Однажды в Берлине

Елена Велес

Начало Второй Мировой войны. Ангела Напах – еврейка, которая вынуждена работать на улице продавцом газет, скрываясь под маской мальчишки. Ей нужно выжить, чтобы суметь прокормить себя и своего маленького сына. Катрин Шван – немка, чистокровная арийка. Когда ей было пятнадцать, её родители поплатились за то, что участвовали в Путче против Гитлера. Но об этом никто не знает. Что ждёт этих девушке в будущем? Что сулит им случайная встреча на улицах Берлина 1939 года? Книга содержит нецензурную брань.

Глава 15

— Ангела? — в свою очередь удивился молодой человек. Посмотрев на Катрин, он улыбнулся и кивнул головой. — Фрёйлин.

— Катрин, это гер Курт Кольбе.

— Катрин Шван, — протянула руку девушка и офицер вместо того, чтобы её пожать, склонился и поцеловал её.

— Очень приятно познакомиться с вами, фрёйлин Шван. К сожалению — служба зовёт, но я бы очень хотел с тобой встретиться Ангела. Мы так с тобой и не объяснились, а потом моя семья уехала в Мюнхен. Как насчёт завтра? В парке Фридрихсхайн? У фонтана сказок, скажем, часов в десять? Ты свободна? Не рано?

Шмид кивнула.

— Вот и отлично. Ещё раз прошу прощения, девушки. Ангела. Фрёйлин Шван.

— Гер Кольбе, — выдавила из себя улыбку блондинка. Ей сразу не понравился этот молодой человек. К тому же его форма офицера службы безопасности наводила на определённые мысли.

Когда молодой человек удалился быстрым шагом, Катрин посмотрела на Ангелу. Взгляд той был немного растерянный и слегка затуманен.

— Ангела… — позвала подругу Шван. Но та не отреагировала. Она смотрела вслед удаляющейся мужской фигуре. — Ангела! — уже громче позвала Катрин.

— А? Что? — вздрогнула брюнетка и посмотрела на девушку, стоящую рядом.

— Ты вообще, где?

— Я здесь, — попыталась улыбнуться Шмид.

— Откуда ты его знаешь? Он мне не понравился.

— Курта? Наши семьи общались.

— Ясно, — вздохнула блондинка, засунув руки в карманы пальто. — Ты пойдёшь на встречу с ним?

— Конечно! Мы же так долго не виделись! — с возбуждением, которое сильно не понравилось Катрин, ответила Ангела.

— Угу. — Шван посмотрела на носки своих сапог, а потом подняла глаза на Ангелу и холодно спросила. — Тебя не смущает, кто он?

— Нет, — пожала плечами девушка. — Он же немец.

— Ну да, — усмехнулась блондинка. — Погоди… — до девушки начало доходить. — Ты в него влюблена?

Шмид вздрогнула и нахмурилась. Потом снова посмотрела уже на далёкую спину Кольбе. Вернула взгляд на Катрин. Неужели это так очевидно? Но даже если и так, что с того?

— Будь осторожна, — только сказала Шван. — Пожалуйста. Не ради себя, так ради Роберта.

И развернувшись, пошла в противоположную сторону от той, куда удалился офицер. Ангела хотела остановить Катрин, сказать, что она не права. Что Курт не такой, как фон Гинсбург. Но не стала. Зачем переубеждать Шван сейчас? Ей просто нужно встретиться с мужчиной и тогда позже блондинка поймёт, как была не права.

Кольбе же в этот момент направлялся в гестапо. По его наводке сегодня утром арестовали пастора Шнайдера, который подозревался в шпионаже, и Курт хотел лично присутствовать при его допросе. Он хотел видеть, как из него выбьют признание. Если надо, если ему позволят, то он с удовольствием поможет.

В кабинете пастора обнаружилась запретная литература. Кроме запрещённых книг за авторством Джека Лондона, Эриха Марии Ремарка и Теодора Драйзера, в библиотеке пастора были найдены труды врагов Рейха. Всё это говорило в пользу подозрений Курта.

Что до Ангелы, то мужчина был рад встрече с девушкой. Она всегда смотрела на него глазами влюблённой дурочки. А тот факт, что она была еврейкой, распускал Кольбе руки. К тому же, она вполне вероятно могла быть связана с тайными еврейскими организациями. Странно, что девушка жила в этом доме. Он помнил, где жила семья Шмидов до этого. Они были очень богаты. Богаче Кольбе. А теперь она здесь. Вряд ли она вышла замуж: кольца мужчина не приметил. Ничего, завтра он всё выяснит, а сейчас нужно спешить на допрос.

У Катрин в запасе было ещё немного времени, и она вошла в телефонную будку. Найдя карточку, попросила соединить с определённым номером.

— НАПОЛАС. Директор Мюллер у аппарата.

(Прим. НАПОЛАС — Национал-политические учебные заведения Третьего рейха. В НАПОЛАС принимались чистые в расовом отношении подростки в возрасте 11—18 лет)

— О… — слова застряли у Катрин в горле, но она быстро взяла себя в руки. — Гер Мюллер? Ханс Мюллер?

— Да. Чем могу быть полезен?

— Это Катрин Шван.

— Фрёйлин Шван, — голос мужчины смягчился. — Вы всё же позвонили…

— Вы — директор НАПОЛАС? — это было просто невозможно, но это было именно так.

— Да, — просто ответил бывший проститут. — Хотите поговорить?

— У меня есть около часа, прежде чем мой… фон Гинсбург придёт на обед.

— Понимаю. Давайте встретимся в том же кафе. Через десять минут. Я вас не задержу.

Шван повесила трубку и упёрлась лбом о стекло телефонной будки: у неё не укладывалось в голове, как бывший проститут из бара «Эльдорадо» мог стать одним из директоров НАПОЛАС? Но это было не так важно. Важен был компромат на фон Гинсбурга.

Шван вышла на улицу и уверенным шагом направилась по направлению к кафе.

Войдя внутрь, она увидела несколько человек, но среди них не было Мюллера. Но тут, сидевший к ней спиной мужчина в форме обернулся и улыбнулся. Шван узнала Ханса Мюллера.

— Рад вас видеть, Катрин, — улыбнулся тот и, встав, кивнул головой в знак приветствия, — Вы не против, если я вас буду звать по имени?

— Ничуть… Ханс?

— Вот и отлично, — он подозвал официантку и заказал себе чашку кофе. Тоже сделала и Катрина. Когда кофе принесли, мужчина улыбнулся. — Хорошо, что вы позвонили.

— А что случилось? — обеспокоенно спросила девушка.

— Через неделю я отбываю на фронт. Мирная жизнь рано или поздно должна была окончиться и для меня.

— Мне жаль, — искренне ответила Шван.

— Не стоит, Катрин. Я, всё-таки не рядовой. Буду при штабе. Так вот… — Миллер залез во внутренний карман и достал оттуда конверт. Только осторожно, — шепнул он. — Там слишком откровенные фотографии.

Шван наугад вытащила одно фото и тут же вернула его на место.

— Ага, — усмехнулся Мюллер. — Я обещал компромат на твоего жениха. Получай.

— Что с меня? — она была уверена, что Ханс что-то попросит взамен.

— Ничего, — покачал головой мужчина. — Мне будет достаточно, если это всплывёт наружу.

— А тебя это не коснётся?

Увидев лукавый взгляд отпивающего кофе, девушка тоже улыбнулась. Теперь в её руках были козыри. Да что говорить?! У неё был джокер! Она сможет избавиться от Келлера. А потом можно будет думать о Ангеле. Её нужно спасать. Она наивно полагает, что Курт — благородный немец. Но она каким-то образом могла чувствовать людей: кому можно верить, а кому — нельзя.

— Жаль, конечно, что ты уезжаешь… — Шван отпила кофе и посмотрела на Ханса. — Просто я подумала, а может тебе нужно прикрытие?

— Прикрытие? — переспросил мужчина.

— У меня есть подруга… Немка. Дочь офицера в отставке. Зовут Лили Штейн.

— И ей тоже нужно прикрытие, — догадался штурмбанфюрер.

Катрин кивнула.

Шван вернулась домой за несколько минут до прихода Келлера. Она помогла накрыть его матери на стол и ушла переодеться к обеду.

За этим занятием и застал её фон Гинсбург. Она поняла, что открылась дверь, и в комнату вошёл мужчина, но не отреагировала. Стоя к нему спиной в одной шёлковой сорочке, девушка выбрала в шкафу блузку и юбку. Кинув всё это на кровать, Катрин, наконец, обернулась.

— Добрый день, Келлер, — она холодно улыбнулась. Взгляд мужчины скользил по телу. Он облизнулся, но смог взять себя в руки.

— Одевайся и приходи в гостиную.

И вышел. Это дало небольшую передышку. Но ничего! Катрин знала, что скоро она станет свободной. В сумке лежал компромат, после обнародования которого Келлеру не отмыться. Офицер СС — педераст! Вот это будет гром среди ясного неба! Жаль, конечно, фрау фон Гинсбург, но она пойдёт на всё, чтобы разделаться с мужчиной. Она видела пока только одну фотографию, на которой Келлер запечатлён в известном баре с кружкой пива, а на заднем плане целуются парочка парней. Фотография была не очень хорошего качества, это была тайная съемка, но на картинке явно был фон Гинсбург.

Уже поздно ночью, слушая храп Келлера, Катрин вдруг решила пойти завтра в парк. Она сможет спрятаться и понаблюдать за Кольбе.

СД. Государственная безопасность. А попросту ищейки рейха, которые разыскивают врагов нации и сдают их в гестапо. Таким лучше не переходить дорогу. И Шван сильно переживала за Ангелу. Брюнетка уж слишком по-детски полагала, что раз их семьи когда-то общались, то Курт всё ещё благосклонно к ней относиться. Мало она натерпелась от фашистов, так теперь ещё этот молодой человек, в которого девушка явно влюблена. Или думает, что влюблена.

Блондинка посмотрела на волосатую грудь фон Гинсбурга и, поморщившись, повернулась на бок. Мужчина как будто почувствовал это и тоже повернулся, взяв в охапку красивое тело, и прижался к нему, что-то пробормотав нечленораздельное.

Катрин закрыла глаза и попыталась уснуть, хотя в объятиях Келлера это было невозможно. Она вспомнила, как любила Ангелу, как целовала её… Как девушка преобразилась в её руках. Будто проснулась и ответила на её страсть…

А теперь откуда-то появился Курт Кольбе. Он что, с неба свалился? Зачем? За что ей это? Ангела, вроде, решилась довериться ей, а теперь всё может рухнуть в один момент. Шван вздохнула.

Курт Кольбе только недавно вернулся из гестапо. Уставший, но довольный.

Пастор Шнайдер, конечно не выдал ни одного имени, но он умирал долго, подвешенный за цепи. Его лицо превратилось в кровавую кашу, а во рту не осталось, наверное, ни одного зуба. Под конец, когда уже было понятно, что мужчина не переживёт эту ночь, ему позволили пристрелить священника.

И вот он вернулся домой, снял китель и белую рубашку, на которой были капли крови. Нисколько не сожалея, мужчина выкинул её в мусорное ведро.

Он ждал завтрашний день и встречу с Ангелой Шмид. Ему было интересно, что случилось с её родителями, зная, что её отец был помощником управляющего банка. Вряд ли он был им сейчас. Если его не уничтожили в Хрустальную ночь, то он позаботиться об этом лично. Ему никогда не нравился Роберт Шмид, ни его жена Ядвига. Что до Ангелы, то она была милой девушкой. Но сочувствия он к ней не испытывал. Да и сложившаяся ситуация полностью развязывала ему руки. Никто его не осудит, если он поразвлечётся с ней. Вряд ли девушка будет сопротивляться, она смотрела на него таким влюблённым взглядом, что Кольбе не сомневался, она безропотно ему отдастся.

Мужчина уснул быстро безмятежным спокойным крепким сном младенца.

Катрин проводила Келлера на работу, приняла душ, оделась и пошла в парк Фридрихсхайн. Ангела была уже там. Она сидела на каменной скамье и ждала Кольбе. Шмид её не видела. Это было главное. В этот утренний час у фонтана вообще никого не было, поэтому Шван, прячась за кустами смогла приблизиться к скамейке и встать за её каменной стеной.

Ждать пришлось не очень долго.

— Курт! — услышала Катрин.

— Ангела, здравствуй!

Блондинка не видела, как мужчина наклонился и коснулся губами щеки Шмид, как та улыбнулась ему. Но явственно это могла себе представить.

— Я так рад тебя видеть. Прости, что вчера так быстро покинул тебя и твою подругу. Катрин Шван, я правильно запомнил?… Откуда ты её знаешь?

Катрин напряглась.

— Мы работали вместе. Но так как она стала невестой гауптштурмфюрера СС Келлера фон Гинсбурга, то теперь не работает. Как, впрочем, и я.

— Почему?

Шван не видела, но какое-то шестое чувство говорило её, что Кольбе взял Ангелу за руку и чуть сжал её пальцы.

— После той ночи. Я боюсь, Курт. Боюсь выходить на работу, потому что… — голос брюнетки дрогнул.

— Ты можешь мне довериться, Ангела. Ты же знаешь, что я не причиню тебе зла.

— Гер Лохмер… Начальник телефонной станции… Он…

— Что он? Говори, Ангела! Он причинил тебе боль?

Девушка лишь кивнула. Курт погладил Ангелу по голове.

— Теперь ты под моей защитой. Ты мне доверяешь?

— Конечно! — последовал тут же ответ.

— А что с твоими родителями? — поинтересовался молодой человек.

— Их больше нет, — тихо сказала Ангела. — Их убили.

— Кто?

— Я не могу этого сказать… Я… я не знаю, — тут Шмид соврала. Она понимала, что не могла говорить такое о членах Гитлерюгенда, понимая, что Курт может привлечь её за клевету.

— Наверняка, это были какие-нибудь завистники. Твой отец быстро поднялся по карьерной лестнице. Даже мой отец ему немного завидовал, — усмехнулся мужчина.

Курту было на руку, что Ангела Шмид теперь одна. Никто её не сможет защитить. И главное, она ему доверяет. И скорее всего, девушка общается с другими евреями. Не могла же у неё быть в подругах только одна немка. А евреи — они всегда замышляют что-нибудь. Быть может, ему посчастливится. Он притворится сочувствующим, сблизится с ней… А там, кто знает. Через жидов можно выйти на движение сопротивления. Но пока рано ещё очень торопить события.

Конец ознакомительного фрагмента.