Корыстный мотив в структуре преступлений против свободы личности. Уголовно-правовой и криминологический анализ

Игорь Георгиевич Тютюнник, 2017

В монографии изучается дореволюционное и постреволюционное законодательство России, законодательство ряда зарубежных стран, в том числе бывшего социалистического пространства. Рассматриваются виды наказаний, которые могли быть назначены за совершение преступлений на разных этапах развития российского государства, а также существующие за рубежом. Изучается становление системы наказаний в ее современном понимании, прослеживаются тенденции построения системы уголовных наказаний в истории России и в зарубежном уголовном законодательстве. Автором делаются конкретные рекомендации относительно возможного использования исторического и зарубежного опыта при дальнейшем совершенствовании российской системы уголовных наказаний. Книга представит интерес для студентов, аспирантов, преподавателей юридических факультетов, научных сотрудников, а также для всех интересующихся уголовным правом.

Глава 1

Уголовная политика Российской Федерации в сфере противодействия преступлениям против свободы личности, совершенным с корыстным мотивом

1.1 Преступления против свободы личности, содержащие в структуре состава корыстный мотив, как объект исследования

В науке уголовного права России среди ученых до сих пор не выработано единое понятие уголовной политики.

Так, В.П. Ревин утверждает: «Уголовная политика — это целенаправленная активная деятельность государства по защите общества от преступности, разработка и реализация оптимальной стратегии, призванной обеспечить достижение цели стабилизации и ограничения уровня преступности, создание предпосылок позитивных тенденции преступности»^[1].

Обобщенно в структурном плане уголовную политику определяет Я.Г. Страхов. По его мнению, это государственная программа борьбы с преступностью и ее реализация в деятельности государственных и общественных организациях, а также сложное многогранное социально-политическое образование, объектом воздействия которого является преступность^[2].

Согласно научной позиции Г.Ю. Лесникова: «Уголовная политика — система принципов, политических и политико-правовых предписаний, правовых и иных социальных норм антикриминального цикла, криминологических программ ресоциализации преступника, выработанных на научной основе и осуществляемых государством совместно с субъектами российского гражданского общества по обеспечению правопорядка, предупреждения и борьбы с преступностью, безопасности личности, в необходимых случаях, национальной безопасности»^[3].

Д.И. Аминов и А.Ю. Солонин уголовную политику отожествляют со стратегической основой определения социально-профилактических и уголовно-правовых мер борьбы с преступностью, которая определяет основные задачи, методы, силы и средства борьбы с преступностью, исходя из принципов, призванных согласовать содержание уголовной политики и системы соответствующих правовых норм с основными ценностями общества^[4].

Таким образом, определения уголовной политики, в целом, распространяются и на преступления против свободы личности, с учетом корыстной специфики их совершения, уголовно-правовой квалификации, ответственности и основных направлений противодействия корыстным преступлениям против свободы личности.

В контексте проводимого монографического исследования рассмотрим ряд научных работ, посвященных изучению преступлений против свободы личности.

Так, например, Волкова О.В. объектом своего исследования определяет общественные отношения, возникающие при разработке и реализации уголовной политики в сфере защиты личной свободы человека^[5]. Научная новизна диссертационной работы заключается в комплексном рассмотрении законодательных и правоприменительных проблем уголовной политики в сфере защиты личной свободы^[6].

Блинов А.Г. в качестве объекта исследования определяет знания, отражающие регулирование здравоохранительных отношений и уголовно-правовую охрану прав и свобод пациента^[7]. В свою очередь, научная новизна диссертационного исследования характеризуется тем, что в результате его проведения было сформировано учение об уголовно-правовой охране прав и свобод пациента, отражающее эволюцию отечественной юридической мысли о регулировании и охране здравоохранительных отношений, международный и зарубежный опыт их правового обеспечения, располагающее собственным понятийно-категориальным аппаратом, преломляющимся в уголовно-правовом механизме охраны прав и свобод пациента от преступных посягательств и их предупреждения, развивающее регулятивное и охранительное законодательство, практику его исполнения и применения.

Диссертация И.А. Анфиногеновой посвящена проблемам расследования и предупреждения похищения людей, совершенных из корыстных побуждений, а объектом исследования в ней являются совершение похищений людей, а также деятельность органов дознания, следователей и суда по раскрытию и расследованию этих преступлений^[8].

В своем диссертационном исследовании Д.Л. Кокорин значительное внимание уделяет толкованию признаков, используемых законодателем в диспозиции ст.127¹ УК РФ, рассматривает вопросы квалификации, обосновывает предложения по совершенствованию действующего законодательства. В указанном исследовании предпринята попытка охватить как можно больше проблем, связанных с уголовно-правовой охраной общественных отношений, осуществляемой посредством нормы, предусмотренной ст.127¹ УК РФ^[9].

А.М. Цалиевым изучены изменения в личности корыстно-насильственного преступника, криминологическая типология корыстно-насильственных преступников и др^[10].

Диссертационная работа Г.К. Ищенко содержит исследование преступлений, связанных с торговлей людьми и использованием рабского труда. Научная новизна исследования в том, что были исследованы уголовно-правовые и криминологические аспекты противодействия торговле людьми и использованию рабского труда^[11].

М.Ю. Карасева в своем исследовании проводит анализ уголовно-правовой борьбы с преступлениями против свободы личности^[12].

Ю.Ю. Акимова в диссертации, посвященной комплексному теоретическому анализу уголовно-правовых проблем ответственности за использование рабского труда, сформулировала предложения, направленные на совершение уголовного законодательства об ответственности за использование рабского труда и практики его применения^[13].

Таким образом, результаты анализа представленных работ позволяют достоверно определить, что проводимые исследования преступлений против свободы личности посвящены вопросам:

— разработки и реализации уголовной политики в сфере защиты личной свободы человека;

— регулирования здравоохранительных отношений и уголовно-правовой охраны прав и свобод пациента;

— расследования и предупреждения корыстных похищений людей;

— толкования и квалификации преступлений для совершенствования уголовного законодательства;

— криминологической проблематики корыстно-насильственных преступлений;

— рассмотрения уголовно-правовых и криминологических аспектов противодействия торговли людьми и использования рабского труда;

— определения мер по предупреждению указанной группы преступлений;

— изучения изменений в личности корыстно-насильственного преступника;

— обоснования криминологической типологии корыстно-насильственных преступников;

— исследования уголовно-правовых проблем и формулирования предложений, направленных на совершение уголовного законодательства об ответственности за рабский труд и практики его применения.

На основе проведенного анализа указаны отличительные особенности настоящего монографического исследования:

— во-первых, выбрана актуальная тема исследования — специально анализируется корыстный мотив в структуре преступлений против свободы личности;

— во-вторых, проведен анализ норм, регулирующих преступления против свободы личности, которые содержат в своей структуре корыстный мотив;

— в-третьих, внесены предложения по изменению ряда положений УК РФ;

— в-четвертых, разработаны алгоритмы квалификации указанных деяний;

— в-пятых, выработаны правила разграничения указанной группы преступлений между собой и отграничения от иных деяний против личности, совершаемых с корыстным мотивом;

— в-шестых, предложены меры общесоциального и криминологического характера, направленные на предупреждение рассматриваемых преступлений.

1.2 Понятие корыстного мотива в структуре преступлений против свободы личности, содержащих в своей структуре корыстный мотив, и его уголовно-правовая оценка

Мотив представляет собой самостоятельное психологическое явление, имеющее различные значения, ни одно из которых не может включать в себя другие в качестве составной части. Мотив поясняет, «почему» и «ради чего» (личностный смысл) совершается деятельность и действие как ее часть^[14].

Мотив обуславливает сознательную, целенаправленную человеческую деятельность. В то же время мотив часто выступает и как характеристика личности, т. к., по мнению психологов, личность определяется, прежде всего, направленностью.

Мотив выполняет три основные функции: побудительную — стимулирование человека к активным действиям; направляющую — постановка человеком цели действия (бездействия) и определение пути ее достижения, и регулятивную — определение роли в регуляции поведения.

Мотив не существует вне конкретной деятельности. Мотив по своему функциональному назначению является как основой деятельности, так и сам определяется деятельностью. Характерной особенностью этой деятельности является то, что чем она сложнее, тем сложнее побуждение, порожденное этой деятельностью. Таким образом, мотив можно определять только применительно к определенной деятельности в связи с конкретным поведением индивида.

Для корыстных преступлений характерна своеобразная направленность умысла виновного на извлечение имущественной выгоды, на нетрудовое обогащение. Такая устремленность определяет специфику мотивационной структуры совершаемых преступлений, характеризуемой, прежде всего, корыстной целью. В одних случаях цель достигается за счет изъятия государственного имущества, в других — путем завладения личным имуществом граждан^[15].

Как обоснованно подчеркивает В.Н. Кудрявцев, корыстный мотив означает стремление удовлетворить потребность (действительную или мнимую) в материальных благах^[16].

Статистические данные свидетельствуют, что наблюдаются рост удельного веса и абсолютного числа корыстных посягательств, активизация организованной преступности. По оценкам экспертов, предполагаемый потенциал теневой экономики, питающей организованную преступность, составляет от 70 до 90 млрд. рублей^[17].

В уголовном законодательстве используются близкие по содержанию термины «мотив» и «побуждения». При этом УК РФ содержит в равной степени и «мотив», и «корыстные побуждения».

Для иллюстрации данного положения обозначим статьи УК РФ, содержащие в своих нормах, во-первых, мотив — это п. «е» ч.1 ст.63; п. «л» ч.2 ст.105; п. «е» ч.2 ст.111; п. «б» ч.2 ст.115; п. «б» ч.2 ст.116; п. «з» ч.2 ст.117; ч.2 ст.119; ч.2 ст.214 УК РФ; а, во-вторых, корыстные побуждения — это п. «з» ч.2 ст.105; п. «з» ч.2 ст.126; ст.153; ст.154; ст.155; п. «з» ч.2 ст.206, ч.1 ст.215.2; ч.1 ст.215.3; ч.2 ст.228.2; ч.1 ст.245 УК РФ. Отсутствие четкого понимания мотивов, их смешение с побуждениями создает трудности в реализации соответствующих правовых норм.

Помимо вышеупомянутого, в п. «а» ст.104.1. УК РФ (конфискация имущества) закреплено положение, согласно которому «конфискации имущества подлежат ценности, деньги и иное имущество, полученные в результате совершения преступных действий, предусмотренных ч.2 ст.126, ст.127¹, 127² УК РФ», с указанием на корыстную составляющую указанных преступлений, а именно «если преступление совершено из корыстных побуждений»^[18].

Данная позиция законодателя представляется очень спорной по причине того, что в п. «з» ч.2 ст.126 УК РФ содержится положение о том, что похищение человека совершается из корыстных побуждений. Что касается ст.127¹ (торговля людьми) и 127² (использование рабского труда) УК РФ, то в диспозиции эти статьи содержат корыстную составляющую, и нет смысла указывать в законе на данный квалификационный признак.

Трактовка корыстных побуждений содержится во многих постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Так, в частности, в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2006 г. № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами»^[19] под корыстными побуждениями понимается направленность умысла на получение материальной выгоды (денег, имущества или прав на их получение и т. п.) для себя или для других лиц либо избавление от материальных затрат (например, возврата имущества, долга, оплаты услуг, выполнения имущественных обязательств).

В постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве»^[20] в п.11 указано, что корыстное убийство совершается в целях получения материальной выгоды для виновного или других лиц (денег, имущества или права на его получение, прав на жилплощадь и т. п.) или избавления от материальных затрат (возврата имущества, долга, услуг, выполнения имущественных обязательств, уплаты алиментов и др.).

Рассмотрим понятие «мотив» в науке уголовного права.

Наука уголовного права не вправе использовать психологическую категорию мотива, и такой точки зрения придерживается большинство авторов.

Так, И.Г. Филановский^[21] рассматривал понятие «мотив» как психологическую категорию, под которой понимал «деятельности человека, объясняющие движущие силы поведения вообще», а под понятием мотива в уголовном праве он понимал «специфические движущие силы преступного поведения». Автор отрицал использование психологической категории «мотива», т. к. он открывает истоки девиантного поведения.

Однако высказывались диаметрально противоположные точки зрения. Например, известный дореволюционный криминалист М.П. Чубинский^[22] утверждал, что при характеристике мотива преступления необходимо использовать категорию мотива — правомерное поведение. Суть этой мысли сводится к тому, что автор, изучая характеристику преступного деяния, исходит из анализа нормы и отклоняющегося поведения.

Позднее его позицию разделил Б.В. Харазишвили, который настаивал на том, что юридическая наука должна пользоваться психологическим понятием мотив, а «введение уголовно-правового определения мотива является ненаучным». Он подчеркивал, что «мотив — всегда лишь психологическая проблема». В противном случае понятий мотива «может быть столько, сколько отраслей права»^[23].

По мнению А.П. Мизюкина, при решении вопроса о возможности использования определения мотива, данного психологами, в уголовном праве не следует забывать, что мотив — это, прежде всего, психологическая категория, только после перенесенная в область уголовно-правовых отношений^[24].

Следует согласиться с мнением А.Г. Мустафадзе, что между психологическим и уголовно-правовым понятием мотива нет никаких принципиальных различий, поскольку уголовно-правовая доктрина никогда не занималась созданием собственного, отличного от выработанного психологией понятия мотива^[25]. «Диалектика взаимоотношений психологического и уголовно-правового понятий мотива, — пишет Б.С. Волков, — очень проста: она выражает соотношение общего и частного, рода и вида»^[26].

Мотивы, с которыми закон связывает квалификацию преступления, — это по своему содержанию всегда разные побуждения, которые в качестве основных мотивов не могут быть соединены в одном преступлении. Человек не может положить в основу своего поведения сразу несколько разных по содержанию и значению мотивов. Намерение совершить преступление обычно связывается с каким-либо одним мотивом, который и является главным, основным мотивом преступной деятельности. Больший приоритет всегда имеет мотив, т. к. в его основу положено решение, к совершению волевого акта (например, преступления). Другие же побуждения хотя и изменяют или усиливают значение общей решимости совершить преступление, но в совершенном деянии играют подчиненную, второстепенную роль. В этой иерархической соподчиненности мотивов и выражается логика любого волевого процесса^[27].

Мотив преступления (мотивация) складывается у лица под влиянием двух групп условий:

1) условия, формирующие интересы, потребности, ценностные ориентации личности, искажения и деформации, которые образуют основу криминогенной мотивации и ее внутреннюю содержательную строну;

2) условия, непосредственно относящиеся к внешнему процессу совершения преступления, которые создают конкретную криминогенную ситуацию. Взаимодействуя с личностными особенностями, они вызывают намерение и решимость совершить преступление^[28].

Мотив является источником и мысли, и действия. Он может трансформироваться в процессе совершения намеченных действий, но во всех случаях, как источник активности личности, он предшествует совершенному на его основе действию. Если побудительные причины совершения преступления не были связаны с корыстными мотивами, а были обусловлены другими мотивами, но после совершения преступления у виновного появились корыстные мотивы, то подобные действия должны рассматриваться как корыстные.

Перейдем к рассмотрению следующих терминов: «корысть», «корыстный мотив».

Для правильного определения содержания составного термина «похищение человека по корыстному мотиву» необходимо раскрыть понятие «корысть». В русском языке слова «корысть», «корыстолюбие» понимаются как «страсть к приобретению и наживе»^[29]. Корыстолюбие определяется в толковом словаре как «стремление к личной выгоде, наживе, жадности»^[30].

По мнению А.Н. Павлухина, понятие «корысть» включает в себя не только получение всякого рода материальной выгоды, но и стремление виновного избавится от материальных затрат.

В рамках определение понятия корысти в русском языке следует дополнить интерпретацией его в уголовно-правовой и криминологической литературе. В этой связи можно выделить три подхода в решении этого вопроса.

Во-первых, определение понятия «корысть» в общеупотребительном значении автоматически переносится в уголовно-правовые исследования с последующей привязкой его к мотиву и цели, как признакам субъективной стороны преступления.

Во-вторых, вопрос об определении понятия корысти подменяется рассуждениями о корыстных мотивах, целях, побуждениях, заинтересованности. В этой связи нередко утверждается, что корысть представлена в уголовном законе в таких модификациях, как «извлечение дохода в крупном, особо крупном размерах», «извлечение имущественной выгоды»; что в описании ряда составов преступлений она (корысть) хотя и не называется, но такие признаки, как-то: «совершение преступления по найму», «значительный, крупный ущерб», «извлечение выгоды и преимуществ», — фактически свидетельствует о корыстном характере действия виновного.

В-третьих, когда в рамках понятия корысти предпринимаются попытки показать ее уголовно-правовую специфику.

По мнению М.Г. Миненка и Д.М. Миненка, сфера отражения корысти в уголовном законе определяется через те формулировки, которые указаны в рамках третьего подхода. При этом не без оснований отмечается, что теоретически можно представить совершение любого умышленного преступления из корыстной заинтересованности, и вопрос лишь в том, каково будет уголовно-правовое значение корысти^[31].

Г.А. Кригер утверждал, что при совершении корыстных преступлений «мотив преступного поведения — стремление паразитически обогатиться»^[32].

Аналогичное понимание «корысти» высказывал В. А. Владимиров. Он считал, что «сущностное содержание корыстных преступлений состоит в том, чтобы завладеть чужим имуществом и присвоить его для личного обогащения»^[33].

С.Н. Абельцев рассматривал корысть в узком и широком смысле. Узкое понятие корысти — это страсть к приобретению, к наживе, добыче, стремление к извлечению материальной выгоды. В широком понимании корыстные побуждения могут быть направлены на получение и нематериальной выгоды и просто к полезному для себя результату. Не все сводится к деньгам и ценностям, к наживе и обогащению, получению материальной выгоды^[34].

На наш взгляд, следует полностью согласиться с высказанной С.Н. Абельцевым точкой зрения.

Понимание корысти как стремления к наживе, выгоде, пользе, обогащению, к получению материальных благ еще не предрешает исключительно негативную правовую оценку. Это объясняется тем, что стремление жить лучше — это, в принципе, нормальное явление, своеобразный стимул для поступательного движения вперед, который лишь при определенных условиях выступает в качестве негативного компонента социальной психологии^[35]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Уголовная политика и ее реализация органами внутренних дел: учебник / под ред. Л.И. Беляевой. — М.: Академия управления МВД России, 2003. — С. 3.

2

Стахов Я.Г. Современная уголовная политика и совершенствование взаимодействия правоохранительных органов субъектов Российской Федерации при ее реализации: монография М.: Академия управления МВД России. 2003. — С. 7.

3

Лесников Г.Ю. Уголовная политика Российской Федерации (проблемы теории и практики): монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право. 2004. — С. 20.

4

Аминов Д.И., Солонин, А.Ю. Современные подходы к построению эффективного механизма уголовной политики российского государства. М.: Академия экономической безопасности МВД России. 2010. — С. 23.

5

Волкова О.В. Уголовная политика в сфере защиты личной свободы человека: автореф. дис. канд. юрид. наук. М., 2014. — С. 5.

6

Там же. — С. 7.

7

Блинов А.Г Учение об уголовно-правовой охране прав и свобод пациента: автореф. дис. д-ра юрид. наук. Саратов, 2014. — С. 8.

8

Анфиногенова И.А. Проблемы расследования и предупреждения похищений людей, совершаемых из корыстных побуждений: дис. канд. юрид. наук. М., 1996. — С. 9.

9

Кокорин Д.Л. Торговля людьми: вопросы толкования и проблемы квалификации преступления: учебное пособие. Екатеринбург: Уральский юридический институт МВД России, 2014. — С. 38.

10

Цалиев А.М. Криминологические проблемы корыстно-насильственных преступлений в республиках Северного Кавказа: дис. канд. юрид. наук. СПб., 1993. — С. 13.

11

Ищенко Г.К. Уголовно-правовые и криминологические меры противодействия торговле людьми и использованию рабского труда: автореф. дис. канд. юридических. Ростов-на-Дону, 2010. — С. 6–7.

12

Карасева М.Ю. Уголовная ответственность за преступления против свободы личности: дис. канд. юрид. наук. М., 2007. — С. 3–4.

13

Акимова Ю.Ю. Использование рабского труда: уголовно-правовой аспект: автореф. дис. канд. юрид. наук. Тюмень, 2010. — С. 6.

14

Осокин РБ. Хищение путем обмана или злоупотребления доверием (мошенничество): история, элементы и признаки состава, квалификация. Тамбов: Тамбовский филиал МВД России, 2005. — С. 145.

15

Тарарухин С.А. Установление мотива и квалификация преступления. Киев, 1977. — С. 83.

16

Кудрявцев В.Н. Причинность в криминологии. М.: Издательство «Юридическая литература», 1968. — С. 134.

17

Аргументы и факты. — 1989. — № 24; Известия. — 1989. — 15 февраля.

18

Тютюнник И.Г Соотношений понятий: «корыстных побуждений», и «корыстного мотива» в Уголовном кодексе Российской Федерации / Безопасность бизнеса. М., 2015. № 4. С. 36.

19

О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2006 г № 14 //СПС КонсультантПлюс; Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2006. № 8.

20

О судебной практике по делам об убийстве: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 янв. 1999 г. № 1 // СПС КонсультантПлюс; Сборник Постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам.

21

Филановский И.Г. Субъективная сторона преступления и ее установления. Воронеж, 1974. — С. 41.

22

Чубинский М.П. Мотив преступного деятельности и его значение в уголовном праве. Ярославль, 1909. — С. 23.

23

Харазишвили Б.В. Вопросы мотива поведения преступника в советском уголовном праве. Тбилиси, 1963. — С. 27.

24

Музюкин А.П. Мотив преступления и его уголовно-правовое значение: дис… канд. юрид. наук. Рязань, 2010. — С. 16.

25

Мустафадзе А.Г. Квалификация убийств по мотиву и цели: дис… канд. юрид. наук. М., 2005. — С. 15.

26

Волков Б.С. Мотивы преступлений (Уголовно-правовое и социальнопсихологическое исследование). Казань: Изд-во Казанского университета, 1982. — С. 57.

27

Тютюнник И.Г Соотношений понятий: «корыстных побуждений», и «корыстного мотива» в Уголовном кодексе Российской Федерации / Безопасность бизнеса. М., 2015. № 4. — С. 37.

28

Тютюнник И.Г. Особенности корыстного мотива в преступлениях против свободы личности / Российский следователь. М., 2014. № 11. — С. 22.

29

Даль В. Толковый словарь русского языка. Т 2. М.: Русский язык, 1998. — С. 173.

30

Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1992. — С. 305.

31

Миненок М.Г, Миненок Д.М. Корысть. Криминологические и уголовноправовые проблемы. СПб., 2001. — С. 108.

32

Кригер ГА. Квалификация хищений социалистического имущества. М., 1971. — С. 76–77.

33

Владимиров В.А. Квалификация похищений личного имущества. М., 1974. — С. 35.

34

Абельцев С.Н. Корысть и насилие тяжких преступлений против личности: дис. канд. юрид. наук. М., 1997. — С. 125, 160.

35

Миненок М.Г., Миненок Д.М. Корысть. Криминологические и уголовноправовые проблемы. СПб., 2001. — С. 5.