Замороженный

Ева Василькова (2024)

Последний год в школе. Ощущение, как будто тебя вот-вот выбросят из самолёта, а вместо того, чтобы подбодрить, только: «Морозов, куда будешь поступать?», «Возьми себя в руки», «С твоими оценками тебе ничего не светит».Не хочу я никуда поступать. Хочу только, чтобы все отвязались от меня. Ещё и Вика удружила — замутила у меня за спиной с другим парнем. Так и знал, что связываться с девчонками себе дороже.Моя жизнь как ледяной замок на тоненьких ножках — одно неосторожное движение, и всё разобьётся вдребезги. Тут нужно соблюдать технику безопасности: замри, постарайся не дышать, обмотай всё запрещающей лентой, нарисуй череп, «кирпич», повесь табличку «Осторожно, руками не трогать» и не подпускай никого близко.Вот только пока я отбивался от тех, кто не заметил предупреждающих знаков, всё полетело к чертям из-за незнакомки с прекрасными зелёными глазами.

Глава 16

На следующий день после уроков меня задерживает классная. Разговор выходит, как в «Дне сурка»: «Куда собираешься поступать?», «У тебя сплошные тройки», «Как ты сдашь экзамены?», «Возьми себя в руки» и так далее.

— Почему она тебя не достаёт? — спрашиваю я Семёна, когда мне наконец-то удаётся отделаться от неё.

— Ну у меня-то хоть оценки нормальные, — усмехается он.

— Да кому нужны эти оценки?

— Историчке, моей маме, — перечисляет друг. — А ещё она меня немножко боится.

— Из-за того случая на классном часе?

— В том числе. И ещё в прошлый раз она меня донимала, а я ей и говорю: «Марина Валерьевна, это же долгий разговор. К такому важному вопросу нельзя подходить легкомысленно». А она: «Ну начинай». И я стал рассказывать ей, как в детстве ты заставил меня прочитать «Двух капитанов», и я втайне надеялся, что полярный лётчик Саня Григорьев на самом деле мой родственник. Потом готовился к экспедиции на крайний север.

— Она не это хотела услышать?

— Ага, говорит: «Григорьев, вернись к реальности». Как будто я не на север собирался, а в царство фей и эльфов! Типа в реальности можно работать только в офисе или на заводе.

От нашего разговора меня отвлекает очередное сообщение от Вики: «Жду у раздевалки». Разве я не заблокировал её?

— Вот чёрт, — показываю экран телефона Семёну.

— Да поговори ты уже с ней. Скажи, чтобы перестала тебя преследовать.

— Легко сказать, — возмущаюсь я. — Господи, ну почему я должен разговаривать с ней? Разошлись и всё, что тут ещё обсуждать? Рви пластырь одним махом, жги мосты, руби канаты. Разве не понятно?

— Тебе бы песни писать.

Семён напевает: «жги мосты, руби канаты», пока мы не доходим до первого этажа. Аккуратно выглядываем с лестницы в сторону гардероба. Да, Вика там, стоит прямо около входа, так что незаметно проскочить точно не получится.

— Давай, ничего она тебе не сделает, — пихает меня Семён.

— Ага, конечно! — зачем-то шепчу я. — Начнёт сейчас опять разборки посреди школы. Я не пойду.

— И что? Будем теперь тут до ночи за углом прятаться?

— Ты иди, — выталкиваю я его вперёд. — И принеси мою куртку.

— Да щас! — упирается Семён. — Она меня спросит, где ты. Что я скажу?

— Что я уже ушёл.

— И поэтому у меня в руках твоя куртка. Как будто она её не узнает. Очень правдоподобно.

Чёрт, а ведь он прав.

— Может, ну их, эти куртки? — спрашиваю я, хотя и сам понимаю, что вариант так себе.

— А может, мы школу заодно бросим, чтобы с Викой не пересекаться?

— Пацаны, вы чего тут? — мы подскакиваем от голоса у нас за спиной.

— Котик, какого хрена ты подкрадываешься? — всё ещё шепчу я.

— А что случилось-то?

— Да вон цербер стережёт наши вещи, — Семён кивает в сторону Вики.

— Твоя бывшая? — спрашивает меня Котик.

Обречённо киваю.

— Ну давайте я помогу, — предлагает он. — Вынесу куртки.

— А как же мой велик? — спрашивает Сёма.

— Постоит в школе до завтра, ничего с ним не случится, — отмахиваюсь я.

Друг трагично морщится и хватается за сердце.

— Вот только Вика всё равно узнает наши шмотки, — продолжает он, видя, что мы не впечатлены его спектаклем.

— Я придумал, — радуюсь я. — Там же стена не до потолка идёт. А рядом раздевалка младших классов, можно туда их перекинуть.

— А как Котик их перекинет? — спрашивает Семён. — Там высоко.

— У тебя нет верёвки?

— Морозов, ты дурак? Мы что, в каком-то квесте, чтобы я с собой верёвку в кармане носил?

— Ну тогда можно завернуть в куртки что-то тяжёлое и перекинуть, — я продолжаю искать выход из ситуации.

— Ну, допустим, это прокатит. А дальше что? Как мы их из соседней раздевалки заберём?

— Там есть маленькое окошко на улицу. Котик просунет их через него, а мы тем временем выйдем через зал.

— Может, я просто в рюкзак их положу и принесу сюда? — подаёт голос Котик.

Мы с Сёмой переглядываемся.

— Утверждено, — говорит он.

Котик вываливает вещи из рюкзака, чтобы освободить место и идёт вызволять наши куртки.

— Если моя ласточка пострадает, я тебя убью, Морозов, — ворчит Семён.

— Это пугает меня меньше, чем Вика.

На улице жуткий дубак, так что я сижу на перилах у девятой и радуюсь, что не пришлось идти в одной толстовке. Мимо проходит Макс.

— Снег, — разочарованно говорит он, разводя руки.

— Ага, — понимающе киваю я. Это значит, что на улице уже не поиграть.

— А знаешь, что я подумал? — Макс садится рядом со мной на перила.

— М?

— Ты в футбол не играешь?

— Нет. А что?

— Нам одного человека не хватает. Хочешь с нами?

— Извини, футбол меня не интересует.

— Жаль, — встаёт Макс. — Ну ты подумай. Всё равно же сидишь тут, провёл бы время с пользой.

— Ладно, я подумаю, — улыбаюсь я.

— Хорошенько подумай, — говорит он, выходя за забор.

— Когда? — кричу я ему вслед.

— По вторникам.

Может, мне и правда стоит пойти? Семён теперь вечно со своей кореянкой. Он, конечно, постоянно предлагает мне сходить куда-нибудь с ними, но третьим лишним я быть не хочу. Так я чувствую себя ещё более одиноким, чем когда действительно один.