Однажды в Берлине

Елена Велес

Начало Второй Мировой войны. Ангела Напах – еврейка, которая вынуждена работать на улице продавцом газет, скрываясь под маской мальчишки. Ей нужно выжить, чтобы суметь прокормить себя и своего маленького сына. Катрин Шван – немка, чистокровная арийка. Когда ей было пятнадцать, её родители поплатились за то, что участвовали в Путче против Гитлера. Но об этом никто не знает. Что ждёт этих девушке в будущем? Что сулит им случайная встреча на улицах Берлина 1939 года? Книга содержит нецензурную брань.

Глава 14

Трумэн мечтал Рождество и новый 1947 год встретить дома. Но как бы ему не хотелось, он покидал Берлин лишь в конце февраля. Как и Янг. В отличие от своего лейтенанта, дома его ждали родители и младшая сестра. У Уэйна был лишь отец. И больше никого. Мать погибла в первую мировую, работая медсестрой. Отец так и не женился больше. Когда родители были на фронте, он, совсем ещё малыш, жил с родителями матери. По возвращении с войны они стали жить с отцом в небольшом доме в пригороде Эдинбурга. Отец вернулся к плотницкому делу, и поначалу мальчик учился у отца. Но Уэйн всегда манило творчество. А ещё, родители очень хотели, чтобы сын стал военным.

И вот к началу второй мировой войны Уэйн Трумэн был уже лейтенантом. Его взяли в десятый пехотный полк и отправили воевать с Гитлером. Мужчина сразу прослыл хорошим командиром, и основная часть солдат его уважала. В 1942 году к нему в подчинение поступил рядовой Билли Янг, который тоже оказался родом из Эдинбурга. Вначале их отношения были просто хорошими, но когда парень вытащил его раненого с поля боя, то они почти подружились. Сейчас, после окончания войны, Уэйн позволял себе пропустить стаканчик другой в компании парня, слушая его рассказы о доме, о его младшей сестрёнке, которая с отличием учится в Университете Эдинбурга, в колледже естественных наук и инженерного дела.

— Она страсть, какая у меня умная, — как-то сказал Билли за кружкой пива. — Не то, что я — тупой, как полено.

Уэйн уже столько слышал про Элис, столько про неё знал, что казалось — он уже лично знаком с девушкой.

И вот сейчас, сидя в баре и попивая виски, Билли опять показал письмо от сестры.

— Лейтенант, сэр… Элис спрашивает про вас.

Мужчина поднял глаза на рядового.

— Ты что, Янг, рассказал своей сестре про меня?

— А чё б не рассказать, сэр… Она меня расспрашивала про мою службу, про начальство. Ну, я и написал ей, что служу под началом лучшего офицера Британской Армии.

Тут Уэйн нахмурился.

— Ты что написал?

— Простите, сэр…, лейтенант… Виноват! — Билли втянул голову в плечи.

— Что ты ещё ей про меня наплёл?

— Да больше ничего особенного…

— Точно?

— Ну… про то, как вас подцепила пуля и как я тащил вас. Про, как после того, как вас залатали, вы только пару дней провалялись на койке и снова были в строю.

Трумэн покачал головой.

— Ну ты и правда туп, Янг. Девушкам не интересны рассказы о войне.

— Не скажите, лейтенант, — Билли расплылся в улыбке, — Элис в каждом письме спрашивает, как ваша нога.

Трумэн закрыл ладонью лицо и вздохнул.

— И это… Она хочет, чтобы вы приехали к нам в гости. Хочет посмотреть на героя. И это её слова… Про героя.

— Господи, Билли!..

Раздался очень тихий стук в дверь. Ангела подумала, что она ослышалась. Но когда стук раздался снова, девушка посмотрела на мирно спящего сына, обнимающего мишку, решила открыть. Сын спал. В предыдущую ночь он почти не сомкнул глаз на незнакомом месте. И ещё страдал от отсутствия подарка Катрин. Мальчик сильно полюбил новую игрушку.

Если бы это были погромщики, они бы так не церемонились, понимала Ангела. И она рискнула открыть дверь.

На пороге стояла соседка.

— О, Ангела! — прошептала женщина. — С вами всё хорошо, — она выдохнула облегчённо.

— Да, фрау Марта. С нами всё хорошо.

Она пропустила соседку внутрь. Та с умилением посмотрела на спящего мальчика и обняла девушку.

— Я так перепугалась, когда пришли они… Эти люди спрашивали, не знаю ли я тебя и где ты можешь быть.

— И… что вы им сказали? — замерла брюнетка.

— Не бойся. Я сказала, что мы просто соседки и не общаемся. Прости, я сказала им, что вообще не желаю общаться с евреями.

— Правильно, — улыбнулась девушка. — Иначе бы вы могли пострадать.

— Да если бы я знала, где ты, я бы им всё равно ничего не сказала. Я видела последствия. И не понимаю, как так можно?

Шмид грустно пожала плечами.

— Они считают, что имеют право… — девушка вспомнила утро и как на её и Роберт глазах пристрелили мужчину просто за то, что тот был евреем. Иной причины не было. Но она ничего не сказала женщине: ни про увиденное убийство, ни про лужи крови на улицах. Хотя многое из того, что видели мать и сын, Марта тоже, наверняка, видела.

Девушка недавно узнала про историю молодости фрау Марты. Но всё равно ей было удивительно, почему соседка так переживает за неё и за её сына. Да, Марта рассказывала, что, когда была девушкой, влюбилась в еврея, что тот тоже её любил и про то, как они хотели сбежать и пожениться. Но у них ничего не вышло. Марту силой выдали замуж за немца, а что стало с её любимым, она не знала. Женщина не назвала его имени, а Ангела не посмела спросить.

— Твоя подруга… Катрин, кажется? Ты ей доверяешь?

Шмид кивнула.

— Это она меня предупредила. И помогла спрятаться. Её жених, — Ангела решила пояснить, — он был участником и, скорее всего одним из организаторов.

— Жених?

Девушка отвела глаза.

— Она вынуждена. Фон Гинсбург знает, что её родители участвовали в путче.

Брюнетка видела, как пристально смотрит на неё Марта. Она чувствовала, как под взглядом женщины у неё розовеют щёки. Но ничего не могла с собой поделать.

— Вы с ней очень близки… — Шмид почувствовала руку Марты на своём плече. Тёплую ласковую материнскую руку. Девушка подняла глаза и пробормотала:

— Мы подруги. Да. Она моя подруга.

— И всё? — как-то странно спросила женщина, чем опять смутила Ангелу, и девушка снова отвела глаза. — Я вижу, дорогая. Вы не просто подруги. Вы — очень близкие подруги. Я права?

— Что вы имеете ввиду? — голос Ангела предательски дрогнул.

— Я рассказала о себе не всю правду, Ангела, — в голосе Марты послышалась печаль и боль. На какое-то время она замолчала, уйдя в воспоминания. Потом на её губах появилась улыбка, полная тоски. — Её звали Сара. И это с ней я хотела сбежать.

Шмид медленно повернула голову и встретилась глазами с женщиной.

— Сара? — переспросила она. — Это был не мужчина?

— Нет, — соседка покачала головой. — Это была девушка. Самая прекрасная в мире девушка. Вы чем-то похожи: у Сары тоже были глубокие карие глаза и забавные завитушки, — Марта коснулась волос брюнетки. — Но она была замужем и к тому же, у неё был ребёнок. После этого скандала муж, скорее всего, увёз Сару и их маленькую дочку из Берлина, а меня родители поспешили выдать замуж. Но война быстро забрала у меня мужа, — грустно усмехнулась женщина. — Я почти сразу же овдовела, как только вышла замуж. Вот… Теперь ты знаешь всю правду… Когда ты появилась здесь: слишком молодая, слишком затравленная, со страхом в глазах, я для себя сразу всё решила. Ты для меня как дочь. Дочь Сары.

— Вы тоже мне заменили мать, фрау Марта, — прошептала Ангела. На глазах обеих женщин блестели слёзы. У Марты — при воспоминании об утраченной любви. У Ангелы: от признания женщины и воспоминаниях о Катрин.

— Так я права? На счёт тебя и Катрин?

— К сожалению… И к сожалению, нет, ничего не будет.

Неужели она, Ангела Шмид, хочет отношений с девушкой? Таких отношений, какие бывают между мужчиной и женщиной? Разве такое возможно? Возможно с ней?

— У Катрин есть жених. Он её ни за что не отпустит. Но даже если бы его и не было… Я знаю, что у Катрин есть отношения… с другой девушкой, — выдавила Шмид.

— У них там всё серьёзно? — Приподняла брови женщина, а в её тоне чувствовалось, что она не верит в те отношения.

— Я видела, — запнулась Ангела. Она снова почувствовала укол ревности в сторону Лили. — Они целовались и… фрёйлин Штейн очень откровенно её обнимала… Это у неё мы переждали погром, — под конец пояснила девушка.

— Я видела, как она на тебя смотрит, — послышался ответ. — Катрин…

— Как? — не поняла Шмид.

— Влюблёнными глазами.

— Но разве такое возможно, фрау Марта? Разве на свете есть любовь? Такая, о какой пишут в книгах? Особенно между двумя девушками?

— Конечно, — улыбнулась женщина. — Я знаю, что говорю. Нужно верить. Катрин тебя любит. Или близка к этому. Так же, как и ты, — и Марта очень тепло потрепала брюнетку за щёку.

Катрин смотрела, как Келлер надевает шинель, собираясь на службу.

— Раз тебя целыми днями нет, могу я гулять, ходить в кино или ещё куда, раз я теперь не работаю?

Выходные Катрин вылились в её увольнение. Фон Гинсбург заявил, что его невеста не должна работать: он может обеспечить её полностью.

— Запишись на курсы домоводства, — мужчина обнял девушку за талию и присосался к ней поцелуем, нагло протолкнув свой язык. — Я хочу, чтобы у меня была не только красивая жена, но и хозяйственная, — добавил фон Гинсбург, оторвавшись от губ. Он бы с удовольствием продолжил сейчас то, чем занимался почти всю ночь, но служба звала. — Ммм… Как жаль тебя оставлять, — его руки заскользили по телу. Столь вожделенному, но столь недоступному сейчас из-за времени. — Я приду в час. Хочу, чтобы ты была дома. Ты меня поняла?

— Да, Келлер. В час я буду ждать тебя на обед.

— Ох, и пообедаю же я! — Мужчина схватил девушку за ягодицы и прижал к себе. Он знал, что сейчас его мать на кухне, моет посуду. Поэтому им никто не помешает. Он ещё раз посмотрел на закрытую дверь кухни, потом кинул взгляд на часы, висевшие в прихожей, которые показывали без двадцати пяти минут девять. Он знал, что при благоприятном раскладе он доедет за семь-десять минут. Максимум, что может потратиться, это пятнадцать.

Катрин нахмурилась, когда Келлер снял шинель. Но когда он схватил её за руку и потащил по направлению к ванной комнате, то все сомнения, чего хочет мужчина, отпали.

Закрыв дверь, Келлер без церемоний задрал юбку Катрин и расстегнул свой ремень.

Всё закончилось быстро. Келлер прошёлся пальцами по лону Катрин и облизал их.

— Это только закуска, лапуля. В обед будет основное блюдо.

Он заправил своё хозяйство и застегнув брюки, вышел из ванной комнаты. Девушка сползла по стенке и, положив руки на колени, уронила на них голову. Нет! Она больше не может так! Она или сойдёт с ума, или пристрелит гада. Второе — скорее.

После того, как мужчина ушёл, Шван залезла под душ, тщательно намылилась, стирая все противные прикосновения.

Предупредив Клару, что вернётся до прихода Келлера к обеду, вышла на улицу. Дома она уже не могла дышать полной грудью. И хотя ещё на улицах были видны последствия Хрустальной ночи, всё же тут Катрин чувствовала себя свободнее.

Ноги её сами несли к дому, в котором жила Ангела. Ей каким-то образом нужно забрать мишку, что она подарила Роберту и придумать, где его спрятать.

Поднявшись на второй этаж, где находилась квартира Шмидов, Катрин попыталась толкнуть дверь, но та оказалась заперта. Шван нахмурилась и подёргала ручку. Тщетно! Тогда, набравшись смелости, она подняла руку и постучалась, боясь, что откроет ей дверь кто-то неизвестный и сообщит что-то ужасное.

Дверь открылась спустя несколько секунд. Катрин увидела Ангелу. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, Шван бросилась к девушке и заключила её в крепкие объятия.

— Ты здесь, не уехала? Но ты — жива…

Катрин нежно взяла лицо Ангелы в свои ладони и трепетно коснулась её губ, даже не осознавая, что она делает.

— Катрин… — смутилась Шмид, зная, что в комнате находиться фрау Марта, и она всё это видит. Катрин услышала смущённое покашливание и заметила женщину.

— Блять… — прошептала блондинка, переминаясь с ноги на ногу и кляня всё на сете. Она ожидала всё что на свете, но не то, что случилось секундой позже.

— Заходите, Катрин. И закройте дверь.

— Эм… — Шван почесала в затылке, но всё же вошла.

Шмид закрыла дверь.

— Я всё про вас знаю, — улыбалась Марта. Блондинка кинула недоумённый взгляд на подругу.

— Я тут ни причём, — заверила её брюнетка. — Фрау Марта сама догадалась.

— Догадалась о чём? — чуть ли не с вызовом спросила Катрин.

— О вас.

— О нас?

— Да. И я хочу предложить вам помощь, чтобы покинуть Берлин. Пока не стало ещё слишком поздно.

Марта сказала, что сможет взять в аренду авто. В компании, что этим занималась, у неё работал брат её мужа. Она скажет ему, что хочет покататься по окрестностям. До войны она так не раз поступала. А сама тем временем вывезет девушек за границы города.

— Вы подвергните себя опасности, помогая нам, — сказала Катрин.

— Так ты готова бросить всё ради Ангелы? — Проигнорировав предостережения блондинки спросила фрау Марта.

Шван посмотрела на девушку, сидящую рядом с ней, и кивнула.

— Но перед этим мне нужно кое-что сделать. Не спрашивайте меня что. Если всё получится, то я уеду с Ангелой и Робертом. Если же нет… Что ж. Спасёте её. У Ангелы есть немного денег. Она сможет добраться до Кельбра. Там у моих родителей должен был остаться домик. Это глушь и вряд ли там что-то будет угрожать.

Под столом блондинка взяла руку Шмид и чуть сжала, передавая ей свои силы и уверенность.

Марта с теплотой смотрела на пару, сидящую перед ней. Она постарается сделать всё, чтобы помочь девушкам. Они заслуживают счастья.

Ангела решилась проводить Катрин вниз.

Выйдя за дверь, она неуверенно спросила:

— Ты и правда хочешь поехать с нами?

— Да.

— Но как же Лили?

Катрин усмехнулась. Покачала головой.

— А что Лили?

— Но вы же…

— Нет, мы не вместе, если ты об этом, — Шван взяла брюнетку за подбородок двумя пальцами. Очень нежно. И легонько коснулась её губ. — Не важно, что ты видела. Но если ты вдруг скажешь «нет» я поеду с тобой, но буду рядом просто как друг. Ничего больше. Я обещаю. Если ты так захочешь. Решать тебе.

Ангела кивнула. Катрин провела большим пальцем по щеке девушки и начала спускаться, зная, что Ангела идёт следом.

А девушка не знала, что ответить. Ей нравилась Катрин. Ей нравились её взгляды, прикосновения. И если бы та была парнем, то сомнений было бы чуть меньше. Их бы не было вовсе. И ещё Лили. Та, с которой девушка так спокойно и откровенно обнималась и целовалась. И Шмид боялась. А вдруг потом, позже, появиться какая-нибудь другая такая же Лили. Такая же раскрепощённая и свободная. Которая не будет стесняться своей сексуальной ориентации, которая сможет совершенно спокойно обольстить Шван.

Катрин взялась за ручку двери подъезда и, оглянувшись, улыбнулась:

— Да встречи, Ангела.

Девушка открыла дверь. На улице в это время проходил мимо молодой человек в форме в форме офицера СД (Прим. Главное Управление Государственной безопасности, что-то типа НКВД). Офицер повернул голову, и Ангела поняла, что знает его.

— Курт? — пробормотала девушка, не зная, что ей делать: радоваться встрече со старым другом или же бояться того, кем тот стал за это время, пока они не виделись.