Татьба

Татьба́ в русском праве — преступное похищение чего-либо или насильственное отнятие, не переходящее в разбой; тать — вор.

Главным образом это выражение употреблялось тогда, когда речь шла о похищении имущества, однако существенным признаком татьбы было не нарушение имущественных прав, а корыстный мотив, руководивший деятелем, почему прежние узаконения говорят и о головной татьбе.

Само по себе слово татьба не означало ещё сознательного образа действий: название «тать» могло относиться и к неодушевлённым предметам (например пуд — тать, то есть неверный разновес), но когда речь шла о татьбе как о преступлении, то заведомость и умышленность предполагались необходимо уже ввиду момента корысти как существенного признака татьбы. До уложения царя Алексея Михайловича татьба была единственным термином для обозначения тайного похищения движимости и насильственного её отнятия, не переходящего в разбой. Соборное Уложение 1649 года вводит также выражение «украдёт», «крадёт», но эти последние слова оно знает как описательные, как определения, татьба же по-прежнему остаётся единственным термином.

Воинские артикулы заменили слово татьба словом воровство, описывая означенное им действие словами «украдёт», «покрадёт», но практика общих судов следовала терминологии уложения и для обозначения кражи в техническом смысле употребляла выражение татьба: выражение «кража» скорее относилось к способу действия (украдкой), чем к особому виду преступления.

Лишь указом 1781 года выражение татьба как техническое окончательно было вытеснено и заменено выражением воровство-кража (XVI, 485).

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

При рассмотрении состава головной татьбы, как и в случае с церковной татьбой, сформировались два подхода к ее определению. Согласно первому головная татьба представляла собой похищение людей[369]. Например, на взгляд Е. И. Колычевой, под головными татями авторы Судебника подразумевали кражу холопов[370]. А. А. Зимин считает, что головная татьба означала кражу людей для продажи их в холопство[371]. В. А. Рогов расценивает головную татьбу как кражу людей «для любых целей, будь то продажа за пределы страны для совращения в иноверство или использование их в воровских делах»[372].

Коллектив авторов, История суда и правосудия в России. Том 2: Законодательство и правосудие в Московском государстве (конец XV – 70-е годы XVII века), 2017

Соборное уложение 1649 г. относило к имущественным следующие посягательства: татьбу простую и квалифицированную (церковную, на службе, конокрадство, совершенную в государевом дворе, кражу овощей из огорода и рыбы из садка), разбой (в виде промысла), грабеж обыкновенный или квалифицированный (совершенный «служилыми» людьми или детьми в отношении родителей), мошенничество (как хищение, связанное с обманом, но без насилия), насильственное завладение чужим имуществом (землей, животными) и др.[25] Об этих деяниях говорилось в разных главах Уложения, но основной материал сосредоточен в главе XXI «О разбойных и татиных делах». Здесь же устанавливалась ответственность за попустительство, недоносительство и укрывательство разбойников и татей (ст. 59–65, 77–81).

Коллектив авторов, Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики, 2008

Об особом внимании к конокрадству как наиболее опасному виду татьбы свидетельствует ст. 7 Псковской Судной грамоты, являющаяся развитием ст. 35 Пространной Правды. В один ряд с «коневым татем» грамота ставит «крамского татя», «переветника» и «зажигальника», которые считались особо опасными преступниками и подлежали смертной казни. Расширение списка особо опасных преступников отражает специфику XIV–XV вв. – времени тяжелой борьбы Руси за свое существование.[228]

Р. Л. Хачатуров, Общая теория юридической ответственности, 2007

Кроме того, в условиях феодализма не было разработано само понятие отдельных преступлений. Исторически общее понятие преступления появилось как в законодательстве, так и в теории уголовного права значительно позже, чем понятие конкретных видов преступления: убийства, кражи, вымогательства, государственная измена и т. д. Логика исторического развития уголовного законодательства была таковой, что сначала образовались конкретные понятия и институты Особенной его части, а затем Общей. Другими словами, в основе образования уголовно-правовых понятий лежал индуктивный метод. Так, древнейший правовой памятник российского государства «Русская правда» не знал термина преступления, а прибегал к понятию «обида», которое являлось родовым понятием убийства и кражи («татьбы»). При этом четкого разграничения между обидой и гражданскими правонарушениями не проводилось, поскольку «обида» влекла имущественное взыскание.

Коллектив авторов, Уголовное право Росссии. Общая часть, 2010

Уложение выделило убийство в самостоятельный состав преступления, отграничивая его тем самым от татьбы и разбоя. Статья 72 главы XXI гласит: «А кто кого убьет с умышления, и сыщется про то допряма, что с умышления убил: и такова у бойцу самого казнити смертию»[128].

Т. Н. Нуркаева, Личные (гражданские) права и свободы человека и их охрана уголовно-правовыми средствами, 2003

Анализируя состояние уголовного судопроизводства в Московском государстве XVI–XVII вв., русский историк права Н. И. Ланге выделял, главным образом в этой связи, имевшиеся некоторые незначительные отличия, существовавшие в порядке расследования уголовных дел[76]: 1) по лихованному обыску; 2) по язычным молкам (одного, двух или трех «языков»); 3) по жалобам потерпевших, в том числе при разбое и татьбе с поличным, тем самым фактически выделяя типичные «следственные ситуации» эпохи позднего средневековья.

С. Ю. Косарев, История и теория криминалистических методик расследования преступлений, 2006

Предусматривалась развитая система имущественных преступлений: разбой, татьба, истребление и повреждение чужого имущества. Из преступлений против личности упоминается убийство (душегубство), оскорбление действием и словом.

История государства и права России, -1

Судебник 1497 г. расширил круг преступлений. К их числу стали относиться крамола и «церковная татьба» (святотатство). Закон в качестве меры наказания предусматривал смертную казнь, а также битье кнутом.

А. П. Стуканов, Побеги из тюрем и колоний России, 2006

Например, в ст. 12 Судебника указывалось, что «на кого взмолвят детей боярскых человек пять или шесть добрых, по великого князя по крестному целованию, или черных человек пять-шесть добрых христиан-целовальников, что он тать, а довода на него в прежнем деле не будет, у кого крал или кому татьбу плачивал, ино на том взти исцеву гыбель без суда». Схожее положение закреплялось и в ст. 13 Судебника, которая предусматривала, что если «с поличным его приведут впервые, а возмолвят на него человек пять или шесть по великого князя по крестному целованию, что он тать ведомой, и преж того неоднократно крадывал, ино того казнити смерною казнию, а исцево заплатити из его статка».

А. В. Федоров, Правовое регулирование содействия граждан органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, 2005

В историко-правовой литературе сложилась позиция, согласно которой головная татьба приравнивалась к похищению людей (холопов). Холоп считался ценным имуществом для господствующего класса.

И. Г. Тютюнник, Корыстный мотив в структуре преступлений против свободы личности. Уголовно-правовой и криминологический анализ, 2017

В последующих правовых актах ложный донос по степени общественной опасности и государственному реагированию приравнивался к «татьбе», «разбою», «душегубству» (краже, разбою, убийству) и предусматривал суровое наказание. Например, ст. 8 Судебника 1497 г. формулировала ответственность за «ябедничество» (ложный донос с целью обвинения и привлечения к ответственности невиновного), которое каралось смертной казнью[237].

Коллектив авторов, Полный курс уголовного права. Том V. Преступления против государственной власти. Преступления против военной службы. Преступления против мира и безопасности человечества. Международное уголовное право, 2008

ГУБНОЕ УПРАВЛЕНИЕ И КОРМЛЕНЩИКИ. При введении губного управления, по-видимому, еще не предполагалось ни отменять кормления, ни даже ограничивать права кормленщиков. Законодательство старалось точно разграничить оба ведомства, губное и кормовое, и безобидно определить их взаимные отношения. Судебник 1550 г. заботливо ограждает компетенцию кормленщиков от вмешательства губных старост, которым предоставляет ведать только дела о разбое, дела же о татьбе предписывает судить по губным грамотам, которые то отдают татинные дела вместе с разбойными в ведение губных старост, то предписывают последним судить эти дела совместно с кормленщиками, причем участие тех и других в таком суде строго разграничивается: кормленщики правили на осужденном свои «продажи», взыскания, а губные удовлетворяли истцов из его имущества и подвергали его уголовной каре, кнуту и т. д. Но в обществе поняли нововведение как меру, направленную прямо против кормленщиков. С чувством глубокого внутреннего удовлетворения рассказывает об этом псковский летописец под 1541 г. Он пишет, что государь показал милость своей отчине, начал давать городам и волостям грамоты – лихих людей обыскивать меж себя самим крестьянам по крестному целованию и казнить их смертью, не водя к наместникам и их тиунам, и «была наместникам нелюбка велика на христиан». Псковичи также взяли такую грамоту (до нас не дошедшую), и начали псковские целовальники и сотские судить и казнить лихих людей. Наместник псковский сильно злился на псковичей за то, что «у них, как зерцало, государева грамота», как бельмо на наместничьем глазу, вероятно, хотел сказать летописец. «И бысть крестьяном радость и льгота от лихих людей», – добавляет повествователь и в перечне этих лихих людей ставит и самих наместников с их слугами.

В. О. Ключевский, Курс русской истории (Лекции XXXIII – LXI), 1904

В Воинских артикулах нет таких составов, как церковная татьба; осквернение могил, их повреждение, уничтожение и пр.; повреждение или уничтожение священных предметов, почитаемых церковью, или иного церковного имущества и др., предусмотренных в Синодальной редакции Устава св. кн. Владимира Святославича о десятинах, судах и людях церковных, в Судебниках 1497 и 1550 г. ив других источниках.

Л. Д. Башкатов, Криминотеология, 2004

3. Преступления против имущества: кража – «татьба», кража из закрытого помещения, конокрадство, порча межевых знаков, поджог жилого и нежилого помещений.

Т. К. Кириллова, История отечественного государства и права, 2008