Публичное право

Публичное право — совокупность отраслей права, регулирующих отношения, связанные с обеспечением общего (публичного) или общегосударственного интереса. В публично-правовых отношениях стороны выступают как юридически неравноправные. Одной из таких сторон всегда выступает государство либо его орган (должностное лицо), наделенное властными полномочиями; в сфере публичного права отношения регулируются исключительно из единого центра, каковым является государственная власть. Характер поведения сторон в частноправовых отношениях определяется самими же сторонами. Однако и государство по принципу верховенства права обязано подчиняться собственным законам и не допускать произвола в принятии решений.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Основную сущность публичного права (права государственного, уголовного, финансового и т. п.) составляет прием юридической централизации. Напротив, в областях, причисляемых к сфере частного права, государство принципиально воздерживается от непосредственного и властного регулирования отношений, предоставляя возможность саморегулирования физическим и юридическим лицам. Вследствие этого нормы частного права, по общему правилу, имеют не принудительный, а лишь субсидиарный, восполнительный характер и могут быть отменены или заменены частными определениями (jus dispositivum).[58] В процессе определения методов правового регулирования интересов (частных и публичных) нормы, устанавливающие такие методы, могут содержаться в различных отраслях права. Сложившаяся ситуация подтверждается и теорией права, утверждающей, что любая отрасль российского права использует в качестве средств правового регулирования как императивные, так и диспозитивные нормы.[59] Вместе с тем следует отметить, что их сочетание различно и они должны определяться функционально-целевой направленностью отраслевого регулирования. Более того, необходимо отметить, что субсидиарное применение норм одной отрасли к другой в силу прямой к ней отсылки не меняет их отраслевой принадлежности.

Коллектив авторов, Публичные и частные интересы в финансовом праве, 2013

Одновременно следует отметить, что на уровне общих положений Гражданского кодекса РФ все еще продолжают сохраняться положения и правовые нормы об исключительно автономном характере действия Кодекса, игнорирующего возможность комплексного характера его функционирования на совместной основе с другими правовыми общностями, входящими в систему российского права. В первую очередь, это относятся к устаревшему понятию гражданского оборота, базирующегося исключительно на частноправовом чисто цивилистическом подходе при определении его юридической сущности. В действительности это ушло уже в далекое прошлое, если таковое вообще к тому же когда-либо существовало. Разумеется, остается правильным то, что комплексную основу правового регулирования современного экономико-рыночного оборота товаров продолжают составлять гражданско-правовые принципы, присущие частному праву. Это – принципы равноправия участвующих в обороте товаров субъектов права и принцип свободы договора. Вместе с тем, нельзя не учитывать воздействия на формирование и функционирование рыночных отношений государства при использовании им норм публичного права (антимонопольное законодательство и др.). Поэтому, необходимо заменить понятие частный оборот на экономический или имущественный оборот.

Виктор Мозолин, На пике времени. Избранные труды. В поисках научной истины, 2014

Безусловным принципом международного частного права можно считать правило, в соответствии с которым суд при рассмотрении спора должен применять право государства, наиболее тесно связанного с отношением. Конструкции коллизионных норм должны учитывать это требование и реализовывать его через привязку. Более того, это правило может рассматриваться как обычная норма международного публичного права, сформированная на базе совпадающих положений национального законодательства. Общая тенденция постепенного перехода ряда институтов национального права в сферу действия международного публичного права может распространяться и на международное частное право. Здесь следует подчеркнуть, что речь идет не о выведении норм международного частного права из принципов международного публичного права, а о том, что в ряде ситуаций требования эффективности правового регулирования в национальном правопорядке определяют появление нормы международного права, обязывающей государства придерживаться определенной модели поведения. Итак, общим принципом международного частного права и обычной нормой международного публичного права является правило о необходимости связи отношения и государства, правом которого отношение регулируется. Все возможные пробелы в коллизионном регулировании и многие проблемы применения коллизионных норм могут решаться с использованием этого правила.

В. Л. Толстых, Международное частное право: коллизионное регулирование, 2004

Что касается содержательной стороны определения оптимального соотношения между частноправовым и публичноправовым регулированием, то в статье В. Ф. Яковлева приводятся примеры, свидетельствующие о том, что формальное применение норм гражданского права без учета публично-правовых правил может привести к разрушению основ государственного устройства[29]. При этом вопрос межотраслевых связей освещен М. Ю. Челышевым, который указывает, что «особенно глубоко проявляется взаимное влияние гражданского права и ряда отраслей публичного права в рамках правовой регламентации предпринимательской деятельности»[30].

Р. Д. Фархутдинов, Эффективность саморегулирования в строительстве. Монография, 2016

Межотраслевое исследование есть процесс рассмотрения соответствующего юридического явления (например, гражданско-правовой ответственности) с позиций одновременно нескольких отраслей права. По отношению к публичным субъектам применение сравнительно-правового и системного методов в рамках межотраслевого исследования – это необходимое условие, поскольку, во-первых, публично-правовая составляющая в той или иной степени присуща институту гражданско-правовой ответственности, т. к. любое правонарушение, даже и совершаемое в сфере частного права, причиняет вред всему обществу в целом, во-вторых, гражданско-правовая ответственность органов публичной власти может быть как следствием гражданских правоотношений, так и возникать в рамках публично-правовых отношений, а в-третьих, в ст. 124 ГК РФ публично-правовые образования позиционируются в качестве особых субъектов гражданского права, поскольку их статус и объем гражданской правоспособности напрямую связан со статусом, предписанным им нормами права публичного.

И. Е. Кабанова, Гражданско-правовая ответственность публичных субъектов: опыт межотраслевого исследования, 2016

Не менее значимым фактором, влияющим на содержание публично-правовой обязанности, является политика государства, формируемая в различных социальных сферах. Многообразные публичные отношения, возникающие в различных сферах общественной жизни, характеризуются неизменным присутствием государства или его органов (должностных лиц) в качестве участников этих правоотношений. Независимо, чей интерес выражает и отстаивает государство (свой, общества или индивида), оно должно действовать по установленному порядку, исполнять им же установленные публичные обязанности. В. М. Сырых, исследуя соотношение публичного права с экономическими отношениями, справедливо отмечал: «Механизм государства формируется под воздействием как экономики, так и иных социальных факторов, вроде состояния классовой борьбы, исторических традиций, культуры, способности системы органов государства обеспечивать успешное решение задач государства по управлению делами общества, природных, географических условий страны, состояния научно-технического прогресса и др.».[195] Экономическая обусловленность публичного права, опосредующего публично-правовые отношения, заключается, по мнению В. М. Сырых, в справедливости выводов классиков марксизма, которые сводятся к следующим положениям: «1) основные принципы (буржуазного публичного права. – А. Ж.) становятся и принципами деятельности государства, его органов, их соотношения с гражданским обществом; 2) государство выступает орудием в руках экономически господствующего класса, выражает и закрепляет в системе позитивного права, в конечном итоге, его волю; 3) государство охраняет и проводит в жизнь в системе права и конкретных правоотношений общие условия буржуазного способа производства».[196] Экономическая и политическая обусловленность публичных правоотношений и, как следствие, одного из элементов его содержания – правовой обязанности – обремененная субъективной природой правотворческой деятельности уполномоченных органов государства, свидетельствует о достаточно частой несуразности в построении публично-правовых норм и в особенности публично-правовой обязанности.

А. Н. Жеребцов, Общая теория публично-правовой обязанности, 2013

Во-первых, понимание принципа права как «основного, исходного положения»[32] конкретной отрасли требует признания за ним универсального характера в определенной сфере правоотношений. Не случайно философия определяет принцип как «руководящую идею, основное правило поведения»[33]. Что же касается диспозитивности, то ее сложно признать универсальной категорией, особенно в области публичного права. Здесь она не является центральным звеном правового регулирования, более того, рассматривается как исключение.

М. А. Карабут, Частные начала в уголовном праве, 2007

В заключение отметим, что традиционно, начиная с 40-х гг. ХХ в. в России в значительно большей степени уделяется внимание системе права, разграничению между отдельными правовыми отраслями, чем это имеет место за рубежом. Поэтому повышенный интерес иностранных ученых к проблеме автономии налогового права, к соотношению этой отрасли с системой частного и публичного права сам по себе знаменателен и свидетельствует о большом практическом значении этих теоретических вопросов. Полагаем, что концепции, в рамках которых автономия налогового права связывается с особыми принципами, конструкциями, фундаментальными положениями данной отрасли права, обусловленными интеграцией в рамках налогового права публично– и частноправовых начал, выглядят наиболее убедительными. Данные идеи европейских ученых должны быть учтены при разработке теории российского налогового права и при совершенствовании действующего законодательства о налогах и сборах[97].

Д. В. Винницкий, Российское налоговое право, 2003

Функционирование государства в качестве общесоциального (публичного) института составляет предмет публичного права. В нем интересы общества или его отдельных групп отражены наиболее полно, поскольку деятельность государства в немалой степени направлена на их удовлетворение. Но частное право, хотя и регулирует отношения по горизонтали, отношения отдельных лиц, направленные на удовлетворение их частных интересов, оно также выражает их путем установления четких правил, образующих единый правопорядок, отвечающий интересам общества и его отдельных членов, т. е. образует публичный интерес. Следовательно, публичные интересы выражены в системе как публичного, так и частного права, они тесно взаимосвязаны и их разграничение до некоторой степени условно[70]. Об этом свидетельствуют и нормы нового Гражданского кодекса РФ, содержащего множество норм, направленных на учет и обеспечение публичных интересов. На это есть объективные причины.

А. А. Мохов, Сочетание частных и публичных интересов при правовом регулировании медицинской деятельности, 2003

Неотъемлемой частью системы международного (публичного) права являются отрасли и институты. Отрасль международного права — совокупность юридических норм, регулирующих отношения субъектов международного права в определенной области, которая составляет специфический предмет международного права, обладает большой степенью универсальной кодификации и характеризуется наличием принципов, применимых к данной конкретной области правоотношений[200]. Международно-правовой институт — это группа норм и принципов, регулирующих определенную область правоотношений. Однако какая-либо общепризнанная, официальная система отраслей и институтов отсутствует. В международном (публичном) праве считаются устоявшимися порядка 16 отраслей[201]. Они классифицируются как по основаниям, которые приняты во внутригосударственном праве (с некоторыми коррективами), так и по признакам, присущим именно международно-правовому регулированию[202]. Формирование каждой отрасли занимает достаточно длительный период общественного развития, имеет свою источниковую базу, регулирует определенный круг общественных отношений, которые в силу своей значимости дифференцируются от других и представляют цивилизационный интерес. Вместе с тем при осуществлении правового регулирования нормы различных отраслей международного права «пересекаются»[203]. «Взаимопроникновение» отраслей международного права, по мнению С.В. Черниченко, объясняет объединение определенных норм международного права, принадлежащих к различным отраслям, в качестве предмета исследования[204]. В таком контексте речь идет о соотношении норм МГП с нормами других отраслей международного публичного права, их взаимодополняемости в условиях действия в различных ситуациях. Субъектами всех отраслей международного права являются: первичными – государства, народы и нации, борющиеся за самоопределение; производными – международные межправительственные организации; участниками отдельных видов международно-правовых отношений – правительство в изгнании (эмиграции), восставшая нация и воюющая нация (см. приложение 6).

В. А. Батырь, Международное гуманитарное право, 2011

Георг Еллинек в Общем учении о государстве обращал внимание на то, что публичные образования могут быть не только носителями публичной власти, но и правовыми субъектами, ведущими хозяйство и управляющими своими делами при помощи правовых средств, доступных каждому лицу и не имеющих властного характера. Исходя из идеи суверенитета, граница между действиями публичного образования как субъекта публичного права и как субъекта, ведущего свое хозяйство, устанавливается правопорядком конкретного государства[11]. Государство может совершенно или в значительной степени подчинять себя действию частного права либо в значительной степени изъять себя от действия частного права. Проведение этой границы, по мнению Г. Еллинека, обусловливается всей эволюцией воззрений народа на отношение государства к частному праву. Государство и создаваемые им публичные образования как субъекты имущественных отношений могут занимать различное положение в разных правопорядках. Эта разница объясняется различной философией государства, воспринимаемой в разных странах.

Сборник статей, Очерки конституционной экономики. 10 декабря 2010 года: госкорпорации – юридические лица публичного права, 2010

Сама суть права такова, что оно всегда сочетает в себе общественные и индивидуальные (личностные) интересы. В зависимости от преобладания регламентируемого интереса правовые предписания могут быть подразделены на две составляющие – частное право и публичное право. По мнению ученой, это означает, что вопрос о дуализме выходит за рамки дискуссии о системе права, т. к. предметом последней является именно разграничение норм позитивного права, в то время как деление права на частное и публичное базируется на различении государственных (или общественных) и личностных интересов и потребностей. Именно интересы представляют собой тот глубинный критерий, который определяет сущность каждой правовой нормы. Все остальные показатели – формально-юридический, мотивационный и пр. – являются производными, вторичными. Они носят обосновывающий, но не объясняющий характер. При этом, по мнению М.П. Каревой, сами обоснования во многом предопределены стремлением представителей цивилистического направления правоведения уяснить и доказать специфику гражданского права.

Д. М. Азми, Система права и ее строение: методологические подходы и решения, 2014

В теории права выделяются два основных метода правового регулирования: императивный и диспозитивный, первый из которых используется в отраслях публичного права и предполагает властную деятельность государства в отношении субъектов правоотношений; второй же характерен для отраслей частного права, и его особенностями являются принципы независимости, самостоятельности и равноправия сторон, защиты частной собственности и свободы договоров. Разумеется, нельзя говорить о том, что в отраслях публичного права применим только императивный метод, а в отраслях частного права – диспозитивный. Речь идет об одновременном их использовании с преобладанием одного из них.

Е. В. Прокопьев, Международное частное право. Общая часть: курс лекций, 2008

Центральное место в монографии занимает исследование процессов разграничения частного и публичного права, с одной стороны, а также взаимодействия и взаимопроникновения публичных и частных элементов правового регулирования – с другой, которые рассматриваются на примере регулирования отношений государственной собственности, где указанные процессы имеет наиболее рельефные и существенные проявления. Второй основной задачей автора был анализ гражданско-правового статуса государства как особого субъекта гражданского права и прежде всего как субъекта права собственности. В книге исследуются также вопросы теории права государственной собственности и реализации государством правомочий собственника в условиях рынка, рассматриваемые с учетом изменений в политико-экономической ситуации и праве Российской Федерации.

В. Г. Голубцов, Сочетание публичных и частных начал в регулировании вещных отношений с участием государства, 2005

А.Е. Постников делает вывод о том, что избирательное право имеет императивный метод регулирования, который является специфическим для всех отраслей публичного права. Конечно, нельзя не признать, что данные суждения не лишены логических оснований. Вместе с тем подобную характеристику метода правового регулирования электоральных отношений вряд ли можно признать достаточной, поскольку в ней совершенно обходится вопрос о содержательной стороне (компоненте) приемов и способов юридического воздействия, присущих избирательному праву. Кроме того, признание за методом российского избирательного права универсальной однопорядковой роли в масштабе всех остальных публичных отраслей и институтов российского права, по существу, означает отказ от выявления специфики юридического инструментария, используемого избирательным правом в сравнении с иными публично-правовыми образованиями.

В. Б. Исраелян, Избирательное право, 2008

Давая гражданско – правовую характеристику субъектов, обращается внимание на то, что они являются субъектами частного права. Наоборот, при изучении дисциплины предпринимательского права важно учитывать, что предпринимательская деятельность имеет публичный характер. Практика показала бесплодность дискуссий о разграничении отраслей частного и публичного права. В настоящее время происходит активное взаимопроникновение методов регулирования частноправовых и публично – правовых отношений. В частности, происходит передача части осуществляемых функций государственных органов в негосударственный сектор, усиливается роль саморегулируемых организаций при регулировании предпринимательских отношений.

Сборник статей, Предпринимательское право и методика его преподавания. Материалы международной научно-практической конференции Московской государственной юридической академии, 2008

Подход к структуре предмета трудового права с точки зрения места отрасли в системе частного и публичного права с учетом того обстоятельства, что смешанный характер трудового права, имманентно присущий отрасли в условиях цивилизованной рыночной экономики, требует особо четкого соотношения публично-правовых и частноправовых начал в регулировании отдельных групп отношений, позволяет выделить в структуре предмета трудового права, наряду с индивидуальными и коллективными отношениями, группу вспомогательно-обеспечительных отношений, включающих отношения с участием государства, призванных содействовать реализации взаимных прав и обязанностей первичных субъектов трудового права – работников и работодателей – и характеризуемых бесспорным превалированием публичного начала в регулировании отношений.

А. В. Кузьменко, Предмет трудового права России, 2005

Представители административной науки рассматривают вопросы публичных интересов в ключе их противопоставления частным отраслям права. Так, Ю. Н. Старилов отмечает, что административное право, в соответствии с т. н. теорией интересов, служит реализации публичных интересов, при этом роль публичного права сводится к регулированию общественных отношений в области функционирования государства, его органов и служащих[97]. Однако получается, что вся система публичного права функционирует не ради обеспечения стабильности, развития, правопорядка в обществе, а ради самой себя, получается, что автономное понимание публичных, общественных и частных интересов без их опосредования друг другом приводит к тому, что поддержание управленческой системы становится самоцелью.

А. А. Юрицин, Особенности механизма правового регулирования организационных отношений в рамках контрактной системы закупок для удовлетворения государственных и муниципальных нужд, 2017

Современный конституционный принцип признания и равной защиты всех форм собственности (п. 2 ст. 8 Конституции РФ), признание гражданским законодательством равенства участников гражданско-правовых отношений (ст. 1 ГК РФ), стремление российского законодателя разграничить полномочия по осуществлению властных и хозяйственных функций, устранить причины и условия, способствующие коррупции в стране, желание гражданского общества повысить эффективность работы публичной собственности и органов публичной власти (как носителей этой власти и как субъектов хозяйствования), необходимость достойного осуществления государственных функций заставляют теоретиков и практиков с позиций конституционного, административного и гражданского права более тщательно выявлять и исследовать правовую природу участия государства (Российской Федерации, ее субъектов, муниципальных образований, органов государственной власти и местного самоуправления) в гражданско-правовых отношениях, установить круг объектов государственной (федеральной, субъектов Федерации) и муниципальной собственности, повысить гражданско-правовую ответственность субъектов публичного права, участвующих в имущественном обороте, разработать и обосновать с учетом отечественного и зарубежного опыта оптимальную правовую конструкцию публичных корпораций.

Ю. Н. Андреев, Участие государства в гражданско-правовых отношениях, 2005

Система формальных источников права постоянно усложняется, изменяется, усовершенствуется. Состав, содержание и система источников права в каждой стране определяется ее историческими и национальными особенностями, а также принадлежностью к той или иной правовой семье (англосаксонской, романо-германской (европейской (континентальной)), социалистической и т. д.). В современной России основным доминирующим источником права признается нормативный правовой акт, а правовая система характеризуется отраслевым делением норм права и наличием двух подсистем – частного и публичного права. Источники предпринимательского права отличаются сочетанием норм нескольких отраслей права и включают в себя частноправовые и публично-правовые начала. К ним относят юридические формы закрепления норм права, регулирующих отношения в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности.

Сборник статей, Сборник научно-практических статей III Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы предпринимательского и корпоративного права в России и за рубежом». РАНХиГС, юридический факультет им. М. М. Сперанского Института права и национальной безопасности (25 апреля 2016 года, г. Москва), 2016

Помимо прочего, эта подготовительная работа позволит нам решить две задачи промежуточного характера. Во-первых, используя заимствованные из цивилистики термины («субсидиарность», «солидарность» и т. п.) при рассмотрении соответствующей проблематики в рамках трудового права, мы будем избавлены от необходимости отвлекаться на раскрытие их содержания. Во-вторых, исследование множественности лиц на примере цивилистического материала послужит нам своеобразным «трамплином» для формулирования общетеоретических положений о формах множественности лиц в правоотношениях, которыми мы, в свою очередь, воспользуемся при изучении множественности лиц на стороне работодателя в трудовых правоотношениях. Сразу оговоримся, что эта «общетеоретическая платформа» будет разработана нами применительно к сфере частного (и частноправовой составляющей трудового права), а не публичного права. Вопрос о том, может ли существовать множественность лиц в административном, государственном, налоговом, уголовном или в иных отраслях публичного права – как далеко выходящий за рамки нашего исследования – мы оставляем для разрешения специалистам по общей теории права и соответствующим отраслевым наукам.

М. М. Харитонов, Множественность лиц на стороне работодателя. Научно-практическое пособие, 2011

2. Предпринимательское право не признается отраслью права. Сторонники этой позиции (например, Е. А. Суханов), отношения исходят из того, что частноправовые отношения, возникающие в процессе предпринимательской деятельности, регулируются единым гражданским правом, отношения по организации и руководству предпринимательской деятельностью – прежде всего административным и тесно связанными с ним отраслями права (финансовым, налоговым и др.). При этом они допускают обособление соответствующего законодательного массива либо также выделение учебной дисциплины, посвященной изучению правового регулирования предпринимательской деятельности. Так, Е. А. Суханов пишет: «Правовое регулирование предпринимательской деятельности нуждается как в частноправовом (по преимуществу), так и в публично-правовом воздействии. Если первое в российских условиях оказывается в рамках гражданского права, то второе носит разноотраслевой характер и осуществляется с помощью норм административного, финансового, земельного, гражданско-процессуального и других отраслей публичного права. Предложение об объединении всех соответствующих правил в единую правовую отрасль не только искусственно и надуманно, но и вредно, поскольку его реализация неизбежно ведет к подавлению частноправовых начал»[7].

Т. А. Скворцова, Предпринимательское право. Учебное пособие, 2014

Теория частного и публичного права неизбежно ведет к дуализму в правовом регулировании общественных отношений. Не случайно С. С. Алексеев, будучи одним из самых последовательных приверженцев идеологии частного права, с которым он связывает зарождение гражданского права и формирование гражданского общества, в том числе и современного, предостерегает против упрощенного подхода к этой проблеме, к делению системы права на частное и публичное. «Деление права на публичное и частное – не просто классификационное подразделение, позволяющее распределить юридические нормы и правоотношения по наиболее крупным рубрикам. Публичное и частное право – качественно разные области правового регулирования, два разных… „континента“ или две „юридические галактики“».[28] Но предостережение, увы, не срабатывает. Не только другие ученые юристы, но и сам С. С. Алексеев противопоставляет отрасли публичного права частному праву; институты, построенные в «вертикальной» плоскости, на началах власти и подчинения, на принципах соподчиненности, субординации, – институтам, в которых господствуют «горизонтальные» отношения, основанные на юридическом равенстве субъектов, координации их воли и интересов.[29]

К. К. Лебедев, Предпринимательское и коммерческое право, 2002

– выявление объективно действующих законов формирования теоретических моделей государственного устройства, обеспечивающего возможность эффективной реализации роли государства, гарантирующего частные и публичные права и законные интересы его граждан, а также лиц иного статуса, независимо от роли, в которой они проявляются относительно государства и друг друга;

С. А. Капитонов, Юридический парадокс государства, 2012

Можно назвать велением времени тот факт, что помимо исторически сложившихся форм и механизмов взаимодействия правовых систем государств, существующих в рамках международного публичного права, а также определяющих структурирование и функционирование международного частного права, современное развитие социально-экономических и международно-правовых отношений подвигает юридические науки к выработке теоретических представлений о формах взаимодействия правовых систем государств (а также надгосударственных интеграционных объединений) в условиях так называемый глобализации (в том числе так называемой неолиберальной глобализации экономики).

Е. В. Скурко, Глобальная и региональная торгово-экономическая интеграция. Эффективность правового регулирования, 2004

Однако, признавая за государством право регулирования развития рыночной экономики, очень легко переступить грань между балансом частного и публичного права в сторону вмешательства государства в частные интересы и начать регулировать частно-правовые отношения императивными нормами публичного права, что в определенной мере наблюдается сегодня, путем расширения сфер применения публично-правовых законов и кодексов, за счет притеснения частного права с использованием на фоне усиления роли государства, нормы, содержащейся в п. 3 ст. 2 ГК РФ[30]. Остается только надеяться, что реформирование экономики России, прорывом в котором было принятие нового Гражданского кодекса, не повернет назад под давлением вечного российского «маятника» в сторону сплошного публично-правового императивного регулирования.

К. И. Забоев, Правовые и философские аспекты гражданско-правового договора, 2003

В контексте юридической силы и значения принципов МИП Р. Урпман-Витзак причисляет их к субсидиарным источникам международного права, ссылаясь на ст. 38 (1) (d) Статута в относимой части, касающейся доктрин «наиболее квалифицированных специалистов по публичному праву различных наций в качестве вспомогательного средства для определения правовых норм». С данной точкой зрения можно согласиться, тем более, что и российское гражданское право позволяет использовать доктринальные источники для применения аналогии закона или (что в части принципов ИП более уместно и релевантно) – аналогии права (п. 2 ст. 6 ГК РФ – «при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости»).

А. В. Даниленков, Интернет-право, 2014

• обладать прямым действием на территории государства, не требуя помощи внутригосударственного акта. При этом следует иметь в виду ограниченную сферу действия самоис-полнимых норм, которые используются в случаях пробелов в национальном законодательстве или коллизии с национальной нормой, если это допускается конституцией или иным законом. Кроме того, нужно учитывать, что общий характер большинства самоисполнимых норм международного публичного права позволяет правоприменительным органам использовать их только для установления факта правонарушения. Привлечение к ответственности и применение санкций против нарушителя требуют дополнительного внутригосударственного регулирования. В международных конвенциях, нормы которых могут иметь прямое действие, содержатся статьи, ориентирующие государство на «обязательное принятие законодательных и иных мер» для их реализации (например, международные конвенции в области защиты прав человека) [36, 37]. Законодательством Республики Беларусь в отношении норм международных договоров предусмотрено общее правило об их непосредственном применении «кроме случаев, когда из международного договора следует, что для применения таких норм требуется принятие (издание) внутригосударственного нормативного правового акта» (ч. 2 ст. 33 Закона Республики Беларусь от 23 июля 2008 г. «О международных договорах Республики Беларусь») – так называемые несанкционированные нормы.

А. Н. Бодак, Правотворческий процесс, 2015

Именно «договорная свобода» членов ВТО, осуществляемая в соответствии с принципом pacta sunt servanda[69], и порождаемые «правом ВТО» международно-правовые обязательства[70], по мнению Дж. Повелина, определяют «право ВТО» как составную часть международного публичного права. С этим утверждением можно согласиться. Исходя из ст. 3.2 ДРС, согласно которой третейские группы и Апелляционный орган «имеют целью… вносить ясность в отношении действующих положений этих соглашений в соответствии с обычными правилами толкования международного публичного права», «право ВТО» является частью международного публичного права. Признание международно-правовой природы «права

Т. К. Гуляева, Соотношение «права ВТО» и национального права государств-членов, 2017

Связь международного публичного и международного частного права также проявляется в том, что в МЧП используется ряд общих начал международного публичного права. Определяющее значение здесь имеют прежде всего принципы суверенитета государств, невмешательства во внутренние дела, а также недопущения дискриминации (не-дискриминация) в области МЧП, нормы которого в значительной степени формируются каждым государством на основании как своих договорных обязательств, так и общеобязательных для всех государств норм и принципов международного права[3].

А. В. Попова, Международное частное право, 2009

Главным показателем эффективности правового регулирования отношений в сфере предпринимательской деятельности является обеспечение устойчивости экономического роста. Институт банкротства как часть общего механизма направлен на формирование устойчивости экономики страны и преследует цель, выраженную в упорядочении процесса рыночных отношений. Непосредственный результат правового воздействия на отношения по поводу несостоятельности должника выражается в показателях сохранения бизнеса и в возврате долгов кредиторам. А поставленная задача предполагает соблюдение баланса интересов различных субъектов права, вовлеченных в процедуры банкротства. При этом законодателю приходится учитывать различные правовые средства, в том числе и публично-правового воздействия, в процессе проведения процедур банкротства. В связи с этим правовой режим банкротства имеет в своем арсенале нормы публичного права.

Е. В. Кравчук, Фиктивность (преднамеренность) банкротства в России, 2013

Так, известно, что некоторые органы исполнительной власти обладают статусом юридического лица (например, Правительство РФ). С точки зрения Гражданского кодекса РФ, они должны квалифицироваться в качестве некоммерческих организаций, созданных в форме государственного учреждения (ч. 8 п. 3 ст. 50 ГК РФ). Соответственно, не возникает вопрос и об адекватности организационно-правовой формы некоммерческой организации применительно к органам исполнительной власти (в приведенном примере – Правительству РФ). Однако в данном случае мы имеем дело с классическим примером юридической фикции. Проблемы организационно-правовых форм некоторых государственных структур вообще до настоящего времени представляют собой один из открытых вопросов в юридической науке (например, правовое положение Внешэкономбанка, Почты России или государственных корпораций). Кроме того, если Правительство РФ может быть признано некоммерческой организацией, то это еще не означает, что любая некоммерческая организация, прямо не наделенная законом государственными властными компетенциями, может быть признана субъектом публичного права.

М. А. Егорова, Концепция совершенствования механизмов саморегулирования: pro et contra, 2017

Исходя из того, что международное право – это особая система юридических норм, регулирующих межвластные международные отношения методом установления взаимных прав и обязанностей независимых субъектов этих отношений, особенность нормообразования данной правовой системы состоит в том, что в этом процессе участвуют сами ее субъекты посредством добровольного волеизъявления. Это позволяет считать, что международное публичное право носит согласительный, координирующий характер.

А. Б. Курилин, Международное право, 2011

Некоторые авторы считают, что закон, регулирующий лизинговые отношения, необходим, но при этом он должен содержать только нормы публичного права. Так, предлагалось принять уже упомянутый нами закон об организации лизингового дела в РФ[98], а также закон о государственной поддержке участников лизинговых отношений[99]. Не очень понятно содержание подобных нормативных актов. Видимо, они должны включать нормы, касающиеся вопросов налогообложения, валютного и таможенного регулирования. Однако в настоящее время подобные нормы в большинстве своем содержатся в актах соответствующей отраслевой принадлежности, а в Законе о лизинге могут быть изложены отсылочные нормы по этим вопросам. Поэтому необходимость существования отдельного закона, интегрирующего все положения о мерах государственной поддержки лизинговых отношений, или же закона, предусматривающего некие правила, касающиеся лизинговых операций, представляется спорной.

И. В. Сахарова, Правоотношения, возникающие из договоров лизинга и купли-продажи объекта лизинга, 2013

Основными отличительными чертами, позволяющими выделить правовую норму, являются ее общезначимость и общеобязательность. В совокупности эти свойства придают норме права публичный характер (принимается от имени всех членов сообщества, действует в отношении всего сообщества). Общезначимость правовой нормы означает, что содержащееся в ней предписание регулирует отношения, имеющие важное значение для абсолютного большинства людей, формирующих данное сообщество. Общеобязательность нормы права означает, что закрепленное в ней правило поведения носит властный характер и является обязательным для всех субъектов в независимости от их статуса (социального и материального положения, возраста, пола, вероисповедания и т. д.). В случае необходимости реализация правовой нормы может обеспечиваться при помощи принуждения. Другими признаками правовой нормы являются:

Коллектив авторов, Правоведение. Учебник для вузов морского и речного транспорта, 2008

Из сказанного следует, что основным отличием концессии от ее коммерческого аналога служит субъектный состав отношений, а именно – концессионные отношения в широком смысле слова (все вышеприведенные примеры) предполагают в качестве обязательного участника какого-либо субъекта публичного права, обладающего эксклюзивным правом в отношении какой-либо деятельности либо в отношении собственности. В свою очередь отношения коммерческой концессии предполагают взаимодействие субъектов частного права, будь то организации или индивидуальные предприниматели (далее – ИП), в отношении предоставления и использования отдельных объектов гражданского права. И, как верно отмечают авторы, коммерческая концессия – это прежде всего деятельность под товарным знаком правообладателя[24].

А. А. Юрицин, Франчайзинг и договор коммерческой концессии. Итоги и перспективы правового регулирования, 2018

Однако, как справедливо отмечает М. В. Карасева, «в последнее время возникают ситуации, когда субъекты налогового правоотношения могут самостоятельно устанавливать налоговые обязанности и определять в некоторых пределах их содержание. Это имеет место потому, что в современных условиях публичное право все плотнее соприкасается с частным, что проявляется в самых различных пластах правовой материи».[14] Как результат, метод властных предписаний (как метод налогово-правового регулирования) становится все более «лояльным» и в него встраиваются все чаще гражданско-правовые «вкрапления».[15] И, несмотря на то что налоговое право остро нуждается в четкой определенности и законодатель стремится ограничить проявление автономии воли субъектов налогового права, исключив какую-либо самостоятельность в их деятельности,[16] усмотрение объективно существует. Свидетельством этого является, в частности, использование в ходе налогово-правового регулирования преобразованных форм договорных отношений, допущение некоторой инициативности субъектов. Конкретно к числу таких случаев относятся налоговые правоотношения по поводу предоставления инвестиционного налогового кредита.[17] Здесь право устанавливать налоговую обязанность и определять ее содержание в рамках, определенных законом, предоставлено налоговым и иным уполномоченным органам. Кроме того, показательным примером существования усмотрения в налоговом праве может служить п. 2 ст. 93.1 НК РФ. Так, в случае, если вне рамок проведения налоговых проверок у налоговых органов возникает обоснованная необходимость получения информации относительно конкретной сделки, должностное лицо налогового органа вправе истребовать эту информацию у участников этой сделки или у иных лиц, располагающих информацией об этой сделке. Помимо перечисленного, усмотрение имеет место при проведении выездной налоговой проверки, при принятии обеспечительных мер и в ряде других случаев.

Ю. В. Старых, Усмотрение в налоговом правоприменении, 2011

Правовая семья разрабатывает самую общую дифференциацию права: англосаксонская – на общее право и право справедливости; романо-германская – на частное и публичное право; религиозно-общинная – на общерелигиозное право и право общин. Отдельные же группы правовых систем, придерживаясь этой общей дифференциации, имеют неодинаковый подход к внутренней системе общих частей. Целесообразно говорить о группах правовых систем в первую очередь по признаку идентичности отраслевого деления. Скажем, во многом сходится отраслевая структура публичного и частного права в итальянской и французской правовых системах, которые входят в латино-романскую группу

А. В. Егоров, Сравнительное правоведение, 2015

Существует иной подход и к определению структуры самой отрасли конституционного права. Так, А. Н. Кокотов обособляет внутри указанной отрасли общую и особенную части. Общая часть включает совокупность конституционных принципов, распространяющих свое действие на все составные части отрасли. К общей части относятся положения глав 1, 2, 9 Конституции Российской Федерации. Особенная часть охватывает две группы норм. К первой автор относит государственное право в единстве с муниципальным, а ко второй – гражданско – публичное право. При этом автор отмечает отставание гражданско – публичного права от права государственного. В подтверждение этого приводится тезис о том, что на структурном уровне государственное право представлено рядом «мощных подотраслей», а гражданско – публичное право содержит «слабо систематизированные разрозненные институты». Государственное право включает в себя подотрасли: парламентское право; право верховного управления; избирательное право и право референдумов; конституционно – судебное право; прокурорско – надзорное право; комплексный институт государственно – территориального устройства.

Коллектив авторов, Институты конституционного права, 2013

Особое место в ситуации неопределенности гражданско-правового регулирования занимает неясность, связанная с вопросом о подлинности текста нормативного акта и о его юридической силе. Традиционно указанная неопределенность преодолевается посредством особого правового механизма – «критики» подлинности норм. Различают две стадии деятельности правоприменителя: проверка юридической обязательности норм («высшая критика») и установление ее подлинного текста («низшая критика»). В первом случае необходимо удостовериться в компетентности органа, принявшего нормативный акт, соблюдении порядка принятия акта, сохранении этого акта в силе на момент его применения. Деятельность высшей критики сводится к проверке соблюдения требований публичного права относительно порядка составления, издания и отмены законов (и вообще юридических норм). Во втором случае необходимо проверить правильность текста нормы[62].

А. В. Слесарев, Судебно-арбитражное толкование норм гражданского права, 2005

Необходимо также подчеркнуть, что сегодня, когда экономический интерес диктует праву свои условия и зачастую намного важнее прав человека, эффективность обеспечения и защиты прав и свобод человека внутри государства зависит от эффективной правовой политики, юридических механизмов и средств действующей правовой системы. При этом как внутренняя, так и внешняя политика государств в области обеспечения и защиты прав человека должна осуществляться в строгом соответствии с нормами международного публичного права, с учетом исследований общей теории государства и права и иных общественных наук. В связи с этим теория прав человека должна и в дальнейшем утверждать самоценность человека, его достоинство и свободу, его центральное место в правовых системах не только России, но и всех стран мира.

Ю. А. Кудрявцев, Государственные режимы, 2012