Заговор (обряд)

Загово́р (нагово́р, пригово́р, закля́тие, слова́, шепта́ние) — «малые» фольклорные тексты, служащие магическим средством достижения желаемого в лечебных, защитных, продуцирующих и других ритуалах. Исполнение заговоров носит сугубо индивидуальный характер. 3аговоры отличаются ярким своеобразием семантики, структуры и языка; в жанровом и функциональном отношении ближе всего стоят к заклинаниям и народным молитвам.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

На русской почве Ладон трансформировался в образ хранителя силы земли Русской, и называть его стали Алатырем. Латырь (Алатырь) – в русских средневековых легендах и фольклоре камень, «всем камням отец», пуп земли, наделяемый сакральными и целебными свойствами. В «Голубиной книге» и русских заговорах Алатырь – «бел горюч камень». Пуп значит «гора», «яр», а «Латырь» – «ледяной яр» (ледырь), лед-камень, «Ладо-Яр». По своему происхождению этот образ северный. Сверкающий на солнце лед действительно похож на белый, горящий огнем камень. Алатырь лежит в самом центре мира, посреди океана, на острове Буяне. Под тем камнем сокрыта вся сила земли русской, и той силе конца нет.

Анатолий Абрашкин, Да, скифы мы! «Откуда есть пошла Русская Земля», 2014

Подобные же заклятия обращают немцы к эльфам; по их мнению, те деревья засыхают, на которые будет передана болезнь. Индийский врач гнал лихорадку в лес и горы; повинуясь вещему слову, водные духи (апсарасы) должны были удаляться в глубокие источники и в деревья. Заговор на изгнание лихорадок, обращенный к святому Сисинию, упоминается уже в статье «о книгах истинных и ложных»; большая часть списков этой статьи принадлежит XVI и XVII столетиям, а древнейшая ее редакция, какая известна ныне, найдена в номоканоне XIV века. Здесь читаем: «Вопросы Иеремиа к Богородици о недузе естественем и еже именуют трясовици – басни суть Иеремиа, попа болгарского; глаголеть бо окаянный сей, яко седящу святому Сисинею на горе Синайскей – и виде седмь жен исходящи от моря, и ангела Михаила именует, и иная изыдоша седмь ангел, седмь свещ держаще, седмь ножев острящи, еже на соблазн людем многым, и седмь дщерий Иродовых трясцами басньствоваше, сих же ни евангелисты, ни един от святых – седми именоваша, но едина, испросившаа главу Предотечеву, о ней же яве есть, яко и та дщи Филиппова, а не Иродова». Это свидетельствует о южнославянском происхождении заговора; вместе с памятниками болгарской письменности проникло к нам и заклятие против лихорадок, составление которого приписывается попу Иеремии.

Александр Николаевич Афанасьев, Волхвы, колдуны упыри в религии древних славян, 2012

Подобные же заклятия обращают немцы к эльфам; по их мнению, те деревья засыхают, на которые будет передана болезнь. Индийский врач гнал лихорадку в лес и горы; повинуясь вещему слову, водные духи (апсарасы) должны были удаляться в глубокие источники и в деревья[253]. Заговор на изгнание лихорадок, обращенный к святому Сисинию, упоминается уже в статье «о книгах истинных и ложных»; большая часть списков этой статьи принадлежит XVI и XVII столетиям, а древнейшая ее редакция, какая известна ныне, найдена в номоканоне XIV века. Здесь читаем: «Вопросы Иеремиа к Богородици о недузе естественем и еже именуют трясовици – басни суть Иеремиа, попа болгарского; глаголеть бо окаянный сей, яко седящу святому Сисинею на горе Синайскей – и виде седмь жен исходящи от моря, и ангела Михаила именует, и иная изыдоша седмь ангел, седмь свещ держаще, седмь ножев острящи, еже на соблазн людем многым, и седмь дщерий Иродовых трясцами басньствоваше, сих же ни евангелисты, ни един от святых – седми именоваша, но едина, испросившаа главу Предотечеву, о ней же яве есть, яко и та дщи Филиппова, а не Иродова»[254]. Это свидетельствует о южнославянском происхождении заговора; вместе с памятниками болгарской письменности проникло к нам и заклятие против лихорадок, составление которого приписывается попу Иеремии.

Александр Николаевич Афанасьев, Славянские колдуны и их свита, 2009

Память о священном месте пережила тысячелетия. В начале ХХ века священник Алексей Соболев записал во Владимирской губернии множество заговоров с такими закодированными подробностями о легендарном острове, которые неизвестны по другим, в том числе и классическим, источникам. Вот лишь два фрагмента из опубликованных записей: «На море, на Кияне, на острове на Буяне стоит дуб честной, на том дубу 70 гильев, на тех гильях 70 гнездов, на тех гнездах 70 орлов; Киян-море разливалось, орлы крылами отбивались, когтями отгребались, носами отплевывались от врага-супостата…» (В другом заговоре поминаются одни из самых древних тотемных образов – утка да селезнь.)

Владимир Шигин, Тайны русского Херсонеса, 2017

Нужно заметить, что заговор построен со знанием дела. Его автор знает десять магических имен молнии – или, как он ее называет, «стрелы бога». Осведомленность в «происхождении вещей» необходима для составления грамотного заговора и в наши дни. В данном случае речь идет скорее всего не о настоящей, а об «окаменевшей» молнии – древнем каменном орудии вроде сланцевого топора, какие по сей день используются в отдаленных карельских деревнях как лечебное средство или оберег (Никольская, Сурхаско 1994:114). Наше внимание привлекает также начало третьей строки, а именно слова «юмола соудьни». Первое слово – безусловно чудское, оно было хорошо известно по всему финскому Северу. Второе слово – несомненно русское. В одном из древнерусских текстов XII–XIII веков отмечено и словосочетание «бог судный» (заметим, что в старину слово «суд» могло означать не только «тяжбу», но и «наказание», что в данном контексте существенно). Сцепление двух терминов, взятых из обоих местных языков, очевидно, входило в задачи составителя заговора. В таких делах одно неправильное слово может все испортить, а то и навлечь кару на неумелого заклинателя. Следовательно, одно это выражение позволяет говорить о достаточно далеко зашедшем финско-русском магическом контакте, произошедшем в Новгороде.

Дмитрий Леонидович Спивак, Северная столица. Метафизика Петербурга, 1998

Не исключено, что древнейшие общеиндоевропейские представления о мирах блаженных, где из земли бьют не вода, а вино (пиво, мёд), в существенно более поздних по времени записи русских волшебных сказках и заговорах превратились в знаменитые «молочные реки с кисельными берегами». Но в ряде случаев, тем не менее, сохраняется и более архаичный (?) образ. Вот, например, заговор Олонецкой губернии: «…Въ чистомъ поле течетъ река медвяная, берега золотые; плыветъ по этой реке рыба, а имя ей щука…» (Виноградов, 1907–1909).

Гаврилов Д. А., Напиток жизни и смерти. Мистерия Мёда и Хмеля, 2009

Другой распространенной формой ритуальной культуры были гадания, направленные на узнавание будущего. Гадания интересны тем, что с их помощью как бы провоцировалась будущая телесность, материальное выражение того или иного явления в жизни человека: образ суженого в гаданиях девушек, исход сражения в гаданиях по внутренностям животных, жизнь и смерть по горению свечи и пр. Причем неважно было, что становилось результатом: вещь, предмет или звук, слово, поскольку и звук, и слово были столь же материальны и телесны, как и все остальное. Гадания основывались на контакте с потусторонним миром, с миром мертвых, что требовало особой осторожности и смелости. Сохранились отдельные формы обращения к нечистой силе с призывом о помощи: «Дедушка-домовой, покажи мне будущего мужа!», «Лешие лесные, болотные, полевые, все черти, бесенята, идите все сюда, скажите, в чем моя судьба?»[187] и т. п. При вхождении в контакт с нечистой силой необходимо было раскрыть, стереть, разрушить границы между этим и тем светом (развязать узлы, пояса, вывернуть одежду наизнанку; выйти на перекресток, к колодцу, к кладбищу и т. д.); а при выходе (развораживании) – восстановить и укрепить эти границы как у себя на теле, так и вокруг себя. Гадания входили составной частью в крупные языческие празднества зимнего и летнего солнцестояния, когда они совершались и коллективно, и индивидуально. В другое время гадания, как и заговоры, предпочитали совершать в одиночестве, без свидетелей, тайно.

Черная Л. А., Антропологический код древнерусской культуры, 2008

Самый выдающийся собиратель, систематизатор и исследователь русского фольклора Александр Николаевич Афанасьев (1826–1871) разъяснял в специальной статье «Языческие предания об острове Буяне», которая впоследствии почти полностью вошла в его классический трехтомный труд «Поэтические воззрения славян на природу»: на острове Буяне сосредоточены все могучие грозовые силы, все мифические олицетворения громов, ветров и бури; тут обретаются: и змея всем змеям старшая, и вещий ворон, всем воронам старший брат, который клюет огненного змея, и птица-буря, всем птицам старшая и большая, с железным носом и медными когтями (напоминающая собой чудесную Стратим-птицу, всем птицам мать, что живет в Океане-море и творит своими крыльями буйные ветры), пчелиная матка, всем маткам старшая. От них, по мнению народа, как от небесных матерей, произошли и все земные гады, птицы и насекомые. По свидетельству заговоров, на этом же острове восседают и дева Заря, и само Солнце. Остров Буян – средоточие всех творческих сил природы, их вечно полный и неисчерпаемый источник. Он – часть той первородной Земли, которую породил Океан – мать и отец всех морей.

Демин В. Н., Гиперборейские тайны Руси, 2006

В русском родовом сознании понятие зари лежит настолько глубоко и неубиваемо, что наверняка существует ген, отвечающий за сохранность жизненно важного архетипа. На самой поверхности это колхозы «Заря», коровы Зорьки, высший эпитет «зорька моя ясная», игра «Зарница», газеты «Вечерняя Заря», улицы Красных зорь и т. д. Еще глубже, в одних и тех же в заговорах, но в разных вариантах, высшей силой может выступать как «мати Богородица» так и «Заря-заряница, красная девица». Явно Богородица вторичнее, лишь очередное христианское замещение, подчеркивающее место и значение архетипа. В славянском фольклоре утренняя заря зовется оком божьим. Самое архаичное божество, с самым северным корнем «ар-яр»; этимологически можно представить «заря» как «за Ра» – то, что следует за Солнцем, на самом деле считалось, что это око Солнца, «взор» Ра, отсюда же и «зариться», «зреть», «зоркий», «дозор». Древний заговор: «Заря зарина, заря скорина, возьми с младенца … зыки и рыки дневные и ночные» показывает, что заря несет в себе образ верховного божества. Народная русская традиция поражает (в сравнении, прежде всего, с индоевропейской) тем, сколько сказок, песен, заговоров связано в ней с «Зарей-заряницей, красной девицей». Вот примеры зачинов некоторых заговоров, записанных исследователями в различных губерниях России в середине XIX – начале XX веков:

Тулупов А. В., Дети Арктиды. Северные истоки Руси, 2009

Чаще всего заговоры состоят из стандартных формул. Они начинаются с молитвенного введения: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа…» После этого следует зачин: «Встану я, раб Божий, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми…» Конечная точка путешествия – «бел-горюч камень», или «камень Алатырь». Вокруг этого камня и разворачиваются основные события.

Матушка Стефания, Лечение молитвами и заговорами, 2011

По другим – родственным с индийскими – сказаниям, земля стоит не на китах, а на слонах. Их тоже было в древние времена больше, а не три, как теперь, да состарились они – повымерли. «До сих пор Мать-Сыра-Земля изрыгает их кости!» – говорят в народе по тем местам, где находят кости допотопного мамонта. Есть и такое представление об устоях земли, что держится она не на китах и не на слонах, а на громадных столбах. «Пошатнется который-нибудь из столбов, вот и трясение земли!» – думает убежденный в этом люд. В отреченной (апокрифической) рукописи «Свиток божественных книг» сказано, что Творец основал хрустальное небо на семидесяти тьмах тысяч железных столбов. «Да, вижю, где прилежит небо к земли, якож глаголют книгы, яко на столпех железных стоит небо…» – читается в сказании о Макаре Римском. В простонародных заговорах то и дело встречаются такие выражения, как: «Есть океан-море железное, на том море есть столб медный…» и т. п. По свидетельству митрополита московского Иннокентия, просветителя алеутов, у этих инородцев также существует поверье, что мир держится на одном огромном столбе. Но в народной Руси эти последние сказания распространены несравненно меньше, чем особенно пришедшееся ей по мысли первое – о китах.

Коринфский А. А., Народная Русь. Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа, 1901

Для славянских народов вода всегда была не только символом жизни и плодородия, но и самой жизнью. Грандиозное празднество, которое язычники устраивали в честь главного божества воды – Купалы, до сих пор живет в народной памяти. Многие языческие обряды славян, связанные с водой, проводят и сегодня. Понимание ими этой стихии отразилось в устном народном творчестве в виде многочисленных примет, пословиц, поговорок, сказаний и легенд о живой и мертвой воде. Потомки сохраняют верность магии воды – в наши дни проводят гадания на воде, заряжают ее молитвами, заговорами, энергией солнца, луны и драгоценных камней. С ее помощью снимают сглаз, порчу, проклятия и избавляются от различных заболеваний. Особым было отношение восточных славян к освященной в церкви воде и воде из святых источников.

Филатова С. В., Магия воды. Чудесные исцеления, 2012

Наибольшее разнообразие оберегов известно в захоронениях X–XV вв. Судя по археологическим находкам, в то далекое время один человек носил до тридцати (!) оберегов разных типов. Это и не удивительно, – прежде чем искать клады, следовало защитить человека от болезней и козней злых духов. Носимые на теле и одежде обереги, естественно, попадали и в захоронения. Благодаря такой практике, мы можем представить исчерпывающую картину употребления оберегов и того значения, которое придавали оберегам древние славяне. Каждая деталь наряда, от головного убора до обуви, имела отношение к миру Природы, иллюстрировала космогонические представления наших предков. Так, например, известно, что обереги входили составным элементом в традиционную одежду славян, выполняя одновременно роль украшения и магического амулета. Традиционные вышивки-украшения на рукавах, подоле и вороте одежды первоначально были не простым традиционным орнаментом, а служили магическим защитным барьером от проникновения к телу разнообразной нечисти. Заклинание, заговор, молитвенное обращение к богам нужно произносить многократно, так как “злые ветры” всегда могут нанести на человека новую напасть. Заклинательный орнамент на одежде как раз и служил тем заклинанием, “которое всегда с тобой”, постоянно отгоняет зло и призывает силы добра.

Морок Александр, Талисманы, амулеты, обереги, 2013

Наряду с реальными на Руси поклонялись и мифическим камням, первое место среди которых принадлежит Алатырю. Хотя этот камень никто никогда не видел, но его распространенность в заговорах позволяет воссоздать конкретный образ этой святыни. По-видимому, это был большой кусок янтаря, с греческим названием которого – электрон – и связано его русское наименование.

Ситников В. П., Кто есть кто в мире мифологии и религии, 2010

В сказочном обличье остров Буян – прежде всего средоточие тех самых волшебных сил, общение с которыми способно повернуть течение жизни в какую угодно сторону, изменить судьбу и победить враждебные происки. Отсюда остров Буян – непременный символ магических актов: он присутствует в качестве обязательной формулы в заговорах и заклятиях – без обращения к Буяну колдовские акты не имеют никакой силы. И тут сквозь поэтическую сказочную пелену до нас доносится дыхание древней прародины, исчезнувших языческих обрядов, жреческой и шаманской магии, позволяющей напрямую общаться с высшими космическими силами – вплоть до временного слияния с космическим началом.

Демин В. Н., Северная прародина Руси, 2017

В одном заговоре читаем следующую заклинательную формулу: «Еду на гору высокую, далекую, по облакам и водам, а на горе высокой стоит терем боярский, а во тереме боярском сидит красная девица (= Зоря)… Закрой ты, девица, меня своею фатою от силы вражией, от пищали, от стрел, от борца, от кулачного бойца». Эта высокая гора, на которую надо ехать по облакам и водам (= дождевым источникам), есть небесный свод. Итак, небо представлялось горою. Эта мифическая гора часто упоминается в сказочных преданиях славян и германцев.

Афанасьев А. Н., Мифы древних славян, 2014

Громко звучали слова, не представляющие тайны, находящиеся во внешнем круге, то есть общедоступные и предназначенные для всех и каждого. Но времена менялись – и у этих слов появилось тайное, заповедное значение, скрытая сторона, известная только особо посвященным. Заговоры от «уроков», лихой порчи, или злого насыла, напуска, наговора и чар произносятся полушепотом, чтобы их не услышал непосвященный, шепчутся над больным или над снадобьем. Подобные сакральные знания передавались по женской линии из уст в уста.

Снятие порчи и сглаза нашептыванием. Молитвы и заговоры, 2011

Относительно же происхождения княгини Ольги есть самые различные сообщения письменных источников. Так, Пролог XIV века упоминает о том, что «… си блжная Ольга родом пльсковъ тьини» – здесь использован явно более ранний, чем XVI века, источник, поскольку применено беспредложное сочетание «пльсковъи тъини» вместо «от пльсковъи тъини», – а такое сочетание считается древней моделью уже для XIII века. Именно этим временем в Новгороде датируется берестяная грамота № 715, где в заговоре использовано такое сочетание без предлога: «… избави трасавиче» – «избави от трясовицы», то есть от болезни. Да и Псков назван в «Прологе» как Пльсков – название города Пскова, также известное в новгородских берестяных грамотах конца XI – начала XII века. Но самое интересное в проложном сообщении – слово «тъини» («тыни», именительный падеж «тынь»). Дело в том, что в древнерусском языке близкое слово «тын» означало «ограда», «забор», «стена», «осадное укрепление». То есть проложную фразу об Ольге можно понять так: «… сия блаженная Ольга – родом из окрестностей псковской стены». Однако, оказывается, что в древнерусском языке, так же, как в современных русском, белорусском, украинском языках слово «тын» – мужского рода. Женский род слово «тын» – имеет в том же значении – только в болгарском языке.

Святая равноапостольная великая княгиня Ольга, 2009

О язычестве балтов мы знаем не только из записей средневековых историков и миссионеров и археологических раскопок. Живая традиция сохранилась в устном народном творчестве самих латышей и литовцев – заговорах, легендах, бывальщинах, а особенно в древних песнях – дайнах. Язычество в Прибалтике оказалось на редкость неистребимым. Авторы XVII–XVIII веков, посещавшие Прибалтику, писали об удивительной живучести старых традиций. Балты, как и другие язычники, наделяли божественным началом окружающий их реальный мир. Они обожествляли стихии, космические и природные объекты, очень сильно был развит культ предков. Но наиболее верно их можно определить как огнепоклонников. Огонь считался главной святыней, ибо был источником жизни и стихией, связующий небо и землю. Возжигание огня приравнивалось к творению мира богами.

Тянина Е. А., Орден меченосцев против Руси. Первый германский поход на Восток, 2013

О язычестве балтов мы знаем не только из записей средневековых историков и миссионеров и археологических раскопок. Живая традиция сохранилась в устном народном творчестве самих латышей и литовцев – заговорах, легендах, бывальщинах, а особенно в древних песнях – дайнах. Язычество в Прибалтике оказалось на редкость неистребимым. Авторы XVII – XVIII веков, посещавшие Прибалтику, писали об удивительной живучести старых традиций. Балты, как и другие язычники, наделяли божественным началом окружающий их реальный мир. Они обожествляли стихии, космические и природные объекты, очень сильно был развит культ предков. Но наиболее верно их можно определить как огнепоклонников. Огонь считался главной святыней, ибо был источником жизни и стихией, связующий небо и землю. Возжигание огня приравнивалось к творению мира богами.

Тянина Е. А., Крестовый поход на Русь, 2010

«Выхожу я во чистое поле, сажусь на зелёный луг, во зелёном лугу есть зелья могучие, и в них сила видиманевидимая. Срываю три былинки: белыя, чёрныя, красныя. Красную былинку буду метать за Окiан-море, на остров на Буян, под меч кладенец; черную былинку покачу под черного ворона, того ворона, что свил гнездо на семи дубах…» (Забылин, с. 299). Или: «На море на Кияне, на большом острове на Буяне стоят три больших дерева, а как первое то дерево Петрий, а второе то дерево Хитрий, а третие дерево Кипарис; под ними лежит заяц…» (Майков, № 81). Чаще всего такие умножения либо имеют астрономический (астрологический) смысл, либо призваны усилить воздействие заговора путём умножения числа «ключевых понятий» (ср. «не три, а трижды по три» и т. п.).

Гаврилов Д. А., Опора Мироздания. Мировое древо и Скала Времён в традиционной культуре, 2009

Таким образом, Буян – легендарный остров из славянской мифологии, обладающий необыкновенными, божественными свойствами. Только где же он располагался? Заговоры, которые дошли до нас, отвечают на этот вопрос неоднозначно: «За морем синим, за морем Хвалынским (Каспийское), посреди окиян-моря лежит остров Буян»; «На море на окияне, на острове на Буяне, на реке Ярдане»; «На море на окияне, посередь моря Белого». В общем, растянули возможное местонахождение от реки Иордан через Каспийское до Белого моря. Историк Меркулов вообще сопоставлял Буян с немецким островом «Рюген» в Балтийском море, где находятся руины священного города западных славян Аркона.

Гид по истории России. Выпуск 1. Что было до Рюрика, 2016

Славяно-языческое колдовство зародилось приблизительно в IV веке, а при принятии Русью христианства стало преследоваться и потому ушло, так сказать, в подполье. Вся проблема заключается в том, что в письменном виде магия наших предков почти не сохранилась, по большей части все заговоры и обряды передавались устно, поэтому существовало много вариантов одного обряда, все они могут считаться правильными. Все зависело от местного колорита и образа жизни людей. Местные колдуны были просто вынуждены проводить разные обряды на основе тех суеверий и образа жизни, которые соответствовали конкретной местности.

Имашева Е. Г., Старинные магические практики, 2013

Вера в оборотней не исчезла до сих пор – про бабку пишущего эти строки трезвые и здравомыслящие в общем-то люди рассказывали, что она перекидывалась медведицей и черной кошкой. А уж во времена, когда записывали былины, эта вера и вовсе была всеобщей – по крайности, среди тех, кто былины пел. И о каком «поэтическом приеме» можно говорить, когда Волх то загоняет в сети рыбу, обернувшись щукой, то превращает свое войско в муравьев, чтобы забраться во вражью крепость? «Поэтический прием» – это когда в «Слове о полку Игореве» Ярославна говорит, что «полетит кукушкой по Дунаю» – хотя так ни в кого не превращается и никуда не летит. Это когда муж Ярославны, князь Игорь, из плена половецкого «соколом полетел», а его спутник-пособник, половец Овлур, «волком побежал», – еще можно говорить о «поэтическом приеме» – хотя и на «Слове» лежит тень «настоящих» оборотней вроде Велесова внука Бояна или князя-чародея Всеслава Полоцкого. «Поэтическому олицетворению моря» русские крестьяне еще в XIX веке приносили в жертву коней – животных, скажем так, не лишних в хозяйстве. К нему взывали в заговорах знахари («царь водяной и царица водяная, дайте воды на здоровье»), у него наряду с повелителями Земли и Неба просил на сон грядущий прощения русский мужик:

Прозоров Лев Р., Волхвы войны. Правда о русских богатырях, 2006

Именно Рюген может с большим успехом претендовать на роль мифического острова Буяна, на котором лежит камень Алатырь русских заговоров (см., напр., Гаврилов, 2008, с. 123–140).

Гаврилов Д. А., Боги славянского и русского язычества. Общие представления, 2009

Еловая история отличается не меньшей древностью. Ель – это не только новогоднее дерево. Ее используют, провожая человека в последний путь. Ветки ели кладут под гроб, из еловых веток делают венки. Это дерево одновременно и праздничное, и траурное. Фитонциды хвои дезинфицируют помещение, изгоняют «нечистую силу». Считается, что при выносе тела с помощью еловых веток из дома выводится все плохое, ель облегчает страдания его души, еще не успевшей окончательно расстаться с телом (для этого потребуется 40 дней). Еловые ветки, лежащие на могиле, способствуют облегчению души умершего. Иногда знахари и ведьмы, читая заговоры, как бы для укрепления, усиления действия сжигают маленькую веточку ели в железной миске и смотрят, как расположится пепел, в какой форме – подающей надежды или нет.

Корзунова Алевтина, Хвоя, 2013

Огонь – противоположная воде стихия. Как стихия природы, огонь был непонятен и всемогущ, он мог творить и добро и зло. Поэтому наши предки преклонялись пред огнем, воспринимая его как живое существо, от которого во многом зависит их жизнь. Огонь в представлении славян обладал неимоверной силой, даже тогда, когда не представлял особой опасности и не вызывал тревоги. К нему обращались за помощью и поддержкой в трудных случаях. Но для этого нужно было знать особый язык, особые слова. Не сразу древние люди нашли способы обращения к огню. Заговоры и заклинания, обращенные к огню, составлялись веками и были проверены многими поколениями.

Матушка Стефания, Древние славянские способы снятия порчи и сглаза водой, огнем, яйцом, 2011

Если говорить даже о таких порицаемых церковью вещах, как приворожение болезни или гадания, то подавляющее число заговоров на исцеление болезни построены как раз на использовании имен Христа, Богородицы и святых угодников и носят характер народных молитв (в отличие от латинских заклинаний, призывающих элементалей, духов и бесов). Гадание же на святых книгах было освящено (как мы увидим позднее) самыми ранними веками христианства, и большинство русских гадательных сборников также построены на христианском вероучении.

Магия ворожбы и гадания, 2013

Карамзин заметил, что эта сказка, вероятно, основана на древнем истинном предании. Действительно, несомненные свидетельства летописей указывают, что бояре Кучковичи существовали и именно в большем приближении у князя Андрея Боголюбского. В 1155 г. они переманили его переехать из Киева в Залесский Владимир «без отча повеления, лестию подъяша»; а в 1174 г. они являются главными руководителями заговора против Андрея и его убийцами. Тверская летопись рассказывает несколько иначе это событие. Она говорит, что Андрей был убит от своих бояр от Кучковичев, по научению своей жены, которая однако ж была не Кучковна, как говорит приведенная легенда и позднейшие летописи, а Болгарка родом, и держала на князя злую мысль особенно за то, что он много воевал Болгарскую землю «и сына своего посылал туда (Мстислава, в 1172 г.) и много зла учини Болгарам», – так что она является мстительницею за разорение своей родины, что весьма вероятно. Княгиня жаловалась на князя втайне Петру, Кучкову зятю, следовательно, она была в том же злодейском заговоре против князя. Ближайшею причиною заговора и злодейства летопись обозначает то, что Андрей велел казнить одного из Кучковичей, именно брата возлюбленного своего слуги, Якима Кучковича[25]. Яким и решает дело. На пиру у Петра, Кучкова зятя, он поднимает всех речью: «Как нам быть с князем? Вчера он брата моего казнил., а нынче, пожалуй, казнит и нас. Промыслим о своей жизни». Таким образом, Яким Кучкович, упоминаемый в легенде, является мстителем за смерть своего брата, имени которого (Петр по легенде) летопись не называет, но указывает, что месть совершена в Петров день, на другой день после казни.

Забелин И. Е., История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I, 2006

Во многих русских сказках и заговорах Космическое древо описывается стоящим на Море-океане, на острове Буяне. Эту мифическую деталь обыграл Иван Бунин в своем стихотворении «Русская сказка». Приведем его полностью:

Абрашкин А. А., Русские боги. Подлинная история арийского язычества, 2013

Судя по всему, возвышение Урука превратило Ана в общешумерского «отца богов», восседающего на небесном троне. Впрочем, особой активности он не проявлял после того, как по его воле возникали сонмы богов. В более поздних аккадских версиях несколько богов, олицетворяющих небесные светила, захотели лишить Ана его единоличной власти (своеобразная аристократическая революция на небесах). Ан проявляет бдительность и расторопность, послав семерку злых демонов против бога Луны (Нанны). Они берут в плен Нанну, которого вызволяет другой могучий бог Энки. В этом эпизоде нетрудно усмотреть аллегорическое описание лунного затмения. В то же время заговор богов может свидетельствовать о недовольстве ряда городов возвышением Урука (и соответственно его бога-покровителя).

Баландин Р. К., 100 великих богов, 2007

Арест Я. Соболевского, которого Мицкевич выводит на сцену и которому вместе с Ц. Дашкевичем и Ф. Колаковским посвящена III часть поэмы, послужил возникновению в Крожах общества «Черные братья». «Братья» будоражили город листовками, в которых прославляли Конституцию 3-го Мая и Т. Костюшко. Писали письма видным гражданам города. Их цель состояла в том, чтобы доказать общность устремлений всей польской молодежи. Из Вильны прибыли важные чиновники, И. Ботвинко, Л. Байков, также будущие персонажи III части «Дзядов», и быстро раскрыли «заговор». Ученики отправились в Сибирь на каторгу, на поселения. Один из них, Янчевский, получил 10 лет тюрьмы в кандалах. После тюрьмы служил в Оренбурге.

Софронова Людмила, Культура сквозь призму поэтики, -1

Земля трех заветов звала, манила его к себе. Так напишут летописцы. Некоторые из них, настроенные менее мистично, зато ищущие во всем заговоры, изначально свяжут имя мальчика с именем Папы Иннокентия. Но это неправда. Необыкновенный мальчик ворочался сейчас во сне на соломенной подстилке, укрытый овечьей шкурой, и никто, кроме родителей и жителей деревеньки Клуа, пока не знал о его существовании. Он сам ещё ничего не знал о своей судьбе.

Гаврилов Н. П., Господь, мы поднимаемся, 2016

К числу предков-покровителей относился чур, к враждебным мертвецам – упыри, мавки. Сохранилась вера в многочисленных злых духов – злыдней, мару, кикимору, анчутку, нечистиков; у белорусов – шешки, цмоки. Болезни олицетворялись с подчеркиванием отдельных их симптомов: трясея, огнея, ледея, хрипуша. Известны представления о двенадцати лихорадках в русских заговорах, находящие параллели в других индоевропейских традициях.

Коллектив авторов, Сборник рефератов по истории. 11 класс, -1

В этом качестве кузнец, в ряде случаев безымянный, становится одним из центральных образов любовных заговоров: «На море на океане, на острове на Буяне стоят три кузницы, куют кузнецы там на трех станах. Не куйте вы, кузнецы, железа белого, а прикуйте ко мне молодца (или: красну девицу); не жгите вы, кузнецы, дров ореховых, а сожгите его ретивое сердце…» (Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу, т.1, М., 1865, с. 464).

Серяков М. Л., Радигост и Сварог. Славянские боги, 2013

В браке Урана и Геи появилось новое поколение божественных существ, от которых и пошли олимпийские боги. Гея и Уран стали родителями титанов, циклопов и сторуких. Особенно страшными выглядели последние, имевшие по 100 рук и 50 голов. Уран заточил своих детей в недра земли, и Гея, возмущенная этим, вступила в заговор со своим младшим сыном Кроносом (богом времени). Тот оскопил Урана с помощью серпа. Из крови Урана родились такие существа, как эринии (фурии), гиганты и нимфы, а из пены, окружавшей бога, вышла Афродита. Эринии имели облик отвратительных окровавленных старух с собачьими головами и с извивающимися змеями в волосах. Они следили за тем, чтобы никто не нарушал уставов земли, и сурово наказывали всех нарушителей.

Доброва Е. В., Популярная история мифологии, 2003

Как прочно, на века, слились «языческие» и христианские культовые места, «языческие» и православные праздники, так же прочно соединены с православием многие древние русские обычаи, обряды, даже заговоры. Так, заговор от злобы начинается известной христианской молитвой: «Союзом любве апостолы Твоя Связавый, Христе…» /64/.

Молева С. В., Единородное Слово. Опыт постижения древнейшей русской веры и истории на основе языка, 2014