Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Игорь Матрёнин, 2019

В этой книге «Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки», состоящей из совершенно разных по стилю и тематике 836-ти глав, трагикомически описана странная жизнь вокалиста и автора песен реально существующей рок-группы «Алкоголь – его забавные взлёты и печальные падения, «безответное» сотрудничество с известнейшими продюсерами России и весьма популярными отечественными музыкантами, его любовные «запутки», дикие сны, магические сказки, недописанные сценарии… и просто сотни безумно смешных, грустных до боли и дичайших по нелепости зарисовок ситуаций, что происходили с ним, его друзьями и «завистниками» и прочими случайными гражданами нашей общей Отчизны и остального «иностранного» мира.

Ни капли

Как я докладывал уже ранее, подростком я был совершенно нелепейшим существом. Сейчас мне весьма изрядно лет, но избавился ли я от тревожного ощущения, что я не тот, за кого себя выдаю? Да и даже тот, за которого я вечно прячусь, слегка «недодушен» и как-то не тянет на «крутого» Игоряна. Смиряться с этим я категорически не собираюсь, и неравная борьба продолжается, как говорится, «но пасаран»!

Одевался я тогда диковато, впрочем, как и многие другие мои «стильные» сверстники. Вообразите себе «брючки-недобананы», клетчатую рубашечку расклада «красный и белый», бело-синюю ветровочку, аля «мама купила — ношу», и клоунские кроссовки замечательной, но неизвестной никому финской (!) фирмы «Kumpu». Прибавьте «брейк-дансовую» чёлку и получится Игорян реальный, Игорян-обормотик. И при всём при этом «высокомерное» ощущение себя было, ну никак не меньше, чем у горластого Винса Нейла из «Motley Сrue», ну или уж в крайнем случае, чем у накачанного Пола Стэнли из размалёванных «Киссов».

Таким вот замечательным типажом я и прибыл на день рождения бывшего одноклассника, что только вот отбыл после обязательного «8-го» в неотвратимый «технарь», то есть техникум по-тогдашнему. На славный этот день рождения попал я совершенно случайно, равно как и на его лихую свадьбу. Мы никогда до сего знаменательного события особо не общались, но вот, визит странным образом случился.

Компаха была что надо: пара напряжённых молодожёнов, вечно ругающихся, она в положении, он в напряжении. Он сразу как-то по-идиотски заревновал меня к своей, «с позволения сказать, даме». «Дама», оказавшись в ситуации фальшивого треугольника, сначала польщёно взбодрилась, а потом, сообразив, что со своим уже изрядно просматриваемым «прицепом» может оказаться и вовсе без законного дядьки, стала посматривать на меня несколько озлобленно. Затем чьи-то бесконечные родители, какие-то постоянно укоризненные, в том смысле, что, мол: «Молодёжь, вот вы что творите-то…».

А ещё на званом и не очень пиру восседал наш заводила Володька Коршунов, к нему-то я относился всегда с симпатией. Мы — абсолютно с разных планет, но всегда вот «ладили ваще зашибись». Он — красавец с атлетической фигурой, свой в доску в гопацко-дворовой среде. Я — рохля и дрищ, который методично «огребает» и в школе и на улице. Он убеждённый «волнист» и танцор «брейк-данса». Я — оголтелый «металлюга» и знатный домосед. Он — любимец девчонок и хулиган. Я… Из таких, наверное, вырастают секс-маньяки, если в определённый момент они не понимают, что «недоступным навеки» тёлкам они вполне себе нравятся, а мешает «случайному знакомству» лишь заниженная до состояния замерзания самооценка. Слава Богу, насчет женского полу я кой чего понял… Или нет…

Кстати, для зело непосвящённых: в конце 80-х «волнистами» назывались адепты «New Wave», или «Новой волны» «по-славянскому». Но к этому уважаемому жанру совершенно несправедливо относились в кучу сваленные «электропоповцы» «Depeche Mode», робото-андроидные «Kraftwerk», нечто монструозное, что распространялось по кассетам в виде сборников «The Best Of Italo Disco», сладкие «Modern Talking», двусмысленные «Bаd Boys Blue», ну и вся конченная попсяра варианта «Savage», «Radiorama» и различные «сотоварищи». Заметьте, ни одной команды по чесноку «ньювейвовской», такой вот музыкальный анекдот.

Пока не забыл! Прыгая с места на место (а делать это я буду постоянно, ибо по натуре человек неусидчивый), расскажу-ка я одну презабавнейшую историю, пока не забыл.

Провинциальный город Чкаловск. Год где-то 1986-й. Я и мой закадычный приятель Эдик вразвалочку движемся по центру. «Центр» — это дай Бог с десяток пятиэтажных домов и пара «небоскрёбов-девятиэтажек». Опять та же история: Эдик — ладный чел с мускулами-канатами и мыслями самца-победителя. Я… В общем, «за роялем то же самое». До сих пор силюсь понять, неужели им, «повелителям мира» было со мной по пути. Наверное, я был «потрясающе интеллектуален», другого логичного объяснения я найти не смогу, ну и счастливо самоуспокоюсь на этом. В этом чудном городке получить «в табло» можно было просто ни за что. Так, зуботычина для знакомства, типа: «Ну, а теперь познакомимся, Гена меня зовут!».

Или вот вам ситуация, получившаяся с моим младшим братом Женькой: жёсткий удар «по морда́сям» на дискаче без предупреждения и в это же мгновение женский дикий визг: «Вова, это не тот!!!». Ну а далее долгие утомительные извинения с алкогольными ароматами в лицо: «Не, братан, реально, извини, не разобрали, бл…ть, так вышло, без обид, земеля, ага?». Но если ты необдуманно возжелал зацепить местную красотулю, то ты чокнутый самоубийца, чувак, и это абсолютно серьёзно! Эдик так не думал. Он вообще не думал. Думал его растревоженный короткими юбками инстинкт.

Ремарка: так называемые «волнисты» и «металлисты» были на тот момент непримиримыми врагами. Кстати, с «металлистами» проще — они законно и определённо слушают «хеви». Правда, в Чкаловске на потной дискотеке считалось приличным греметь цепями под «Финальный отсчет» пошлейшей Европы, что у реальных «металхэдов» было бы неприемлемым. Тот же вышеупомянутый Вовка Коршунов жил во дворе, где заправляли «волновики́», и он никогда бы не посмел признаться, что любил кроме попсы ещё и Iron Maiden (а он любил). Он мог пообщаться на эту запретную тему со мной лишь в классе, где была (но, только на этот счёт) некая «зона примирения».

И вот мы с Эдуардом заговариваем (точнее заговаривает он, я делаю лишь свирепое мужественное лицо) с каждой парой чкаловских цыпочек, что дефилирует по бульвару: «Девчонки, а у вас метал-то, вообще, на дискотеках крутят?». «Девчонки», в принципе, познакомиться даже не против, но с опаской отвечают вопросом на вопрос: «А вы что, металлисты что ли?». Эдик тут же, поспешно оправдываясь, «переобувается» на предмет «нет, мы, вообще-то, волнисты!», соображая моментально, по чьей улице мы идём. Ну, дальше следует стандартный набор пошлятины, вроде: «Мы так-то спортсмены, боксёры, приехали на соревнования из Нижнего, вот, ваш город осматриваем…». Дичь полная, но это всегда действовало! Всегда! К сожалению, я так и не освоил этот изумительный свободный стиль и слог сокрушительного съёма, невозмутимый (даже при самых неправдоподобных кульбитах вранья), нескончаемый и всепобеждающий.

Вернёмся, однако, к днюхе. Кроме Володьки присутствовали ещё какие-то особи различных полов. Все «чегой-то» общались, заигрывали, строили планы друг на друга, закусывали… Я пил. Приходя в подобную компашку, я моментально, классовым чутьём чую — здесь мне, «вшивому интеллигентику» и доходяге никто не даст. Это я отчетливо понимал и в любых других компаниях. Словно кармическая фраза из моей же (уж извините) песенки «с кем угодно, только не со мной» навсегда заколдовала меня, и я смирился.

Выпито (и буквально через час) было весьма и весьма немало. Закуской в подростковом возрасте я не интересовался и даже по-панковски брезговал. Такая вот детская бравада приводила в состояние сакральное и даже «архетипическое». В бойкой компашке все давно определились с парами, и единогласно решено было произвести променад, естественно, с вариантами хат без родителей и садово-парковых участков, где можно было скрыться от любопытствующих глаз. Я был уже вполне себе «за», ибо в душной атмосфере стало как-то уж совсем тоскливо и по пролетарски просто. Но! Сметливый Володька заприметил «преступно-халатно» забытую бутылочку «беленькой», совершенно даже не распечатанную… Так просто уйти он не мог. Всеми силами убеждения и чарами души он просил присутствующих добить «манкированную» обществом «поллитрушку». Согласился только я — а почему бы и нет… Хоть какой-то панк-рок. Мы деловито сели друг напротив друга и стали размеренно наливать рюмочки и методично выпивать… Без закуски. Без пауз. Без лишних слов и телячьих нежностей.

И вот «историческое действо» было завершено, и посему пришла законная пора откланяться. Я был бодр, но деликатно отказался от дальнейшей прогулки. Зря, кстати — ибо потом поговаривали, что одна жаркая тётенька всё же томно заглядывалась на меня, но думаю, это было сказано так, из милосердия.

И я остался один-одинёшенек, когда в смятении осознал, как это я в одно мгновение так зверски окосел. Нет, слово не то… Я «гармонично впал» в единство с Космосом и Мировой Душой… Я шёл, затейливо заваливаясь вправо и влево, оживлённо разговаривая со всеми вокруг, а больше сам с собой, истово выкурил пачку сигарет подряд, не докуривая и бросая, сердясь на каждую паршивку-сигарету, за то, что «какая-то ты не такая». Последние три я просто прикурил и немедленно казнил об асфальт. Долго я сиживал в благости на каждой лавочке, включая те самые зелёненькие из детства, что в заводском скверике. Само собой, мне стало худо, и я, едва уже похожий на землянина, прибыл крайне тёпленьким в руки любимой мамы, кричавшей про то, что «как же ты пьян, ты страшно пьян!». А я, предельно сосредоточившись (насколько смог), ответил ей с комсомольским вызовом: «Да я вообще сегодня ни капли!». И мирно опал на кроватку…

Бог ты мой, когда же закончатся эти мои вечные, как вино библейского Ноя, «ни капли»? Никогда!