Замороженный

Ева Василькова (2024)

Последний год в школе. Ощущение, как будто тебя вот-вот выбросят из самолёта, а вместо того, чтобы подбодрить, только: «Морозов, куда будешь поступать?», «Возьми себя в руки», «С твоими оценками тебе ничего не светит».Не хочу я никуда поступать. Хочу только, чтобы все отвязались от меня. Ещё и Вика удружила — замутила у меня за спиной с другим парнем. Так и знал, что связываться с девчонками себе дороже.Моя жизнь как ледяной замок на тоненьких ножках — одно неосторожное движение, и всё разобьётся вдребезги. Тут нужно соблюдать технику безопасности: замри, постарайся не дышать, обмотай всё запрещающей лентой, нарисуй череп, «кирпич», повесь табличку «Осторожно, руками не трогать» и не подпускай никого близко.Вот только пока я отбивался от тех, кто не заметил предупреждающих знаков, всё полетело к чертям из-за незнакомки с прекрасными зелёными глазами.

Глава 20

Новый Год выходит именно таким, как и предсказывал Семён. Папа смотрит праздничную музыкальную программу по телеку, я присоединяюсь к нему с миской оливье и мандаринами.

— Кажется, в прошлом году было абсолютно то же самое, — замечаю я, тыча вилкой в экран.

— Ага, как и в позапрошлом, и десять лет назад, — кивает папа.

— Зачем мы тогда это смотрим?

— Традиция, — пожимает плечами он. — Как будто ты оливье очень любишь.

Я опускаю взгляд на свою тарелку: консервы с картошкой и колбасой, политые майонезом.

— Не особо, — подтверждаю я.

— А зачем тогда ешь?

— Наверное, он добавляет какое-то ощущение праздника.

— А у меня ощущение праздника от этих передач, — говорит папа.

Я чищу два мандарина и думаю о том, как и правда мало у нас дома традиций. Стоит ли ставить под сомнение те, что есть? Невкусный салат, скучный концерт по телевизору, неизменный папин новогодний свитер и маленькая искусственная ёлочка с минимальным набором игрушек.

Подарки мы друг другу не дарим с тех пор, как я догадался, что поделки из пластилина никому не нужны. Хотя нет, когда мама жила с нами, подарки ещё были. Наверное, это она их выбирала. Папа же всегда говорил: «Скажи, что тебе нужно, и я постараюсь купить». Я никогда сильно не наглел, поэтому почти каждый раз получал то, что просил.

После двенадцати папа отчаливает спать, а я иду в соседний подъезд.

— Морозов, ты серьёзно? — с порога спрашивает Семён.

— Нет, шучу, — говорю я. — Что опять не так?

— Я уже смирился с твоей нелепой манерой одеваться, но это уже перебор. Зачем ты в папином свитере припёрся?

— Ты же сам сказал, чтобы я в праздничном настроении был! — возмущаюсь я.

— Ага. И где оно?

— Ну вот же, — я указываю на узор из белых оленей на синем фоне свитера. — К тому же я замёрз, а в нём тепло.

— Господи, — шипит Семён, закрывая лицо ладонью. — Мало того, что он ужасный сам по себе, так ещё и слишком большой для тебя.

— Оверсайз, — заявляю я. — Ещё одно слово, и я пойду домой.

— Заходи, — ворчит друг.

— Всё равно не понимаю, нафига я пришёл.

— Мы уже это обсуждали, не начинай.

— Да я даже не представляю, что ей сказать, — говорю я, вешая куртку на крючок в прихожей.

— Скажи: «Привет, я Морозов».

Ну да, Семёну кажется, что всё проще некуда.

— Ладно. А дальше? — спрашиваю я.

— Да какая разница? Дальше можно вообще ничего не говорить.

— А что тогда делать?

— Целоваться, — усмехается Семён. — Ну что ты как маленький?

— В смысле? — я застываю по дороге на кухню. — Я должен целоваться с незнакомым человеком? Ты вообще в своём уме? Знаешь, пойду я всё-таки домой.

Разворачиваюсь, но друг останавливает меня.

— Нет-нет, подожди, — говорит он, выставляя ладони вперёд. — Я пошутил. Сначала посидим все вместе, посмотрите друг на друга. Может, она сама не захочет, мы же не знаем, да? Поговорим о чём-нибудь. Если всё хорошо, тогда мы с Танькой вас оставим. Ладно? Устраивает тебя такой вариант?

— Ладно, — вздыхаю я.

Тут же раздаётся звонок в дверь. Сбежать я бы всё равно не успел.

— Девчонки, привет! Замёрзли? — спрашивает Семён и тут же зажимает Таньку в углу.

Она довольно хохочет и делает вид, что пытается вырваться.

— Привет, — говорит Кристина и смотрит прямо на меня. По крайней мере, Сёма всё-таки ничего не выдумал.

Только сегодня она с ярко-красной помадой и вся в блёстках. На фото, которое мне показывал друг, она выглядела милее и проще, больше похожа на обычную девчонку, чем на какой-то косплей.

— Привет, — улыбаюсь я, а сам не могу перестать разглядывать толстый слой макияжа у неё на лице. Вика никогда так сильно не красилась, она и без этого была красивая.

— Поможешь? — Кристина спускает с плеч куртку и разворачивается ко мне спиной.

— Ага, — говорю я, помогая ей раздеться.

Потом она снимает обувь и становится ниже сантиметров на десять. Этого я тоже не ожидал. Вика была… «Да хватит уже!» — одергиваю я сам себя. При чём тут вообще Вика? Похоже, мне и правда не помешает отвлечься на кого-то другого.

Семён с Танькой убегают на кухню, не обращая на нас никакого внимания, и мне становится ещё более неловко оттого, что мы остались вдвоём.

— Я видела тебя на игре, — говорит Кристина.

— Любишь баскетбол?

— Нет, — смеётся она. — Просто пошла за компанию.

— Ясно.

— Но ради тебя сходила бы ещё раз.

— Ясно, — говорю я, не зная, как реагировать. — Пойдём на кухню.

— Давай, — кивает Кристина.

Мы садимся за стол, и Семён сразу заводит разговор о фильме, который мы с ним смотрели накануне. Девушки тоже его видели, так что активно включаются в обсуждение.

— Ваня, а ты что думаешь? — Кристина поворачивается ко мне так, что трётся коленками о мою ногу и смотрит в глаза, заправляя волосы за ухо.

— Фильм ничего, — говорю я, — но книга мне больше понравилась.

— А что, есть ещё и книга? — удивляется Танька.

— Ну да, — киваю я.

— И зачем ты её читал, если уже фильм сняли? — смеётся Кристина.

В этот момент я понимаю, что никакого хэппи-энда нам с ней не светит. Семён, видимо, тоже чувствует, что разговор пошёл в опасном направлении, поэтому резко меняет тему:

— Девочки, а вы когда-нибудь играли в пейнтбол?

Собеседник из меня никакой, но остальные справляются и без моего участия. Со стороны, наверное, можно подумать, что нам всем очень весело. Через час Семён зовёт меня «помочь кое с чем» и, как только мы пропадаем из зоны видимости, спрашивает:

— Ну что, видел, как она на тебя смотрит весь вечер?

— Даже слепой бы заметил. Она уже десять раз о меня коленками потёрлась.

— Ну вот! Тогда давай, действуй.

— Ну не знаю… — сомневаюсь я.

— Да чего ты там опять не знаешь? Расслабься уже, ты же ничего не теряешь. Мы оставим вас наедине, — он подмигивает мне и скрывается на кухне, а через секунду выскакивает оттуда за ручку с хихикающей Танькой.

Стоять в коридоре не вариант, так что возвращаюсь обратно.

— Привет, — зачем-то говорю я, когда захожу к Кристине.

— Привет, — улыбается она. — Ребята, похоже, решили, что нам надо побыть вдвоём.

— Ага, — говорю я.

Может, ещё не поздно уйти?

— Посидишь со мной? — Кристина похлопывает по сиденью диванчика.

— Хорошо, — я присаживаюсь рядом.

И чего я строю из себя недотрогу? Она смотрит на меня, как будто ждёт, когда я наконец-то решусь. Ладно. Наклоняюсь к ней и аккуратно целую. Она сразу подтягивает меня к себе так, что мне приходится упереться в спинку дивана, чтобы не раздавить её.

У неё мягкие губы. Какие-то слишком мягкие. И скользкие. Как те слизни, которых я собирал для Ксюхи. Фу, о чем я, блин, думаю?! Отгоняю от себя глупые мысли. Продолжаю. Теперь-то отступать точно поздно.

Кристина томно дышит и выгибается подо мной. Выглядит это странно, как-то уж больно наигранно. А потом происходит что-то ещё более странное — она отворачивается и шепчет мне на ухо: «Нет, нет, не надо». Отстраняюсь, чтобы понять, что случилось, но она притягивает меня обратно и снова целует.

В этот раз её язык оказывается у меня во рту. Я чуть не давлюсь от неожиданности, но она опять отрывается от меня и шепчет, прерывисто дыша: «Нет, перестань». Да что такое?! Отодвигаюсь, чтобы прекратить этот цирк, а она в это время лезет холодной рукой с острыми ногтями мне под свитер. Дёргаюсь от неприятного прикосновения к животу.

— Всё. Хватит с меня, — я слезаю с неё с твердым намерением уйти и больше никогда сюда не возвращаться.

Слишком драматично хлопаю дверью. Кое-как натягиваю кроссовки в темноте коридора. Пытаюсь вытащить свою куртку из-под вороха чужих вещей. Плевать, завтра заберу. Выхожу в подъезд и тяжело выдыхаю. Зачем я в это ввязался? Уже начинаю спускаться по лестнице, но из квартиры выскакивает Семён в футболке наизнанку.

— Морозов, ты чего?

— Ничего! — говорю я и продолжаю спускаться. — Это было отвратительно.

— Это он не про вас, девочки.

Оборачиваюсь и вижу, что они вдвоём смотрят на нас выпученными глазами. Обе пропадают в квартире буквально на пару секунд, а потом появляются в подъезде уже с накинутыми на плечи куртками.

— Педик, — бросает мне Кристина, и они вместе, громко цокая, спускаются по ступенькам.

Мы с Семёном молча стоим, пока шаги совсем не затихают.

— Что случилось-то? — спрашивает он.

— Да она сама весь вечер клеилась ко мне, а потом устроила спектакль: «Не надо, перестань» — как будто я её насилую.

— Морозов, ты же не..?

— Ты дебил? — возмущаюсь я.

— Ладно, извини. Ну ты же знаешь этих девчонок, — отмахивается Семён, облокачиваясь на перила лестницы. — «Да» у них значит «Нет», а «Нет» значит «Да».

— Такие приколы не для меня.

— Ну ладно тебе, хоть развеялся. Посмотрел на других девушек.

— Лучше бы не смотрел. Вика хотя бы была со мной нежной. А это что? — я задираю свитер и демонстрирую живот с красными пятнами от когтей Кристины.

— Это страсть, — смеётся Семён.

— Всё. Я пошёл, — говорю я и продолжаю спускаться.

— Морозов?

— Ну что ещё?

Я разворачиваюсь, и меня ослепляет вспышка телефона.

— У тебя всё лицо в помаде.

— Фу! — я вытираюсь руками, но, похоже, только ещё больше размазываю по себе эту гадость. Надо поскорее умыться.

— Девчонки ушли, может, хоть в приставку поиграем? — кричит Семён мне вслед.

— Нет, — отрезаю я.

Оттерев эту ужасную помаду, я ложусь на кровать. Не могу избавиться от ощущения чужой холодной ладони на животе. Кладу на это место свою руку, но не помогает. Открываю чат с Викой: «Кажется, я ошиблась». А что, если бы я написал ей? Что, если бы попросил прийти? Может, она уложила бы меня к себе на колени, как раньше, и гладила мои волосы. Наверное, мне стало бы легче. Хорошо, что у меня осталось фото, которое не даст мне наделать ещё больше глупостей. Пару минут разглядываю, как моя девушка целует другого парня, и откладываю телефон подальше.