Однажды в Берлине

Елена Велес

Начало Второй Мировой войны. Ангела Напах – еврейка, которая вынуждена работать на улице продавцом газет, скрываясь под маской мальчишки. Ей нужно выжить, чтобы суметь прокормить себя и своего маленького сына. Катрин Шван – немка, чистокровная арийка. Когда ей было пятнадцать, её родители поплатились за то, что участвовали в Путче против Гитлера. Но об этом никто не знает. Что ждёт этих девушке в будущем? Что сулит им случайная встреча на улицах Берлина 1939 года? Книга содержит нецензурную брань.

Глава 11

Катрин постучалась в квартиру Ангелы, и та сразу же открыла.

— Мне нужно тебе кое о чём рассказать, — Шван склонилась прямо к уху и прошептала. — Но Роберт не должен это слышать.

Шмид испуганно посмотрела на девушку. Что такого могла сообщить блондинка, что не должен слышать её сын.

— Что я не должен слышать? — мальчик поднял голову от подушки. Было время тихого часа, и он уже был в постели.

— Это секрет, — улыбнулась девушка. — Могу я с твоей мамой иметь секреты?

Роберт сделал задумчивое лицо, а потом кивнул.

— Да, — очень серьёзно ответил он. Для пятилетнего ребёнка он был умным мальчиком.

— Пойдём сынок, я отведу тебя к фрау Марте.

Малыш выскользнул из-под одеяла и самостоятельно оделся.

Когда Ангела вошла в квартиру, Катрин стояла у стола и курила. Девушка подошла к Шван, и они встретились глазами.

— Что случилось, Катрин?

Блондинка в сторону выпустила дым и, подняв руку, убрала чёрную прядку за ухо.

— Что это? — её глаза распахнулись от увиденного. — Кто это сделал? Лохмер? Или…

— Неважно, — пробормотала, смутившись, Ангела. Шван не должна была увидеть этот синяк. Но она увидела. Шмид отвела взгляд и слишком холодно спросила, пытаясь за ледяным тоном скрыть свои истинные чувства. — Так что ты мне хотела рассказать?

Блондинка со злостью затушила окурок.

— Я их убью. Обоих!

Её саму испугала реакция на синяк на лице Ангелы. Слишком бурная, слишком неожиданная. Слишком… Она нервно провела руками по волосам и, взяв лицо девушки в свои ладони, заставила посмотреть на себя.

— Я никому не позволю причинить тебе боль, — прошептала Шван.

— Катрин… — брюнетку шокировало как признание девушки, так и её поведение. Она положила руки на грудь и попыталась её легонько оттолкнуть. Но у неё не получилось.

Шван взяла её за плечи и прошептала:

— Сегодня ночью готовятся погромы. Я слышала, как Келлер разговаривал с Лохмером.

— Погромы? — голос Ангелы дрогнул, а во взгляде промелькнул ужас. Она догадалась, о каких погромах идёт речь. Этого стоило ждать. Антиеврейские настроения давно витали в воздухе. После того, как лидером НСДАП (Прим. Национал-социалистическая немецкая рабочая партия Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei) стал Адольф Гитлер, посыпались обвинения на евреев: что они забирают рабочие места у коренных немцев; что тайное еврейское правительство владеет всем капиталом Германии; что слишком много евреев в высших эшелонах власти и т. д. и т. п. — Что нам делать?

— Я же сказала, что никому не позволю причинить тебе боль. Тебе и Роберту. Если понадобится, то я сама убью тех, кто посмеет даже пальцем тебя тронуть!

Ответом был горький смешок.

— Ты мне не веришь?

— Как ты собираешься нам помочь?

Катрин улыбнулась и достала из кармана юбки заветный ключ и положила на стол.

— Что это? — Ангела уставилась на ключ.

— Ключ от вашего убежища. Сегодня ночью вы переждёте там, а завтра утром мы решим, что делать дальше.

— А что утром? Фюрер вдруг решит помиловать всех евреев? — брюнетка покачала головой.

— Не отчаивайся, Ангела. Я обещаю что-нибудь придумать.

— Роберта я ещё смогу спасти, сказав, что его отцом был немец. Главное, чтобы мой мальчик был жив.

— Ты хочешь, чтобы его воспитали немцем? — взорвалась блондинка. — Чтобы научили ненавидеть евреев? Да что ты такое говоришь? Неужели ты позволишь ему вырасти и превратиться в такого же молодчика, как…? — голос Катрин дрожал от гнева и боли. — Я не позволю этому случиться, Ангела. — Последнюю фразу девушка прошептала. — Ни за что.

— Почему ты за нас так переживаешь? — так же шёпотом спросила Ангела.

— Я не знаю… — Катрин взяла лицо брюнетки в ладони и соприкоснулась с ней лбами.

— Катрин… — пробормотала Шмид, вдруг поняв, что Шван хочет её поцеловать. А она не имела сил воспротивиться этому. — Что ты…?

— Тсс… — Катрин поймала губы Ангелы, нежно и трепетно, как будто пробуя их на вкус. — Мм… — Её язык осторожно скользнул внутрь и когда брюнетка ответила, переплетя свой язык с языком Катрин, обе девушки застонали в унисон. Руки Катрин скользнули вниз и взяли в плен две соблазнительные окружности, чуть сжав их. У Ангелы закружилась голова: она никогда не испытывала ничего подобного. Это возбуждало и пугало одновременно.

Не почувствовав сопротивления девушка очень осторожно начала расстёгивать пуговицы на платье Ангелы. Она боялась напугать девушку, зная о её ужасном опыте. И Шван не хотела причинить той хоть малейшую боль. Её пальцы расстёгивали пуговицы, а губы оставляли лёгкие поцелуи на шее. Катрин приспустила платье, оголив красивые плечи. Её взору предстала небольшая красивая грудь, скрытая последним тонким препятствием — чёрным бюстгальтером. Шван приспустила вначале одну бретельку, поцеловав плечо; потом другую, прикоснувшись очень трепетно губами к другому плечу.

— Ты позволишь? — пальцы девушки опустились на крючки лифчика. Она видела огромные завороженные глаза Ангелы, ставшие почти чёрными. Ответом на её вопрос был едва заметный кивок головы. Катрин повесила бюстгальтер на спинку стула и, уткнувшись в ложбинку между грудями, тихо застонала. — Ты восхитительно пахнешь… — Она почувствовала, как пальцы брюнетки перебирают её волосы. Она подтолкнула девушку к кровати, заставив ту сесть. Она опустилась перед ней на колени и посмотрела в тёмно-карие глаза, зрачки которых были огромные и заполняли почти всю радужку. — Не бойся, я не причиню тебе боль… Ты мне веришь? — опять кивок. Ангела ничего не могла вымолвить, боясь, что её голос будет дрожать. Но то, что делала сейчас с ней Катрин, это было… восхитительно? Шван тем временем сняла с ног Ангелы туфли и отставила их в сторону. Она задрала подол платья девушки и, отстегнув один чулок, начала его медленно снимать с ноги Ангелы. Она чувствовала мелкую дрожь и знала, что девушка возбудилась от её прикосновений. Но она не могла спешить. Не могла позволить этому случиться быстро! Это могло бы напугать и оттолкнуть брюнетку. Ангела должна почувствовать, что секс — это не только боль и унижение. Секс — это чудесно и удивительно прекрасно! А ещё Катрин не могла поверить, что Ангела оказалась в её руках! Эта красивая и восхитительная девушка сейчас постанывала в её объятиях. Это было невероятно!

Сняв чулок, Катрин лёгкими прикосновениями губ прошлась по пальчикам Ангелы, заставляя её вздрагивать и постанывать от каждого прикосновения. Закончив с одной ногой, девушка взяла в плен другую ногу и проделала с ней тоже самое.

Шван поднялась на ноги и начала расстёгивать пуговицы своей блузки, наблюдая за реакцией Ангелы. Та сидела на кровати и заворожённо смотрела на Катрин. На девушке было восхитительное нижнее бельё, которое никогда в жизни не смогла бы себе позволить Ангела. Но блондинка быстро избавилась от всего, представ перед девушкой полностью обнажённой. Она лишь улыбнулась, когда увидела реакцию Шмид на полностью гладкий лобок.

— Ты позволишь? — Шван протянула руку, прося брюнетку подняться, чтобы избавить её от одежды. — Тебе кто-нибудь говорил, как ты прекрасна? — прошептала Катрин, когда освободила Ангелу от всего. — И не надо смущаться, — блондинка взяла девушку за подбородок. — Посмотри на меня… — Катрин легонько поцеловала Ангелу в губы, вновь сорвав лёгкий стон. Её губы скользили по смуглой коже, а сама Шмид вздрагивала от каждого прикосновения, будто через её тело проходил очень лёгкий заряд электрического тока. Она была возбуждена. Она никогда в жизни не испытывала возбуждения. Разве что, когда была подростком, когда изучала своё тело.

Тогда она мечтала о большой и чистой любви. У её родителей были знакомые. Немцы. У них был сын. Курт. Он был старше неё года на полтора. И они общались. Была ли это первая детская влюблённость? Кто знает. Совсем незадолго до того, что с ней произошло позже, юноша попытался её поцеловать, но она испугалась и убежала. А через пару недель семья Курта уехала из Берлина. Чем бы всё тогда закончилось, если бы она ответила на тот поцелуй?

А губы Катрин скользили всё ниже и ниже. Её руки ласкали груди Ангелы, а язык вычерчивал узоры по животу. Шмид чувствовала жар и влагу. И эти ощущения невозможно было описать словами. Когда язык Катрин коснулся её половых губ, девушка не смогла сдержать громкий стон. Но в тоже время какая-то защитная реакция заставила её сжаться.

— Ангела… — Катрин нависла над девушкой и с нежностью провела по её щеке. — Расслабься. Я не причиню тебе боль.

В глазах девушки она видела страх. И она осознавала его природу. Она опустилась рядом, прижавшись к ней. Оперевшись о локоть, она продолжала очень трепетно гладить брюнетку по щеке.

— Всё хорошо, мой ангел… — Катрин коснулась её губ. Как мотылёк. Заметила, как страх потихоньку покидает красивые глаза цвета горького шоколада. Ангела почувствовала, как тонкие пальцы скользили по её телу и вдруг скользнули внутрь. Шван застонала, ощутив влагу на своих пальцах. Она продолжала осторожно ласкать клитор Ангелы, чувствуя, как постепенно девушка расслабляется и начинает двигаться в такт её движениям. Таз Ангелы то поднимался, то опускался. А Шмид полностью отдалась в руки Катрин, позволив страсти захлестнуть её. Это было бесподобно! Она никогда бы не подумала, что такое можно испытать в объятиях женщины!

То, что случилось в следующий момент…!!! Мир взорвался всполохом радужных красок, Ангела выкрикнула имя Катрин, сжав ноги и взяв в полон руку девушки, а её тело сотряс множественный оргазм.

Спустя какое-то время Шван прошептала:

— Мне нужна моя рука.

Ангела всё ещё тяжело дышала и не могла прийти в себя. Катрин попыталась освободить руку и брюнетка, наконец, позволила ей сделать это. Катрин вдохнула аромат, а потом слизала влагу Ангелы со своих пальцев.

— Оум… Ты такая…

— Какая? — томно потянулась брюнетка. В этот момент она напоминала пантеру. И Катрин было удивительно наблюдать, за метаморфозой, которая случилась с Ангелой за такое короткое время. В ней проснулась ЖЕНЩИНА. И всё благодаря ей!

Она положила указательный палец в ложбинку между тёмными грудями и прочертила дорожку до чёрного аккуратно подстриженного треугольника между ног, заставив девушку снова задрожать от желания.

— Такая божественно прекрасная… — прошептала Шван. Неожиданно она оказалась на спине, а над ней нависли два соблазнительных бугорка, один из которых Катрин схватила губами. Это было что-то! Она никогда в жизни не испытывала такого наслаждения в сексе!

Ангела вдруг стала кем-то другим. Страх пропал. Девушке хотелось испытать что-то новое и восхитительное. Она начала покрывать поцелуями мраморную кожу Катрин. Каждое её прикосновение срывало с губ блондинки протяжные стоны. Когда же язычок Ангелы скользнул в лоно девушки, та уже была вся на пределе, и нужно было всего ничего, чтобы тело Катрин сотряслось от оргазма.

— Никогда в жизни не испытывала ничего подобного, — минут пять спустя прошептала Катрин.

— Так я тебе и поверила, — усмехнулась Ангела, лаская розовый сосок. Шван схватила девушку за запястье и поцеловала в ладонь.

— Можешь не верить, но это правда… Мне кажется, я в тебя влюбляюсь…

Ангела тут же изменилась в лице.

— Не говори такого… — пробормотала она. — Такого не должно случиться. Это невозможно!

— Но это так… — Катрин встала с кровати и стала одеваться. — Но ты не бери в голову. Сейчас вы с Робертом спрячетесь в подвале, а завтра… Завтра вы поедете в Кельбра.

— В Кельбра? — переспросила брюнетка.

— Да, у моих родителей там остался небольшой домик. Я возьму в аренду автомобиль…

— Катрин, ты не должна так поступать. Это может быть опасно для тебя, — попыталась отговорить подругу Ангела.

— Не беспокойся, — Шван наклонилась над лежащей на кровати девушке и поцеловала её. — Фон Гинсбург ничего мне не сделает, — она горько усмехнулась. — Ему нужна жена и мать его детей. Так что со мной всё будет хорошо. Главное — обезопасить вас.

Ангела не верит в её чувства. Что ж. Это значит их нужно оставить при себе, решила Шван.

Они вошли в подвал и завернули за угол, туда, где была подсобка Штейнов. Катрин замерла в шоке. Дверь была открыта, а внутри стояла чуть растерянная Лили. Девушка повернула голову на шорох и удивлённо улыбнулась.

— Катрин?

— Лили…

Штейн закатила глаза.

— Ты украла у меня ключ? — Она перевела взгляд на Ангелу и Роберта. В одной руке Шмид держала дорогой её сердцу фотоальбом, а за другую её схватил сын. Дневник же девушка забыла в квартире. Штейн снова посмотрела на Шван. — Поговорим? А вы — фрёйлин, — указала на Шмидов, — никуда не уходите.

Катрин прикрыла за собой дверь и виновато посмотрела на Лили.

— Прости. Но им грозит опасность, — виновато промолвила блондинка.

— Они евреи? — девушка кивнула в сторону двери. Катрин лишь кивнула.

— О боже! Ты могла бы просто попросить меня, — улыбнулась Штейн.

— Попросить? — не веря своим ушам переспросила Шван.

— Ну да. Ты думаешь, я ненавижу их? — Лили пожала плечами. — Ты же понимаешь, что мы с тобой в глазах остальных ничем не лучше жидов, — усмехнулась девушка. — На одну ночь я могу их приютить. Брат сегодня не придёт, я не знаю почему.

— Я подозреваю, что он участвует в погроме.

— Погроме?

Катрин кивнула.

— Поэтому я и хотела спрятать подругу и её сына.

— Ясно. Родители до понедельника отдыхают в загородном доме. А откуда вы знакомы? — поинтересовалась Лили.

— Ангела работает на телефонной станции, как и я. — Катрин не стала вдаваться в подробности: Штейн они были ни к чему. — Им нужно только переждать эту ночь. Завтра они уедут.

— Пусть переночуют в комнате моих родителей, — Лили взяла Катрин за руку и, подойдя, поцеловала. — А ты могла бы провести ночь со мной.

Шван покачала головой.

— Вряд ли я смогу, — вздохнула она.

— Ты же не должна отчитываться перед фон Гинсбургами.

— И всё же нет.

— Я обиделась на тебя, — сказала Лили, открывая дверь подсобки. Посмотрев на Ангелу и Роберта, улыбнулась. — Пойдёмте наверх. Переночуете у меня.

— Спасибо, фрёйлин.

— Да ладно. Это Катрин благодарите, — Штейн чуть откровенно погладила блондинку по плечу и направилась к лестнице, ведущей наверх.

Ангела вопросительно посмотрела на блондинку, но та лишь пожала плечами. Всё же Шмид чувствовала, что между девушками скорее всего есть связь. Что-то похожее на ревность кольнуло в области сердца, но брюнетка заставила этому чувству захлопнуться. Между ней и Катрин всё что было — это секс. Восхитительный и умопомрачительный. Но ничего больше. Они не давали никаких обещаний друг другу. А то, что Шван что-то промолвила про влюблённость, так чего не скажешь в порыве страсти? Да и какая любовь может быть между девушками? Тем более Ангела вообще не верила в это чувство. Ни между мужчиной и женщиной, ни, тем более, между двумя женщинами.

Лили показала Ангеле и Роберту комнату, где они могут временно чувствовать себя как дома и вышла за дверь. Она потянула Катрин к себе в комнату и через несколько секунд девушка оказалась прижатой к стене.

— Ещё не так поздно, Катрин. Я хочу, чтобы ты задержалась.

Лили коленом раздвинула ноги Шван и начала бедром тереться о её лоно.

— Лили… Сейчас не время… — попыталась вразумить девушку блондинка.

— Да ладно! Ты думаешь, Ангела пойдёт и раструбит всем, что мы — лесбиянки? Брось! — рассмеялась девушка.

— Я про Роберта. Вдруг… — её заткнул поцелуй.

— Оу! — послышался удивлённый возглас, и Катрин оттолкнула от себя Лили. — Дверь была открыта…

— Что ты хотела? — ничуть не смущаясь, спросила Штейн.

— Роби хочет пить, фрёйлин Штейн. Вы не против, если мы воспользуемся вашей кухней?

— Могла бы и не спрашивать, — беззаботно ответила Лили.

— Спасибо… — пробормотала Ангела, посмотрев на Катрин добавила. — Простите.

Дверь закрылась. Катрин вздохнула.

— Я пойду.

— Ты мне должна, — Лили заправила белокурый локон за ухо Шван. Катрин криво улыбнулась. — И простым «спасибо» ты не отделаешься.