Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Игорь Матрёнин, 2019

В этой книге «Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки», состоящей из совершенно разных по стилю и тематике 836-ти глав, трагикомически описана странная жизнь вокалиста и автора песен реально существующей рок-группы «Алкоголь – его забавные взлёты и печальные падения, «безответное» сотрудничество с известнейшими продюсерами России и весьма популярными отечественными музыкантами, его любовные «запутки», дикие сны, магические сказки, недописанные сценарии… и просто сотни безумно смешных, грустных до боли и дичайших по нелепости зарисовок ситуаций, что происходили с ним, его друзьями и «завистниками» и прочими случайными гражданами нашей общей Отчизны и остального «иностранного» мира.

Дикие игрушки и почти потерянные книги

Мои детские книги. Книги и игрушки… Игрушки хранились в странном зелёном ящике. По малолетству он казался мне огромным, а может и впрямь был таковой, точно уже я не помню. Мой волшебный ящик…

Там в страшном беспорядке проживали друг на друге пластмассовые и тряпичные куклы-уроды с оторванными конечностями и порой даже головами. Всё это с пугающей фантазией собиралось, состыковывалось и получались совершенно уж невообразимые мутантики, которых я всё равно очень любил, тем более что других-то мне всё равно бы никто и никогда не подарил. И неясно откуда хотя бы взялись-то эти уродики…

Часть «милых выродков» я нашел лично, как например, моего самого-самого разлюбимого. Буратино. Этого неопрятного персонажа из моего дурного детства требовали выбросить, поскольку грязен он был в высшей степени, найден на самой серьёзной помойке и представлял собой симбиоз тряпичной и пластмассовой кукольной технологии. Руки и ноги его сгибались в пластиковых суставчиках, что невероятно поражало жалкое воображение мальчика, что жил, чего скрывать, скромновато… Моего Буратинку я долго и нежно таскал с собой, всем показывал, со всеми знакомил.

Помню какую-то непонятную бабульку-родственницу, что неважно уже слышала, и которая на мои представления лучшего друга, шамкая, переспрашивала тысячу раз: «Хто? Дурачина?». Я очень сердился и поправлял непонятливую старушку очень сурово.

Потом он, нелепый мой Буратино, сгинул куда-то со всеми моими «неземными реликтами» — мои беспечные родители быстро расправлялись с памятью детства, они живут настоящим, они «современные» люди.

Но верите — нет, я «счастливо-случайно» засёк его, родименького, совсем недавно в руках маленькой девочки в одном не слишком известном советском фильме, кажется, «Несовершеннолетние». Я радовался, как аутист-переросток без удержу и меры — ведь теперь я всегда мог включить этот восхитительный эпизод и увидеть калечного дружка моего снова и снова!

Ещё одна пагубная страсть раннего детства — солдатики. Их я складывал в железный бидон, с коими тогда традиционно ходили за квасом. Вообще, были в те невероятные времена очень смешные, но неукоснительно соблюдавшиеся традиции: с белым бидоном нужно было выходить за молоком, с зелёным за квасом или, если счастье привалило, и завезли, за пивом. Или, скажем, с тазами напоказ в общественную баню, а с красными рожами и полотенцами на голове обратно. У меня был, кстати, зелёный бидон.

Пока я ещё не увидел поражающих душу советского ребенка солдатиков-ковбоев, индейцев, викингов и пиратов, я довольствовался фанатичными мечтами о наборе из красных богатырей и зелёных крестоносцев. Фигурки их были плоские, почти двухмерные, но я тогда не мог их сравнивать с объёмной роскошью вышеуказанных вояк. Причем интересовали меня только крестоносцы, привлекающие своей отрицательной аурой, подобно тому, как порочный Волк из «Ну, погоди!» всегда затмевал пресно-положительного Зайца.

И вот, одним замечательным солнечным утром наивные мои родители, заговорщически улыбаясь, будят меня и вручают заветный свёрток, где… только краснопёрые, скучные и бесполые богатыри. Оказывается, были и такие, отдельные, патриотические наборы… Нежное сердце ребёнка было грубо разбито безжалостною судьбой, слёзы и сопли лились полноводными реками безостановочно часа три.

Впоследствии я упрямо наверстал упущенное в моей бессмысленной жизни и собрал уникальную коллекцию солдатиков любого фасона, униформы, вероломства и художественного исполнения. Она-то и хранилась у меня в пивном бидончике…

До тех пор, пока мой шальной младший братишка Женька не проиграл всё разом за месяц моего очередного отсутствия в славном «лагере труда и отдыха». А, чего там, проиграл и проиграл, ну и фик с ним, чего ж с тебя взять, малолетний дурилка!

С игрушками всё. Теперь мои книги. Жена моя в ту бытность Иришка (с которой, правда, нас давно уж развела судьба) — самый ненормальный человек, которого я знаю вообще, и в частности по отношению к книгам.

Однажды её легкомысленные предки задарили дочурке тогдашних, натурально, «пару миллионов денег», вырученных от реализации знаменитых ваучеров, и было это в году эдак 1996-м. По тем временам сумма была крепенькая, «девочке в адеквате» на эти «алмазные копи» можно было вполне и модненько приодеться, но безумное решение уже было принято, и со своей институтской подружкой Женькой они победоносно появились на легендарной книжной «куче», что на монументальной площади Ленина.

И Ражева начала покупать… Там, сям, распаляясь всё больше и больше, разбрасывая бренные дензнаки. С литературкой в те годы было всё очень непросто, и шустрые спекулянты являлись тогда властителями дум. И как только они осознали масштабы возможных покупок этой маленькой безумной девчушки, так сразу начали медленно и устрашающе стекаться к ней, словно зомби из «Возвращения живых трупов», беря её в плотное «неживое» кольцо. Её хватали за руки, кричали на весь рынок: «Красавица, а вот сюда посмотри, тут Пруст у меня, собраньице!».

В этот момент уже и Женька, человек весьма циничный и не застенчивый, взмолилась: «Ражева, успокойся, в руки-то себя возьми, ты теряешь уже здравый смысл!!!». Как ей удалось образумить моё «аномальное сокровище», не знаю, но, нагруженные, будто вьючные лошадки, неприподъёмными сумками с драгоценными фолиантами, подружки-филологини прибыли-таки на Ражевскую квартиру, и началась завораживающая душу сортировка…

Конечно, я не такой одержимый, но… Лишь однажды я позволил себе безответственно потратить всё «накопленное веками» на гитарный «комбарь» в легендарном «Пурпурном легионе», поскольку в очередной раз задумал решительно «порвать с Музыкой». О, вот это было восхитительное, ни с чем не сравнимое чувство, когда сладко кружится голова от осознания возможности размашисто, по-купечески взять всё благолепие от Ian Dury до «Cocteau Twins». Ну, в общем, я и хапнул тогда все сокровища сразу: и «Lynyrd Skynyrd», и Stones, и Nina Hagen, и Zappa и… И умоляю, только не вздумайте подумать лишнего, я ни о чём ни на американскую копеечку не жалею! Такого безрассудного меломанского экстаза я не позволял себе больше уже никогда… А судорожно сучащим нервными пальчиками по грифу «супергитаристом» я всё равно так и не стал, так и зачем мне, сердешному «комбик»!

С книгами моя святая любовь началась лет, думаю, с трёх, когда я был «насильно-отечески» выучен чтению моим замечательнейшим дедом по материнской линии Степаном Яковлевичем. Вспоминается отчётливо дедовский большой кулак, возникавший у моего лица, если я, как и сейчас, с удовольствием и знанием дела ленился: «А вот это ты видел?..». И учиться почему-то сразу хотелось. Да он и сам шикарно читал мне так много — сначала тонюсенькие для детишек, потом потолще для школьников, а следом я и сам проглатывал всё, что мог достать, нарыть, разыскать в моём первом ещё частном, деревянном, загадочном, будто старинная сказка, доме.

О таинственном доме этом припоминаю, кстати, одну необыкновенную штуковину, в коей весьма не уверен — у милых моих бабушки с дедушкой имелись какие-то отдельные крохотные кельи, хотя, наверное, это какая-то очередная лажа с детской памятью.

Да, пожалуй, ещё пара странных воспоминаний: моя славная мамочка с большим животом (видимо, с братишкой Женькой внутри) и почему-то перевязанным глазом, ведущая меня крошечного куда-то, да ещё глупые дети постарше, не взявшие меня «такого замечательного» кататься на весьма диковинном и редком тогда в нашем дворике велосипеде. Я робко испросил позволения хотя бы покрутить педаль рукой, но снова получил категоричный до цинизма отказ. Мне и трёх лет-то не было, а я эту горечь держу в себе, как нелепый дурак, до сих пор.

Однако хватит сладкого нытья, обратно к книгам! Не имею понятия, как это они плодились у такого крохи, ведь я не стал ещё тогда Собирателем Всех Предметов На Свете, но становилось их всё больше и больше с каждым днём. Наверное, они просто появлялись по Высшему Велению, а мне, глазастому карапузу, только того и было нужно. Все они проживали дружной компанией в старом, золотистом комоде на двух нижних самых вместительных полках. Комод этот стародавний ещё жив, а вот книг нету…

Порывистая в решениях мамулька неожиданно подарила их, можно сказать, первому встречному, какой-то там соседке по даче в деревне. Все. Сразу. Не буду больше нудно ругать мою мамочку, ибо уж наругал её, бедную, достаточно. Самое-то обидное было в том, что не отдавала она мне их очень долго, несмотря на мои мольбы и причитания, мол, «внукам пусть достанется». Ну что ж, миссия благородная, и я смирился с потерей моего Золотого Руна, лишь изредка приходя посмотреть, «поперебирать» мои Книги. И тут, как многотонным обухом…

Горевал я безутешно несколько лет, и я не преувеличиваю на этот раз, хоть и есть за мной такой смертный грешок.

Однако я весьма упрямый человек, как и утверждает мой категоричный папка, «весь в тёщу дорогую» — необыкновенную бабушку Александру Николаевну. Но мне, кстати, справедливо думается, все в нашей колоритной семье упрямцы редкостные, так что, как выражаются прогрессивные современные подростки, «по-любому» есть в кого.

И вот, вволю нарыдавшись, я, стиснув крепкие зубы, решил по памяти собрать всё то, что по праву принадлежало мне — Книгочею, Ценителю и Коллекционеру. Но беда была в том, что многих «рунических» книг я не помнил ни по приблизительному названию, ни по имени-фамилии мифического создателя, а лишь скупо остались перед глазами оформление затёртых обложек и сугубо общие впечатления от потерянного сюжета. Одним словом, я являл собой идеальное воплощение тех «очаровательных покупателей», которых сам просто «обожал» в мою «продавецкую» бытность. Они крайне любили страшно атонально напеть мелодию группы, которую давно искали или грамотно сориентировать меня-тугодума, как-то вот так: «Вы знаете, там картинка ещё такая жёлтенькая, и в одной песне поют «кам бэк, кам бэк ту ми-и-и», грустно-грустно так…».

Вот примерно так же позорно я и тусовался на бескрайних книжных развалах Олимпийского несколько мучительных лет, заказывал потерянное по почте из совершенно невообразимых городов, расспрашивал на бесчисленных форумах книголюбов и… Почти все самые волшебные впечатления моего детства триумфально восстановлены! Пусть же нежданно осчастливленный сын той соседки-разлучницы прочтёт то же, что и я, и может, ещё одним «факин крэзи» на свете станет больше.

Вот они, родимые: «Внук зелёной молнии. Тайны старого колчана» (Иван Палькин), «Капитан Суматоха» (Бенгт Даниельссон), «Приключения Солнышкина», «Волны, словно кенгуру» (Виталий Коржиков), «Руки вверх или враг номер один» (Лев Давыдычев), «Привет, картошка» (Эдуард Пашнев), «Специальный приз» (Александр Ампелонов), «Мой дедушка памятник» (Александр Аксёнов), «Олимпийские игры» (Елена Озерецкая), «Продавец приключений» (Георгий Садовников), «Волшебные бутылки» (Розалия Амусина)… Пожалуй, что пока довольно, ну уж, а за полным многотомным списком «детских нетленок» обращайтесь, как говорится, «в личку».

И ещё. Даже ни фига не зная высоколобых шедевров классики мировой литературы, так сказать, любая любопытная мелюзга, познавшая эти нехитрые, быть может, книжки, непременно станет Человеком! Уж простите великодушно, друзья и подружки, мне мою вечную, но простодушную, видит Бог, самонадеянность!