Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Игорь Матрёнин, 2019

В этой книге «Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки», состоящей из совершенно разных по стилю и тематике 836-ти глав, трагикомически описана странная жизнь вокалиста и автора песен реально существующей рок-группы «Алкоголь – его забавные взлёты и печальные падения, «безответное» сотрудничество с известнейшими продюсерами России и весьма популярными отечественными музыкантами, его любовные «запутки», дикие сны, магические сказки, недописанные сценарии… и просто сотни безумно смешных, грустных до боли и дичайших по нелепости зарисовок ситуаций, что происходили с ним, его друзьями и «завистниками» и прочими случайными гражданами нашей общей Отчизны и остального «иностранного» мира.

Девочки и их идеалы

Я поклялся в своё время не упоминать ни одного из, как бы это полегче выразиться, «неприятных» персонажей из своей коллекции-кунсткамеры, но снова не удержался…

Когда наши девочки из класса начали взрослеть, со всеми приятными анатомическими и неприятными, в смысле манер, подробностями, их естественным образом повлекло в объятия накаченных тестостероном особям пола противоположного.

Совершенно естественно, что дабы утешить себя в своих неожиданно открытых в себе же дамских страстишках, мы, жалкие ботаники-одноклассники, ну совершенно не годились. Смотреть в сторону нас — чмошников, дохляков, зануд, «и вообще, меломанов» им было чисто по-женски противно и даже оскорбительно, это мы понимали.

Но наливное тело и жаркая душа упрямо требовали своего, и распаленные девицы обратили свои алчные взоры на «милейших созданий», как это ни парадоксально, классом младше.

Самая отвратительная садистическая шпана паслась именно там. Видимо, адская акселерация началась именно с этого жуткого поколения, поэтому были они здоровее и выше нас настолько, что это как раз мы бы должны были быть на пару лет моложавей. Злобные, агрессивные и тупые, они с распростёртыми объятьями приняли наших, переполненных гормонами девиц. Далее, совершенно логичным образом девчушки стали придворными тёлками одной из самых неблагородных, беспринципных и опасных дворовых шаек.

На уроках начались восторженные перешёптывания и восхищённое шушуканье, в которых невольно угадывались вчерашние вечерние захватывающие похождения: кого-то отметелили гуртом до полусмерти, отобрали мелочь у лохов, расколотили окно в подъезде, да мало ли геройского и незабываемого происходило, когда спускались манящие пороком сумерки. Наши девочки были так несказанно горды подобным престижным знакомством, и так лестно им было, что «взрослую», запретную, но такую сладкую жизнь по сырым подвалам и грязным чердакам им открыли эти пацанчики, которых все боятся, что посматривали на остальных лохов и лохушек класса победоносно и даже высокомерно.

Как-то во время ненавистного урока очумевшая училка удалилась из класса на пару минут и всё благородное общество облегчённо и радостно выдохнуло: «У-ф-ф… Свалила… Хоть немного передохнуть!».

Тут же мгновенно некая вечно немытая харя, казавшаяся от этой вековой грязи уже какой-то нездорово смуглой, влезла в приоткрытую дверь. Это был Мясо. Он был настолько мерзок по всем общечеловеческим категориям и градациям, что я не скажу о нём ничего. Глумливо осклабясь, он с троглодитским интересом рассматривал класс, ибо в свой заглядывал нечасто. А время проводил в основном шлясь по школьным коридорам в поисках пакости, которую можно было с наслаждением затеять.

Одна из «посвящённых» девиц, завидя кумира и объект вожделения, с показным восторгом и обожанием заверещала: «Мя́сочка!». И столько в этом вопле было желания продемонстрировать принадлежность к знаменитому представителю криминала и вообще роскошному парню (от которого вечно воняло какой-то дохлой рыбой), что было уже просто неловко за такую чужую тупость. В неуместном крике читалось что-то вроде: «Смотрите, он такой опасный, вы все шарахаетесь в стороны, завидя его, а я вот совсем даже его не боюсь, мы ж из одной компашки, и даже вот так запросто могу сказать ему «Мясочка!».

Мясо, повёл дурным взглядом в сторону этой затрепетавшей дурёхи и гадко отрезал: «Заткнись, шмара!».

Если сказать, что выражение лица этой девицы из «воровского обоза» озарилось обидой и горьким разочарованием, то это всё равно, что заметить: «А у Роберта Планта неплохой голос!». Вся жизнь отныне была разрушена, идеалы растоптаны…

А Мясо, с шумом захлопнув дверь, удалился в необъятные, бесконечные школьные просторы в поисках очередной мерзости, которая бальзамом ляжет на его маленькое чёрное сердчишко.

Ну а неумная девочка застыла, словно холодная статуя на несколько мучительных месяцев рефлексии, всеобщего позора и крушения идеалов!