Замороженный

Ева Василькова (2024)

Последний год в школе. Ощущение, как будто тебя вот-вот выбросят из самолёта, а вместо того, чтобы подбодрить, только: «Морозов, куда будешь поступать?», «Возьми себя в руки», «С твоими оценками тебе ничего не светит».Не хочу я никуда поступать. Хочу только, чтобы все отвязались от меня. Ещё и Вика удружила — замутила у меня за спиной с другим парнем. Так и знал, что связываться с девчонками себе дороже.Моя жизнь как ледяной замок на тоненьких ножках — одно неосторожное движение, и всё разобьётся вдребезги. Тут нужно соблюдать технику безопасности: замри, постарайся не дышать, обмотай всё запрещающей лентой, нарисуй череп, «кирпич», повесь табличку «Осторожно, руками не трогать» и не подпускай никого близко.Вот только пока я отбивался от тех, кто не заметил предупреждающих знаков, всё полетело к чертям из-за незнакомки с прекрасными зелёными глазами.

Глава 2

Уровень своей наивности я понимаю уже на следующий день. То, что должно было стать концом истории, оказывается только началом. Каким-то образом подробности нашего с Викой разрыва становятся достоянием общественности.

Как только я захожу в школу, ко мне подходят две девчонки:

— Ваня, так жаль, — они смотрят на меня сочувственно.

Кто это вообще такие?

— Не понял, — говорю я.

— Ну… — они переглядываются. — Про Вику… Кто бы мог подумать, что она такая.

— Э-э-э, ну спасибо за соболезнования, — отвечаю я невпопад.

Девчонки трагически качают головой и уходят.

— Морозов, не парься, — ко мне подлетают сзади парни из моего класса. — С любым может случиться.

— Ага, — говорю я.

Ко мне выстраивается целая очередь — люди считают своим долгом сообщить мне, что они думают о порочных женщинах. Я понятия не имею, как мне реагировать на это, поэтому каждый раз ляпаю какую-нибудь глупость. Подозреваю, что половина из них уходит с мыслью, что Вика ещё долго продержалась.

К обеду сочувствующих становится меньше, и я начинаю замечать косые взгляды и смешки у себя за спиной. Когда мы с Семёном и Юрой садимся в столовой, парочка таких девчонок как раз шушукается за соседним столом.

Я разворачиваюсь к ним, смотрю в упор и улыбаюсь. Они сразу перестают хихикать и прячут глаза. Не выдержав и полминуты, они встают и, нервно оглядываясь, уходят из столовой — как будто я сейчас брошусь на них.

— Морозов, ты что делаешь? — спрашивает Семён.

— А? Да не, ничего, — говорю я.

Я надеюсь, что хоть с друзьями смогу забыть об этой истории, но они тоже не могут успокоиться.

— Может, мы её новому хахалю морду набьём? — предлагает Семён.

Похоже, поесть нормально сегодня не получится.

— Да я даже не знаю, кто он, — отмахиваюсь я.

— Выясним, — с энтузиазмом говорит друг.

— Семён, ну зачем тебе это надо? Искать какого-то парня, морду ему бить.

— Это надо не мне, а тебе, — отвечает он.

— Мне-то зачем? — удивляюсь я, отламывая кусок маковой булочки.

— Морозов, он же увёл твою девушку.

— Что значит увёл? Нож у горла держал? Или загипнотизировал? Не захотела бы, не ушла.

— Всё равно это не по-пацански, — друг недовольно крошит вилкой котлету в тарелке.

— Если ты выдумал какой-то кодекс чести, это ещё не значит, что все будут его придерживаться.

— Он должен понять, что поступил неправильно, — настаивает Семён.

— Я ему мамочка, что ли, объяснять, что такое хорошо, а что такое плохо?

— Ну это же оскорбление! Каким надо быть уродом, чтобы сосаться с чужой девушкой!

— Да мне пофигу на них, Сёма, по-фи-гу.

— Не пойму я, Морозов, то ли ты слишком добрый, то ли просто дурачок.

— И то и другое, — подтверждаю я.

— Отстань от него, Рыжий. Пусть человек делает, что хочет, — возмущается Юра.

У Семёна еле заметно дёргается уголок рта. Вообще-то он терпеть не может, когда его называют Рыжим. С Юрой мы общаемся с прошлого года — с тех пор, как оказались в одной баскетбольной команде, а он до сих пор не может запомнить, что это прозвище раздражает Сёму, или делает это специально.

— Мы можем уже поговорить о чём-нибудь другом? — прошу я.

Друзья замолкают ровно на десять секунд.

— А я слышал, что она вроде как с тем парнем даже не встречается, — не выдерживает Юра.

Он говорит это шёпотом, нагнувшись к столу, отчего мы тоже нагибаемся ближе и становимся похожи на трёх сплетниц.

— От кого слышал? — спрашивает Семён.

— Да какая разница? Люди говорят, — отмахивается друг.

— А с чего она должна с ним встречаться, если мы с ней вчера только расстались?

— Не знаю, — ворчит Юра. — Жалко просто. Где ты ещё такую, как Вика, найдёшь?

— Юра, что ты несёшь? — хватается за голову Семён.

— А что? Не всем везёт с девчонками так, как тебе.

— Что значит везёт? — возмущается Сёма. — Просто я невероятно красивый, вот и всё.

— Ага, — закатывает на это глаза Юра. — Морозов, конечно, не уродец какой-нибудь, но ты Вику-то видел?

— Видел. Девчонка как девчонка.

— Да ну?! Какие у неё длинные волосы! А ноги!

— Волосы? Ноги?! Всё, Юра, просто заткнись, — шипит Семён.

— Оба вы уже заткнитесь, — прошу я, и это наконец-то действует.

Сёма уходит в класс, а я специально задерживаюсь в столовой, чтобы в очередной раз поговорить с Юрой.

— Слушай, я же просил тебя не называть Семёна Рыжим.

— Ой, да что такого, Морозов? Он что, не знает, что он рыжий?

— Знает, — киваю я.

Ещё бы ему не знать, если старший брат всё детство дразнил его и говорил, что он приёмный, потому что единственный в семье рыжий.

— Или ты думаешь, что он этого стесняется? — фыркает Юра. — С его-то самооценкой?

— Не стесняется, — подтверждаю я.

И это всегда меня удивляло. После того, как в пять лет Сёма прорыдал целый месяц, а я так и не смог убедить его, что брат врёт, он не возненавидел цвет своих волос, а наоборот стал его всячески подчёркивать. А успокоился он только когда мама показала ему фотографию его деда с точно такими же огненно-рыжими волосами.

— В таком случае почему мне нельзя этого делать? — спрашивает Юра.

— Потому, — отвечаю я. — Юра, мы же с тобой друзья?

— Да, конечно, — кивает он.

— Тогда ты можешь просто сделать то, о чём я тебя прошу?

— Ладно, — Юра закатывает глаза, а я понимаю, что этот разговор у нас не последний.

По дороге в класс замечаю ещё несколько любопытных взглядов. Чёрт, если бы Вика так сильно не старалась показать всем, что мы вместе, может, никто и не заметил бы, что мы разошлись. Сколько раз я просил её быть скромнее на людях, а она только обижалась в ответ. И вот результат.