популярными отечественными музыкантами, его любовные «запутки», дикие сны, магические сказки, недописанные сценарии… и просто сотни безумно смешных, грустных до боли и дичайших по нелепости зарисовок ситуаций, что происходили с ним, его друзьями и «завистниками» и прочими случайными гражданами нашей общей Отчизны и остального «иностранного» мира.

Подлые и благородные разбойники

Часто что-то я принимаюсь «слёзно припоминать» свое далёкое детство, наверное, планомерно старею, как и положено мудрой природой, хотя и чувствую себя таким же обиженным подростком, кому недодали ласки и внимания вечно занятые собой родители и заносчивые одноклассницы.

Вот такое «загубленное» детство получается. По теперешним «тырнетовским» временам тинэйджеру всё же, думаю, полегче — всегда на параллельном пространстве искусственного мира найдется дружок, аль подружка, что «полюба́с» спасут от отчаянного детского одиночества. Я бы, пожалуй, назвал нынешнее «сетевое» детство не «загубленным», а в контексте «и-нета» «загугленным» (ну, в смысле, от всезнающего google).

В моём странном детстве культ виниловой пластинки был настолько серьёзен, что сегодняшняя ветреная мода на винил лишь лёгкое женское кокетство. Тогда недосягаемая для нас, «нищедротов» пластиночка «весила» рубликов сто или «рубль», как говаривала на жаргоне бойкая «фарца». Это сумма равнялась начальной инженерской зарплате, поэтому добыть такие бабки убогому школьнику можно было только хитростью и лишениями.

В складчину мы, четверо начинающих «аудиофилов», еле наскребли искомую сумму, и я отправился к знакомому пластиночному магнату. Тот деловито осмотрел наши сиротские девяносто рубликов и, ненадолго призадумавшись, выдал нам «трэшевый» Exumer: «Ну, на Металлику вы не тянете… Возьми вот эту, чувачок, так будет не обидно ни мне, ни вам. А за это «железо» вы, «что хош» потом поменяете, отвечаю, с руками оторвут!».

Чуть собранные «немыслимые» средства представляли собой весьма живописный набор мятых трёшек с червонцами, к которым даже прилагалась моя бесценная коллекция олимпийских рублей, что я годами прилежно собирал и страшно гордился редчайшим подбором. Пересчитывая «сиротское», пластиночный центровой увидел-таки железные, с Гагариными и Олимпиадами рублики и с определённой неловкостью перед малолетним делегатом полуиронично произнёс: «Вы это чего, последнее что ли собирали?». Я деланно небрежно парировал, мол «да ты чё, просто так вышло, валялись, не пропадать же…». По правде говоря, они были, конечно же, последние.

Сейчас, честно скажу, жаль рубликов, где теперь такие красивые нароешь, но тогда в вывернутой башке гипнотически звенело только одно: «Своя пластинка, каждую неделю обмен, море музыки, скоро счастье…». Вращающиеся глаза были завешены пеленой небесных перспектив, а посему была продана даже первая «семиструнка», кустарно и убого переделанная на «шестиструнную».

Десять рублей пришлось брать в долг, за который я чуть не «ответил перед пацанами» — денежки попали ко мне из «криминальных структур» нашего двора, а проще говоря, от местной шпаны. Взять мне было больше неоткуда. А вот когда же пришёл безжалостный срок отдачи, то пресловутого «чирика» я не достал. Первый раз в жизни мне стало по-настоящему жутко страшно — я уже доподлинно знал к своим четырнадцати годочкам, что такое «ставить на счётчик», и как некоторые «озорники» законно получали «ножичка» за неуплату. Речь впервые шла об угрозе моей маленькой жизни. Такое вот мрачное столкновение с дворовой реальностью. Но как ни крути, а в такие «критически-стрессовые» моменты весь запуганный «организмик» работает на полные «триста тридцать» процентов на выживание. И скоренько-скоренько было обменено на дензнаки всё нужное и ненужное, и сияющая новизной красная бумажка была с достоинством передана шустрому «деловому» человеку.

Пластиночка стала нашей! Бедные, наивные идиотики, мы «оборотисто» решили переписывать этот «сверхсвежий металлолом» на кассеты за наличные и натуральный оброк местным школьникам-меломанам. Для чего в «синдикат» был рекрутирован дополнительный чувак, мажорские родители которого владели немыслимой «акаевской» вертушкой и дорогущей декой «Sony». Важно обсудив свою долю, новоявленный предприниматель влился в то, что «именуется в простонародии шайкой», как говаривал незабвенный Глеб Жеглов. Но оказалось, что любителей «благородного трэша» в нашей занюханной школе отродясь не бывало, да и вообще, тратить рубли-копеечки, кроме как на кино-газировку-мороженное никто и не собирался. Так, не отбив начальных вложений в деликатный бизнес, коллегиально было принято решение обменять многократно переписанный и зацелованный «пласт» на «куче», что рядом с трамплином — самой первой и жёсткой горьковской «толкучке».

Тут регулярно устраивались жестокие ментовские облавы, где за пластиночку с «эсэсовским» логотипом «Kiss» можно было схлопотать и условный срок за «идеологию», да и статью за спекуляцию тогда никто ещё не отменял. Бодрящей зимою можно было сверху трамплинного котлована наблюдать сюрреалистическую картину отработанного налёта на горе-меломанов — со всех сторон бежали, загоняя «меняющихся» в кольцо, суетливые милиционеры и некто ещё пострашнее в штатском. Вся площадка «толкучки» была усеяна разноцветными конвертами — меломаны выбрасывали на снег свои сокровища, лишь бы не взяли их с опасным поличным. От вида такого противоестественного количества винила сладко и жутко кружилась голова. И ходили легенды, что некоторым оказавшимся рядом «ханурикам», вроде меня, удавалось на халяву подобрать несколько штук фирменных реликвий. Но что потом доблестная милиция сама присваивала в панике брошенное и нередко приторговывала «мародёрским» товаром, это уж к никакой махровой гадалке ходить не стоит.

В одно из скучнейших воскресений мои непреклонные предки так и не выпустили меня на улицу, заставив зубрить напрочь запущенную алгебру. Были просмотрены детсадовские, надоевшие, но санкционированные родителями «Будильник» и «В гостях у сказки», и я, кляня все науки на свете разом, отправился к себе в комнату делать вид, что усиленно шевелю извилинами. А на деле старательно выводить в тетради завораживающее «лого» «Iron Maiden», чем, собственно, и старательно занимался весь Универ и даже недолгую службу в кошмарном Сбербанке.

В дверь позвонили, и я на пороге увидел своих куцых подельщиков по виниловому промыслу — наконец-то ребятушки решились на обмен. Несмотря ни на какие слёзные уговоры с истерикой отпущен я не был, за что и душевнейше благодарен предкам моим и судьбе. То страшное, что случилось, было наперебой доведено до меня глубоким вечером.

Пластиночку вполне себе удачно удалось «махнуть» на «Металлику» («восемьдесят четвертого, тот, который с электрическим стулом на обложке»). А вот дальше всё пошло как-то похуже…

Огромное стадо омерзительных гопников на обратном пути следования моих бедолаг-компаньонов окружило их тройным кольцом и убедительная просьба «слышь ты, дай пластиночку заценить», ну никак не могла остаться без внимания. Вот почему этот знаменитый альбом я послушал лишь в зрелом возрасте, и он не станет уже никогда одним из моих любимых.

«Пласт» отобрали бы по-любому, только в случае жалкого сопротивления прежде бы «оборзевших карапузов» от души потоптали, поэтому «Металлика» была отдана мудро без боя. А потом самый мелкий и подлый «гопарь» суетливо выгреб мелочь из карманов каждого из «осиротевших», чем вызвал презрительные взгляды даже у своих.

Вот такая история грустная…

А канувший в бездну красавчик «Exumer» я себе всё равно потом разыщу, и никакие поганые сволочи больше не лишат меня любимой игрушки из детства.

Давайте так, чтобы не заканчивать на тягостной ноте сей трагикомический рассказик, поведаю-ка я вам ещё один презанятный случай на ту же «виниловую тематику».

Однажды на той же вечной нашей «толкучке» в курьёзный «Клуб меломанов» или, не помню, как он там назывался по-советски, но выглядел он просто, как совдеповская столовка, ворвался огромный сипатый и бухой в сосиску бандюган. Он грозно подошёл к одному из столов и, цапнув лапой ту же многострадальную «Металлику», только «восемьдесят шестую, ту, что с крестами», рявкнул: «Чё это за музыка такая, б…я? Я, короче, послушать беру, а в следующее воскресенье верну, отвечаю!». И ушёл. Счастливчик, только что «загнавший» сей экспонат, покрылся испариной в облегчении. Купившего же воздух откачивали всем сочувственным собранием.

Прошла неделя, чувак-погорелец христиански смирился уж с горькой потерей и по обыкновению тихонько общался в родном меломанском кружке. Как вдруг снова могучим пинком вышибается дверь, и в благородные стены вваливается вновь эта же пьяная детина. Криминальный амбал «сильно нетрезво» подошел к побледневшей «жертве искусства», швырнул ему на стол потерянный для него уже навеки «альбом» и, прохрипев «ху…ня твоя музыка!», выкатился прочь.

Это как в славной сказке, милый мой читатель, мы столкнулись в данном необыкновенном случае с разбойником благородным…