Вор

Вор — человек, систематически совершающий воровство (на юридическом языке — хищение, кражу). Воровство для вора является источником средств к обогащению или просто к пропитанию. Вор, как и его преступная деятельность — воровство или кража, — являются древнейшими явлениями человеческого (и не только) общества. Кроме того, существует болезненная склонность к воровству — клептомания.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Однако постепенно под влиянием изменения уклада общественной жизни отношение как к обманным, так и к открытым формам завладения имуществом меняется, а то значение, которое ранее придавалось тайному способу, отпадает, в силу чего мошенничество и разбой всецело переходят в область корыстных имущественных посягательств. Напомним в связи с этим, что классик английской литературы Д. Свифт считал мошенничество опаснее кражи, поскольку от вора можно обезопаситься крепкими запорами и замками, а от ловкого мошенника честному человеку обезопасить себя невозможно. Отмеченная специфика обмана, а также объектов и предметов мошенничества сделала его прерогативой главным образом имущего сословия. И это вполне естественно. Мошенничество требовало определенных знаний, навыков, образования, профессии и социального статуса. Уделом же обездоленных оставались кражи, грабежи и разбойные нападения.

Коллектив авторов, Полный курс уголовного права. Том III. Преступления в сфере экономики, 2008

Профессиональные воры – самая многочисленная категория преступников, которая дифференцировалась на множество различных «специалистов» в зависимости от объекта, предметов противоправных посягательств и способов проникновения. Имелись такие специалисты, как похитители денег из сейфов, железнодорожные воры, похитители грузов, карманные, гостиничные, магазинные, квартирные воры, конокрады и др. Учет и изучение специализации воров вели как ученые, так и практики. В частности, по данным Московского уголовного розыска, в 30-х гг. было зарегистрировано 19 основных воровских специальностей.

В. В. Новик, Криминалистические аспекты доказывания по уголовным делам, 2005

Кража как самостоятельный состав была известна и древнему праву. Так, в Кодексе законов царя Хамураппи, состоявшем из 282 статей, статьи 6, 8 и 14 были посвящены кражам, и небольшие порядковые номера статей, им посвященных, свидетельствуют о признании их в качестве опаснейших преступлений, за которые следовала смертная казнь в ее квалифицированном, наиболее жестоком виде – закапывание вора живым в землю. Следует отметить, что, помимо кражи, в качестве самостоятельного преступления рассматривалось ограбление.

Л. С. Аистова, Кража. Анализ состава преступления и проблемы квалификации, 2009

Особенности отношений в криминальной среде и их отражение в преступной деятельности. Несмотря на эклектизм картины преступности, где каждое преступление индивидуально, а лица, совершившие их, должны отвечать только за лично содеянное, в современном обществе имеется достаточно большая социальная прослойка, члены которой относят себя к особой категории людей, связанных с криминальной деятельностью. Это, например, так называемые воры в законе, преступные авторитеты, участники преступных сообществ и др.

И. А. Возгрин, Введение в криминалистику. История, основы теории, библиография, 2003

Лицо, впервые совершившее обычную кражу, подвергается не смертной казни, а телесному наказанию (ст. 10), поскольку обоснованно предполагается, что факт совершения лишь одного такого преступления еще не повод для признания вора неисправимым преступником. Ведь вполне возможно, что человек мог совершить преступление вследствие случайного стечения обстоятельств или, что называется, по глупости. Однако картина меняется кардинальным образом, если вор совершает преступление не в первый раз. В Судебнике описаны два казуса подобного рода: в первом тать повторно попадается на краже (ст. 11), а во втором его ловят с поличным впервые, но при этом есть все основания утверждать, что он матерый вор, доселе не однажды совершавший кражи, хотя и избегавший правосудия (ст. 13). И в той и в другой ситуации неоднократные преступные действия виновного служат очевидным доказательством его злой, порочной воли, явного нежелания жить «по правде», а потому коль скоро такой преступник безнадежен и в высшей степени общественно опасен, то он подлежит уничтожению.

Коллектив авторов, История суда и правосудия в России. Том 2: Законодательство и правосудие в Московском государстве (конец XV – 70-е годы XVII века), 2017

В одной из работ о политическом суде и политических преступлениях в Русском государстве XVII в. Г. Г. Тельберг указывал: «Субъектом преступления, именуемого в Уложении “скопом и заговором”, является совокупность лиц, объединенная предварительным соглашением… “Заговор” указывает на предварительное соглашение, а “скопом” характеризуется многочисленность действующих лиц».[11] Например, в ст. 39 и 40 главы XXI Соборного уложения 1649 г. речь шла о групповом разбое, «… а воры – разбойники три или четыре человека или больше, пойманные на одном разбое, и с пыток которые начинали наговаривать на кого из знатных людей, на дворян, или на детей боярских, или на торговых людей, которые прежде того в приводе не бывали, и ни на каком воровстве не были задержаны, и ни в каких причинах не бывали – казнить их смертью».

Ж. В. Виденькина, Ответственность за организацию преступного сообщества или участие в нем, 2014

Как мы видим из послания, тамбовский вор в законе стремится к объединению сил, «очищению воровской идеи». Ныне в воровской среде кризис. Вернее, своеобразная переоценка ценностей. Старые воры «западло» считали занятия спекуляцией, мошенничеством, рэкетом. По правилам вор должен жить за счет квартирных или карманных краж. «Новые» воры в законе смотрят на преступный бизнес гораздо шире, соответственно имея больше каналов обогащения. Началось противостояние во времена обложения данью «цеховиков», расхитителей госимущества, «теневиков». Новые веяния в воровской морали, авторитет звания вора в законе весьма помогли «навести порядок» в распределении доходов, получении доли. Кровавая война между «старыми» и «новыми» авторитетами, безусловно, закончится победой молодых, более нахрапистых, энергичных, не признающих порой никаких моральных устоев, располагающих огромными суммами денежных и материальных средств, отлаженными коррумпированными связями.

С. М. Дышев, Воры в законе и авторитеты, 2008

Наиболее строго наказывались государственные преступления (служба врагам царя, поломка городской стены, городских ворот); за ними следовали преступления против собственности (кража во всех разновидностях: тайное похищение имущества, грабеж в присутствии потерпевшего и с насилием к нему, поимка вора на месте преступления, дневная кража, ночная кража и др. Кроме вора наказывали его укрывателей и людей, не сообщивших о виденной краже) и против личности (убийство и телесные повреждения; убийство, совершенное при самозащите, охране жертвенных даров, защите женщин и брахманов, не наказывалось).

С. А. Князева, История государства и права зарубежных стран. Шпаргалки, 2009

Ответственность за убийство (по терминологии того времени – «душегубство») не увязывалась с формами вины – умыслом или неосторожностью. Однако она дифференцировалась в зависимости не только от особенностей места, времени и способа причинения смерти, но и от характеристики потерпевшего. Отсюда все убийства подразделялись на совершенные: в открытой, честной схватке; в сваде (во время ссоры на пиру); тайно (при совершении «злого» дела) и в разбое. Не признавалось убийством лишение жизни вора, если он был застигнут на месте преступления и при этом еще не был связан. В равной мере и жизнь холопа не включалась в предмет уголовно-правовой охраны: хозяин мог совершенно безнаказанно отправить своего холопа в мир иной.

Коллектив авторов, Полный курс уголовного права. Том II. Преступления против личности, 2008

В разные эпохи и в разных странах население этого параллельного мира (разбойники и воры всех мастей наряду с убийцами и другими преступниками) образовывало более или менее замкнутые сообщества с особым языком (арго во Франции, феня в России и т. д.), подобием культуры, моралью и обычаями. Эти сообщества имели собственную систему управления, «королей» и «воров в законе». Население параллельного мира противопоставляло себя остальным гражданам. Трудиться, чтобы зарабатывать деньги, считалось позорным.

Александр Соловьев, Ограбления, которые потрясли мир, 2010

Здесь Г. Гросс сначала отмечает важность для следователя ознакомиться с приемами и способами совершения мелких краж, для того, чтобы знать, как взяться за расследование крупной кражи; советует следователю одинаково усердно относиться к расследованию и мелких, и крупных краж. Далее автор описывает различные воровские приемы (как под видом покупателей осматриваются места будущих преступлений, как нейтрализуются сторожевые собаки, как при помощи писем выманивают из дома будущих потерпевших), дает некоторые рекомендации по допросу задержанных воров. Затем Г. Гросс описывает воровские приспособления («вооружение вора»): различные крючки, маски, ножички, описывает действия соучастников, отвлекающих внимание, толкающих жертву преступления в момент совершения карманной кражи. Далее следуют рекомендации по осмотру места происшествия (особое внимание здесь уделяется краже со взломом), описываются способы взлома окон, дверей, других преград, замков, способы проникновения в жилище иным путем (через трубу, стену). Далее снова описываются способы совершения карманных краж, затем следуют описания краж посредством прокрадывания в дом, краж на базарах и из магазинов, домашних краж, краж, совершаемых из суеверия (описываются мотивы суеверий). В конце данной главы бегло описываются приемы действий браконьеров[208].

С. Ю. Косарев, История и теория криминалистических методик расследования преступлений, 2006

Между тем виктимо-анонимность экономических преступлений вовсе не означает, что вред от них не причиняется никому. Напротив, вред от них причиняется всем. Поэтому и общественная опасность «финансовых» преступлений ничуть не меньше той, какой обладают другие преступления корыстной направленности, например против собственности, о чем говорилось выше. Деньги, сокрытые от налогообложения, являются такими же «грязными», как и деньги, полученные в результате иных, не включенных в данный перечень, преступлений. Вор, похитивший чужое имущество, причиняет вред одному человеку (собственнику имущества) или нескольким (его семье). Руководители организаций, предприниматели и налоговые агенты, совершающие вышеуказанные преступления, недодают положенное в госбюджет, т. е. причиняют вред неограниченному кругу лиц, всему обществу. К тому же масштабы вредоносности воров-одиночек и лиц, совершающих преступления «против казны», несопоставимы. В связи с этим, представляется справедливым предложение А. И. Долговой «создавать надежную защиту процесса правотворчества от лоббирования криминального интереса»[221].

О. Ю. Якимов, Легализация доходов, приобретенных преступным путем, 2005

В доклассовом обществе и в период возникновения государства процесс становления уголовной ответственности носил противоречивый характер. Так, в Древнем Египте существовала каста воров. Все горожане должны были регистрироваться в особых списках, где указывались источники их существования; это касалось и воров. Был и старшина касты, у которого каждый вор находился на учете и которому сдавал все наворованное. Пострадавший подавал старшине список украденных у него вещей с указанием дня и часа их похищения. Таким образом, похищенные вещи легко можно было найти, и старшина касты воров возвращал их пострадавшему после уплаты им одной четверти их стоимости, что и составляло доход вора.[180]

Р. Л. Хачатуров, Общая теория юридической ответственности, 2007

Итак, носителями своеобразных отношений выступают группы и отдельные представители традиционной уголовной и уличной преступности. Названная преступность, в свою очередь, также многолика, поэтому она и представляет интерес для настоящего исследования. В основу ее классификации целесообразно положить два взаимосвязанных признака – направленность криминальной деятельности и соответствующий ей антиобщественный образ жизни правонарушителей. Отсюда, сообразуясь с основными направлениями преступной деятельности различных криминальных образований, можно определить основных носителей корпоративных подкультур в обществе. К ним, на наш взгляд, следует отнести: сообщество «авторитетов» уголовной среды («воров в законе» и их сподвижников); традиционные территориальные криминальные группировки; преступные группы, действующие в сфере наркобизнеса; хулиганствующие уличные группировки несовершеннолетних и лиц молодежного возраста.

В. М. Анисимков, Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы, 2003

Достаточно совершенное нормативное закрепление необходимая оборона получает в первом кодексе русского феодального права – в Русской Правде, отдельные нормы которой, с одной стороны, дозволяли убить вора на месте преступления даже безотносительно его общественного положения, с другой – ст. 38 содержала оговорку: «…если вора держали до рассвета, то привести его на княжеский двор на суд. Но если вора убьют, а люди видели его связанным, то надо платить за него»[9]. Тем самым уже в это время регламентация права обороны сопровождается и одновременным ограничением самосуда.

С. В. Пархоменко, Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости, 2004

Вопросы задержания преступника в древнерусском законодательстве рассматривались неразрывно с действиями лиц, застигнувших его на месте преступления. Это хорошо просматривается в самом первом источнике Русского права Русской Правде. В Краткой редакции этого акта в ст. 38 сказано: «Если убъют вора на своем дворе или у клети, или у хлева, то за это не отвечают как за убийство, если же вора держали до рассвета, то привести его на княжеский двор на суд. Но если вора убьют, а люди видели его связанным, то надо платить за него».[31]

Л. Н. Смирнова, Уголовно-правовое регулирование задержания лица, совершившего преступление, 2005

«… Незнание или ошибка есть другой дефект воли, когда человек, намереваясь совершить правомерное деяние, совершает то, что оказывается неправомерным. Поскольку здесь деяние и воля действуют раздельно, нет такого совпадения между ними, которое необходимо для образования преступного деяния. Но незнание или ошибка должна быть фактической, а не ошибкой в положении права. Так, если человек, намереваясь убить вора или взломщика, проникшего в принадлежащий ему дом… по ошибке убивает кого-нибудь из своей собственной семьи, это не является уголовно наказуемым; но если человек полагает, что он имеет право убить отлучённого от церкви или объявленного вне закона, где бы он ни встретил его, и действительно так поступает, это является преднамеренным тяжким убийством. Ибо ошибка в положении права, которое каждое лицо, могущее быть ответственным за свои поступки, не только может, но обязано знать и презюмируется знающим, в уголовных делах не является видом основания защиты (курсив мой. – Г.Е.). Ignorant ia juris, quod quisque tenetur scire, neminem excusat, является настолько же максимой нашего собственного права, насколько она была таковой в римском».[336]

Г. А. Есаков, Mens Rea в уголовном праве Соединенных Штатов Америки, 2003

У нас по причине глубокой дремучести граждан многим кажется, что уж если где и есть размах некоего явления (например – воровства), то ни в одном месте на планете Земля данное явление не представлено круче, чем в России. Уж если воруют – значит, больше всего воруют в России. Русская нецензурная брань – она самая нецензурная в мире, а русская преступность – само собой, самая преступная. У нас и воры значительно вороватее (многие читали Мандельштама), и искусство краж поставлено в России на недостижимую для инородцев высоту, и размах российского воровства затмевает вообще всё в масштабах Вселенной.

Николас Пиледжи, Славные парни, 1985

Высокий уровень преступности и недоверие населения к институтам уголовно-правовой системы, помимо всего прочего, свидетельствовали о том, что общественность страны не слишком противилась многочисленным убийствам подозреваемых в совершении преступлений сотрудниками полиции и членами «комитетов бдительности», связанных с властями. Как правило, жертвами таких убийств были предполагаемые наркоторговцы, члены преступных банд, мелкие воры и беспризорные дети. Мэр города Давао, например, где неизвестные члены «комитета бдительности» застрелили более 100 подозреваемых, прямо заявил, что такого рода внесудебные казни являются эффективным средством борьбы с преступностью.

В. Е. Квашис, Куда идет смертная казнь, 2011

Среди характеристик личности преступников особого внимания заслуживают такие, как характер и длительность преступного поведения, что непосредственно связано с психологическими особенностями преступников. Больше всего рецидивистов среди воров, хулиганов, грабителей, разбойников, членов преступных (гангстерских) организаций.

В. Е. Эминов, Личность преступника, 2004

Иными словами, в этих и других случаях убийство людей не считалось преступлением. Не считалась преступлением также успешная кража в Древней Спарте; напротив, она считалась мужской привилегией и умением, и потому неумелых и неудачных воров, пойманных на месте преступления, подвергали мучительным наказаниям.[8]

Е. Р. Азарян, Преступление. Наказание. Правопорядок, 2004

В связи с этим уместно привести мнение А. И. Кирпичникова, который отмечает: «Понятно, когда размер украденного влияет на ответственность вора. Но общественная опасность взяточничества вовсе не в обогащении чиновника, а в нарушении принципа безвозмездности деятельности государственного аппарата. Этот принцип нарушается в равной мере, независимо от того, крупную или мелкую по размеру взятку принимает чиновник. Потом, что является крупным для одного чиновника, может быть мелким для другого»[173].

Коллектив авторов, Полный курс уголовного права. Том V. Преступления против государственной власти. Преступления против военной службы. Преступления против мира и безопасности человечества. Международное уголовное право, 2008

Равным образом для наличия умысла (при хищении) нет необходимости, а часто и возможности знания вором того, сколько денег в украденном кошельке или какие вещи хранятся в похищенной сумке. Для наличия умысла совершенно достаточно, чтобы действующее лицо, в основных чертах, сознавало существо, ход и связь фактов и действий, приводящих к преступному результату. Тот своеобразный вид умысла, который может иметь место в случаях, когда желанный результат наступил не в тот именно момент, который представлял себе виновный, носил название так называемого общего умысла (dolus jeneralis); таков, например, случай, когда А. стреляет в Б. и, считая Б. убитым, бросает его тело для сокрытия следов преступления в воду, между тем как впоследствии обнаруживается, что смерть Б. наступила не от ранения пулей, а от утопления. Во всех подобных случаях лицо действует умышленно, с прямым умыслом.

А. Н. Трайнин, Избранные труды, 2004

Т. Мор (1478–1535) в своей «Утопии» (полное название его труда – «Золотая книга столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии», 1516) высказал необычайно смелые для своего времени идеи относительно причин преступлений и целесообразности наказаний. Приведем обширную цитату. «Простая кража не такой огромный проступок, чтобы за него рубить голову, а с другой стороны, ни одно наказание не является настолько сильным, чтобы удержать от разбоев тех, у кого нет никакого другого способа снискать пропитание… Вору назначают тяжкие и жестокие муки, тогда как гораздо скорее следовало бы позаботиться о каких-либо средствах к жизни, чтобы никому не предстояло столь жестокой необходимости сперва воровать, а потом погибать… По моему мнению, совершенно несправедливо отнимать жизнь у человека за отнятие денег. Я считаю, что человеческую жизнь по ее ценности нельзя уравновесить всеми благами мира. А если мне говорят, что это наказание есть возмездие не за деньги, а за попрание справедливости, за нарушение законов, то почему тогда не назвать с полным основанием это высшее право высшей несправедливостью?».[194] Т. Мор рассчитывал на предупреждение преступлений в результате радикального переустройства общества.

Я. И. Гилинский, Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль, 2009

Прежде всего, многие авторы выделяют общий и специальный рецидивы;[418] при этом под общим рецидивом понимают совершение разнородных преступлений, а специальный рецидив видят в совершении тождественных или однородных преступлений.[419] Подобный подход противоречит социальной сущности рецидива, для которого является важным степень устойчивости антисоциальной направленности сознания лица, а также степень готовности его к совершению новых преступлений. При этом совершенно незначима тождественность, однородность или разнородность совершения преступления. С совершенно обоснованных позиций закона бандитизм, определяющий эту степень готовности и устойчивости группового сознания, является повышенно общественно опасным вне зависимости от того, направлен он на тождественные преступления (например, только разбои) или на разнородные преступления (например, разбои, убийства, изнасилования и т. д.). На этом фоне корпорация карманных воров выглядит значительно менее опасной категорией, хотя там специализация налицо. Именно поэтому особого уголовно-правового значения выделение общего и специального рецидива не имеет. Возможно, такое деление имеет значение для криминологии в целях детализации причин преступности и ее предупреждения, но это к нашей работе не имеет отношения.

А. П. Севастьянов, Единичные и множественные преступления, 2011

То есть. Вор позволяет себе любые правовые и неправовые методы с использованием убийств, похищений, пыток, вымогательств и подкупов в любых размерах. Но демократ не позволяет государству нарушать права вора, защищаемые и гарантированные Конституцией. В результате – что?

М. И. Веллер, Великий последний шанс (сборник), 2005

• кражи, совершаемые путем злоупотребления доверием. Среди них различаются: кражи с проникновением в помещение, когда потерпевший пускает вора к себе в квартиру; без проникновения в помещение (типичный пример – так называемые «кражи-подсидки» на вокзалах, когда пассажир доверяет свое имущество малознакомому лицу и ненадолго отлучается);

И. А. Попов, Борьба с преступностью в сфере экономики, 2017

Тем самым проявлялось подчинение церкви государству, выразившееся в сужении юрисдикции священнослужителей. Одновременно светское законодательство того времени исходило из соображений принадлежности народа своему государю. Только государь может распоряжаться жизнью своих подданных, так как он является «помазанником Божьим» и распорядителем людских судеб. Человек рассматривался как объект регулирования, в связи с чем в данном вопросе его личное волеизъявление определялось как уголовно наказуемое деяние. Поэтому «в “Канонах” английского короля Эдуарда (XI в.) самоубийцы приравниваются к ворам и разбойникам… В средневековом Цюрихе утопившихся зарывали в песок возле воды… В Бордо труп вешали за ноги. В Аббевиле тащили на рогоже по улицам. В Лилле мужчин, воздев на вилы, вешали, а женщин сжигали»[130]. Тем более этому находилось и религиозное обоснование: «человекоубийство самого себя» уподобляется «оскорблению божественного либо человеческого величества»[131].

Г. Б. Романовский, Гносеология права на жизнь, 2003

Выявление обстоятельств, способствовавших совершению преступления, имеет непосредственную связь с установлением некоторых других элементов предмета доказывания, от которых зависит законность и обоснованность разрешения дела. Так, они могут в определенной степени характеризовать способы подготовительных действий лица к совершению преступления (наличие возможности изготовления орудия преступления по месту работы обвиняемого, явившейся обстоятельством, способствовавшим посягательству на жизнь или здоровье потерпевшего, указывает на способ подготовки преступника к противоправным действиям и т. п.), а также влиять на обстановку и способ совершения преступного деяния (так, неисправность уличного освещения, создающая удобные условия для разбойного нападения в отношении прохожих, одновременно характеризует обстановку совершения преступления; внезапно появившиеся вблизи места совершения кражи люди, которые восприняты вором как помеха, является фактом, влияющим на изменение, с одной стороны, первоначальной обстановки совершения преступления, с другой – состава, последовательности и содержания его действий по достижению преступного результата). Во многих случаях различные факторы социального характера (например, негативные условия жизни, воспитания подростка, неблагополучное окружение и т. п.), повлиявшие на формирование его личности, антиобщественной установки, решимости совершить преступление, имеют непосредственную связь с доказыванием обстоятельств, характеризующих личность обвиняемого, которые имеют существенное значение для индивидуализации наказания.

С. Н. Чурилов, Предмет доказывания в уголовном судопроизводстве и криминалистике: Научно-практическое пособие, 2010

Одним из замечательнейших памятников истории Древней Руси является также Псковская судная грамота[125]. Она представляет собой окончательную редакцию узаконений, изданных в разное время разными князьями. Самостоятельное место в этом документе занимают законы об убийствах, боях и поджогах. Эти законы показывают, что псковитяне уже отступились от Русской Правды: в Псковской грамоте нет и упоминания о «вирах», а говорится только о «продаже», и притом продажа, по псковскому закону, взыскивается только с самого убийцы, а не с общины, и только тогда, когда убийца будет уличен. На вопрос о том: «Подвергался ли убийца какому-либо другому наказанию, кроме продажи?» – прямых указаний в Псковской грамоте нет. Однако, по словам исследователей, судя по характеру Псковской грамоты, не отличавшейся снисходительностью к преступникам и осуждавшей на смертную казнь святотатцев, казнокрадов и даже простых воров, уличенных в третьей краже, можно предположить, что за убийство по Псковской грамоте назначалась смертная казнь[126].

Т. Н. Нуркаева, Личные (гражданские) права и свободы человека и их охрана уголовно-правовыми средствами, 2003

В средние века клеймение использовалось как телесное наказание, которому подвергались воры, проститутки, фальшивомонетчики и карточные мошенники. Подобные телесные наказания на должны были вызвать боль, отметить клеймом и обесчестить преступников таким образом, чтобы не вызвать постоянного повреждения тела.

И. В. Мельников, Татуировка и клеймение. Тенденции, 2012

В 2006 г. в России было зарегистрировано 5348 преступлений, совершенных в составе организованной группы (преступного сообщества), в том числе по ст. 210–255, а к уголовной ответственности привлечены 11 715 человек, совершивших преступление в составе организованной группы (преступного сообщества). По данным одного из заместителей министра внутренних дел РФ, на февраль 2007 г. министерство обладало информацией о деятельности 446 формирований, из которых у 9 имелись международные, а у 50 – межрегиональные связи. На тот же момент в России насчитывалось 184 вора в законе, из которых 40 отбывали наказание в местах лишения свободы.

Коллектив авторов, Полный курс уголовного права. Том IV. Преступления против общественной безопасности, 2008

К уголовно наказуемым деяниям отнесены Древнейшей Правдой убийство, побои и увечья, телесные повреждения, с причинением физической боли и нравственных страданий, убийство княжеских должностных лиц, убийство вора на месте, убийство холопа. Также имеются статьи, посвященные нарушениям права собственности. Завершает Древнейшую Правду статья, посвященная порче чужого имущества.

А. И. Толстая, История государства и права России, 2010

Возвращаться – дурная примета, мы в приметы не верим и вернёмся к краеугольному понятию «убеждение». Именно убеждение играет заглавную роль в разрешении всех вопросов при производстве по уголовному делу. Это обстоятельство всегда держи во внимании. В большей части из-за недооценки или полного невнимания к убеждениям обвинителей и суда проигрываются дела и рушатся надежны. Да, курсант, и закон, и совесть, и доказательства – всё первично. Но убеждения, из этих трёх происходящие, как снежный ком формируются в сознании, умах Творцов правосудия, растут и крепнут, и плывут по черепам от рядового опера до высших судебных инстанций и далее по всем лакунам общественного мнения. «Он виновен, остальное – формальность, вор должен сидеть в тюрьме». И в обратном порядке, но реже. Отсюда коренной задачей подозреваемого (обвиняемого), то есть твоей является точное установление сути убеждений преследователей, выявление в них промоин и трещин, нахождение тех рычагов влияния на эти убеждения, что позволят сломать вредные тебе и привить полезные. Но, чёрт побери, как же это трудно!

В. И. Шейченко, Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде, 2015

Личное имущество коммерсанта – лакомый кусок для любого вора. Поэтому кражи личного имущества являются одной из самых частых причин обращений предпринимателей и бизнесменов в охранные предприятия. Отметим, что крадут что угодно и откуда угодно: из квартир, с дач, из офисов, снятых помещений для «романтических встреч» и т. п. Коммерсанты подвергаются ограблениям, мошенничеству, у них угоняют автомобили, крадут мобильные телефоны…

А. А. Гладкий, Обман и провокации в малом и среднем бизнесе, 2013

Если же попытаться взглянуть на осуждение как на порицание преступника от имени государства,[569] оно также окажется не в состоянии претендовать на роль уголовной ответственности. Никто не будет спорить, что процедура «осуждения» способна негативно повлиять на виновного, однако уголовный закон не может надеяться лишь на подобное воздействие. Как верно заметил Н. С. Таганцев, «Фемида не разводит только безнадежно руками при виде попавшегося в двадцатый раз карманного вора, не довольствуется, качая старческой головой, порицанием конокрада или поджигателя, укоризненно восклицая: что ты, бездельник, наделал! Нет, меч в привычной и твердой руке правосудия наносит ослушнику раны и раны глубокие, не заживающие».[570] Поэтому неспроста УК 1996 г. отказался от столь малоэффективного наказания, как общественное порицание.

Коллектив авторов, Общая часть уголовного права, 2009

По квиритскому праву к категории частных правонарушений относились личная обида, тяжелые членовредительские повреждения, а также воровство. Обязательство, ложившееся на виновного, выражалось чаще всего в обязанности уплатить штраф в пользу потерпевшего, а в случае членовредительства допускался талион; кража, когда вор был пойман с поличным, влекла за собой бичевание, после чего вор выдавался потерпевшему, который мог поступить с ним так же, как с неоплатным должником.

О. И. Гордеев, Римское право, 2011

Во-первых, воруют не все, а абсолютное меньшинство. Абсолютное большинство работает тяжело и честно. И периоды анархии и разбоя надо заканчивать в кратчайшие сроки. «Вор должен сидеть в тюрьме». И заинтересованы в этом прежде всего не нищие и шудры, а те, у кого есть собственность, кому есть что терять. Чем богаче человек, тем большим моралистом он должен быть.

Юрий Симонов, ЮКОС в картинках, -1

2) свод (отыскание ответчика) – последующая стадия процесса. Лицо, у которого обнаружили пропавшую вещь, должно было указать, у кого эта вещь была приобретена. Свод продолжался до тех пор, пока не находили человека, неспособного дать объяснения, где была приобретена вещь. Такого человека признавали вором – татем;

Е. В. Глазова, История государства и права России. Ответы на экзаменационные билеты, 2009

Если вы не приняли должных мер к тому, чтобы затруднить взломщику путь к вашему добру, если вы не все сделали для того, чтобы помочь милиции поймать вора, если из-за вашей халатности ваш офис стал для вора желанной приманкой – вы становитесь его невольным сообщиником, его потенциальным помощником. Разумеется перечень халатных прегрешений можно продолжить, но гораздо важнее другое.

И. В. Мельников, Безопасность компании, -1

Статья была посвящена особенностям увода, если украденным является челядин, который, конечно, узнает, кто его украл у господина. Если украденный челядин был перепродан более трех раз, розыск похитителя передавался от его господина этому третьему его владельцу, который получал в качестве лица для дальнейших розысков самого украденного челядина, но взамен отдавал господину его другого – своего челядина. При обнаружении вора оба челядина возвращались их господам, а вор возмещал убытки, понесенные потерпевшим в результате отсутствия у него челядина, и дополнительно платил штраф. Размер этого штрафа в четыре раза превосходил штраф за кражу вещи (см. ст.35 Русской Правды (пространная редакция))[57].

И. Г. Тютюнник, Корыстный мотив в структуре преступлений против свободы личности. Уголовно-правовой и криминологический анализ, 2017

Однако за совершенное злостное деяние царь не стал применять назначенную им смертную казнь, а ограничился лишь наказанием кнутом на площади. Кропоткина же и мужскую часть его семейства царь приказал ославить на вся святую Русь, записал навечно в книгу: «Кропоткин – вор и посульник».

Коллектив авторов, Организационно-правовые проблемы борьбы с коррупцией в современных условиях развития общества, 2010

2. Свод – следующая стадия процесса. Лицо, у которого обнаружили пропавшую вещь, должно было указать, у кого эта вещь была приобретена. Свод продолжался до тех пор, пока не находили человека, неспособного дать объяснения, где была приобретена вещь. Такого человека признавали вором – татем.

М. И. Петров, История государства и права России. Шпаргалка, 2009