Связанные понятия
Святочная нечисть (святочные духи) — нечистая сила, появляющаяся в «переломный» период зимнего солнцестояния. Они начинали ходить на второй день Рождества (Коляды), а в день Крещения после вечерни исчезали. По севернорусским представлениям, разгул бесовской рати приходится на вторую неделю Святок.
Блуждающие огни (огоньки) в славянской мифологии — существа в виде огоньков, воплощение душ грешников. Представления о них распространены в основном у западных славян, но изредка встречаются и у восточных славян. Названия описывают либо их внешний облик — чеш. světýlka, světlík, světlíčka, světlonoši, мор. ohnivý muž, польск. świetlik, świeczka, świecznik, рус. фонарик; либо указывают на то, что они заставляют людей блуждать — рус. блудячий огонь, чеш. bludički, н.-луж. bludička, польск. błędnik...
Караконджул (болг. караконджул, макед. караконцол, серб. караконџула от греч. καλλικάντζαρος злой дух через турецкое посредство) — сверхъестественное существо, поверья о котором известны туркам и грекам, а также сербам, македонцам и болгарам, находившимся в контакте с ними. Считается преимущественно сезонным, святочным демоном.
Злы́дни (белор. Злыдні, укр. Злидні) — в мифологии украинцев и белорусов демонические существа, духи враждебные человеку, его недоля, беда. Они невидимы и обитают в доме или сидят на плечах человека. Серьёзного значения в народных верованиях злыдни не имели. Иногда считаются синонимом родственных персонажей: Доля, Недоля, Горе-Злосчастье, Лихо, Беда (укр.) и других.
Нечи́стая си́ла (также не́чисть, нежить, нечистики) — у славян собирательное имя потусторонней силы и существ: злых духов, чертей, бесов, оборотней и нежити — домового, полевого, водяного, лешего, русалки, кикиморы и пр. Общим для них всех является принадлежность к «нечистому», «отрицательному», «нездешнему», потустороннему миру и их злокозненность по отношению к людям.
Упоминания в литературе
В качестве мифологического персонажа ветер почти всегда выступал в человеческом обличье, то как один человек (средовек, дед), то как четверо мужчин, дующих на четыре стороны света, то как глава семьи, где его сопровождали двенадцать сестер, и т. п. Судя по описаниям внешности ветра, характерными приметами его были огромная голова, толстые губы, изодранная шапка, дырявый кожух. Слабый ветер расценивался как добрый знак; сильный, соответственно, как недобрый. В воздухе обитают различные демонические существа и болезни (отсюда «поветрие» – заразная болезнь, приходящая с воздухом). Ведьмы, черти и другая нечистая сила прилетают по воздуху, что неоднократно описано в русских народных легендах, сказках и повестушках. Чтобы вызвать небольшой попутный ветер, необходимый для веяния жита, мореходства, рыболовства, работы мельниц и др., прибегали к свисту, пению, дули в нужном направлении, махали руками, произносили заговоры и призывы. А чтобы не вызвать большой ветер, соблюдали ряд ограничений, в частности, не мотали нитки летом на закате солнца. В особенности нельзя было проклинать ветер, который мог отомстить, превратившись в вихрь, смерч, ураган.[118] Такая характерная черта воздуха, как невидимость человеческому глазу, делала и все обитавшие в воздушной среде существа невидимыми или едва
видимыми. Пар, роса – вот наиболее часто принимаемые этими существами формы. У таких существ как бы два тела – одно видимое, другое – воздушное. И хотя их называли «двоедушниками», на самом деле их следовало бы называть «двутелесниками», поскольку души, как и все на свете у язычников, обладали телесной формой.
Традиции. Февраль – месяц метелей, недаром говорили: «Вьюги да метели под февраль налетели». О том, будет ли метель, узнавали по поведению домашних животных: если кошка скребет пол или куры хвостами вертят, то надо готовиться к сильному ветру со снегом. Метели, вихри были существами одушевленными – в них показывалась нечистая сила. Вихровой, обитающий в вихре, иногда показывался людям мужчиной, которого можно ранить, бросив в вихрь нож. В вихре могут помещаться или его вызывать два старика с большими рогами и собачьими ногами, огромный человек, машущий руками, а также леший, покойники, черти. В некоторых областях считали, что любой ветер представляет собой возню чертей, или что в любом вихре вертится дьявол, увидеть которого можно, если посмотреть на кружение пыли между ног, согнувшись. Иногда завихрения воздуха возникали во время свадьбы чертей или венчания сатаны с ведьмой или лешего с лешухой. Возня чертей – метель – могла быть и выражением радости оттого, что еще одна христианская душа оказалась в их лапах. В облике сильного ветра или вихря могли предстать людям умершие неестественной, безвременной смертью – самоубийцы, опойцы, удавленники. Душа таких умерших оказывалась бурным, разрушающим вихрем, считали, что когда ветер завывает в трубе, это плачет покойник, если буря срывает крыши – это выражение недовольства умерших. Иногда считали, что буря разыгрывается перед чьей-то безвременной смертью. Несущиеся вихрем покойники могли принимать и более традиционный вид – мчащихся коней, едущих на тройках или, наоборот, везущих на себе чертей.
Как вихри могли люди видеть и души грешников, которые носятся по земле, не находя покоя.
По мнению чехов, вместе с вихрями, подымающими
пыль столбом, движутся злые духи и причиняют людям болезни; сражаясь в воздухе, черти бросают друг в друга мельничные камни, которые раздробляются на тысячи кусков и падают на землю градом; когда приближается бурная гроза, чехи заклинают ее следующей заповедной формулой: «zaklinam vás, and?le pekelni kteri posiláte krupobiti na tento sv?t, ne?kod’te ourodám bo?im, ani zemi, ani chmelnicim, ani lukám, ani lidem, ani hovad?m, ani ?ádnému stvo?eni bo?imu… abyste na skály a na hustiny ?li». Подобно тому в Ведах встречаем молитву: «…не повреди нам, Рудра, на сынах наших и внуках, на лошадях и коровах!»[25]. От XVI века дошли до нас сказания, в которых опустошительные бури изображаются как дело нечистых духов: в 1570-х годах в некоторых местностях Богемии жители наблюдали их полет в стремительных вихрях, а в одной деревне рассказывали, будто дьявол свел любовную связь с бабою (ведьмою) и научил ее напускать грозу и град; когда виновную бабу спалили на огне, то черти подхватили ее душу и унесли в вихре.
По мнению чехов, вместе с вихрями, подымающими
пыль столбом, движутся злые духи и причиняют людям болезни; сражаясь в воздухе, черти бросают друг в друга мельничные камни, которые раздробляются на тысячи кусков и падают на землю градом; когда приближается бурная гроза, чехи заклинают ее следующей заповедной формулой: «zaklinam vás, and?le pekelni kteri posiláte krupobiti na tento sv?t, ne?kod’te ourodám bo?im, ani zemi, ani chmelnicim, ani lukám, ani lidem, ani hovad?m, ani ?ádnému stvo?eni bo?imu… abyste na skály a na hustiny ?li». Подобно тому в Ведах встречаем молитву: «…не повреди нам, Рудра, на сынах наших и внуках, на лошадях и коровах!». От XVI века дошли до нас сказания, в которых опустошительные бури изображаются как дело нечистых духов: в 1570-х годах в некоторых местностях Богемии жители наблюдали их полет в стремительных вихрях, а в одной деревне рассказывали, будто дьявол свел любовную связь с бабою (ведьмою) и научил ее напускать грозу и град; когда виновную бабу спалили на огне, то черти подхватили ее душу и унесли в вихре.
В старину из-за сильных ветров и метелей его называли «сечень» (отсекает зиму от весны), «лютый» (ледяные порывы ветра секут не хуже плетки) или «снежень». Называли февраль еще и «межень» – межа (граница) между зимой и весной. Февраль – это месяц сильных ветров, а с ними, согласно поверьям, летает нечистая сила, вредящая человеку. В некоторых областях России во время непогоды старались не садиться за стол – верили, что нечистая сила приходит в тот дом, где видит еду. Многие крестьяне считали сильный ветер живым существом и называли его «дух-вихрь». Запрещалось ругать и оскорблять вихрь, потому что он мог разозлиться и натворить много бед: сорвать крышу, замести дом или дорогу снегом и т. д. Согласно поверьям,
свист мог стать причиной сильного ветра. Поэтому рыбаки на Русском Севере часто насвистывали в море, желая призвать попутный ветер. В некоторых областях России верили, что в вихре сидит злобный дух-вихровик. Летал он вместе с ветром, поднимая с земли столбы пыли. Верили, что если кто-то попадет в такой «столб», то вихровик тут же накинется на несчастного, который потом обязательно заболеет неизлечимой болезнью. Правда, человек мог отогнать от себя злого духа, бросив в облако пыли нож и ранив вихровика.
Связанные понятия (продолжение)
Зало́жные поко́йники (рус. нечистые покойники, мертвяки, нави, навь; болг. навье, навлянци, навои, навяци; в.-серб. навjе; словен. navje, mavje; польск. nawie) — по славянским верованиям, умершие неестественной смертью люди и не получившие после смерти успокоения. Считалось, что они возвращаются в мир живых и продолжают своё существование на земле в качестве мифических существ.
Загово́р (нагово́р, пригово́р, закля́тие, слова́, шепта́ние) — «малые» фольклорные тексты, служащие магическим средством достижения желаемого в лечебных, защитных, продуцирующих и других ритуалах. Исполнение заговоров носит сугубо индивидуальный характер. 3аговоры отличаются ярким своеобразием семантики, структуры и языка; в жанровом и функциональном отношении ближе всего стоят к заклинаниям и народным молитвам.
Приме́та — устойчивая связь двух явлений объективной действительности, одно из которых понимается как знак, а второе — как его толкование, обычно в виде прогноза на будущее; языковая (в виде афоризма, паремии) репрезентация этой связи. Как правило, к приметам относятся те толкования, которые базируются на коллективном опыте и фиксируются в коллективной памяти. Приметы существуют издревле во многих культурах и цивилизациях.
Мифоло́гия ко́ми — комплекс мифологических представлений, общий для трёх народов коми — зырян, пермяков и язьвинцев.
Сглаз или дурной глаз — распространённое у многих народов суеверие о вредоносном влиянии взгляда некоторых людей («дурного глаза») или при некоторых обстоятельствах. От сглаза якобы болеют люди и животные, засыхают деревья, постигает неудача.
Лесные духи в польской мифологии встречаются под множеством названий: от слова бор — польск. borowiec:160, borowik, borowy:160, boruta (сосна по-древнепольски); от слова лес — leśnik:160, lasowy:160, leśny, leśny duch, leśny dziad:160; от слова гай — gajowy:160, gajowik; от различных названий ивы (верба, лоза, ракита), в которой они якобы жили — wierzbicki, łożiński, rokicki, rokitą; а также laskowiec (то есть щекотун).
Цвето́к па́поротника — мифический цветок, открывающий его владельцу клады и тайны мира, дарующий ясновидение и власть над нечистым духом. Согласно славянским поверьям, папоротник цветёт лишь один миг, в ночь накануне Ивана Купалы (на 24 июня ); сорвать цветок очень трудно, тем более что нечистая сила этому всячески препятствует и запугивает человека. В некоторых случаях лишая рассудка, речи, памяти.
Купальский костёр (купала, новг. живой, лесной, лекарственный огонь, царь-огонь) — ритуальный огонь, непременный атрибут встречи летнего праздника Ивана Купалы, являлся центром гуляний в Иванову ночь. Считалось, что костёр выполняет очищающую функцию.
Быва́льщина (быль) — в русском народном творчестве краткий устный рассказ о происшествии, случае, имевшем место в действительности, без упора на личное свидетельство рассказчика. Перекликается с термином «городская легенда» (калька с англ. urban legend).
Упы́рь (вурдалак, вампир, кровосос) — общеславянский мифологический персонаж, заложный покойник, встающий по ночам из могилы; он вредит людям и скоту, пьёт их кровь, наносит ущерб хозяйству.
Ива́н Купа́ла (Ива́нов день, Купальская ночь) — народный праздник восточных славян, посвящённый летнему солнцестоянию и наивысшему расцвету природы и отмечаемый 24 июня (7 июля). По времени проведения совпадает с христианским праздником Рождества Иоанна Предтечи. В календарном цикле симметричен Рождеству (Коляде).
Ля́рва (лат. larvæ — привидение, изначально маска, личина, ср. с современным итал. larva — личинка или латинским же mascus — призрак) — в древнеримской мифологии душа (дух) умершего злого (по другим сведениям — молодого) человека, приносящая живым несчастья и смерть. Возможно, имеют отношение к ларам.
Я́щер (также Я́ша, белор. Я́щур) — традиционная летняя игра восточных славян, где главным персонажем является «Ящер», избирающий девушек. В одном из вариантов парень, изображающий ящера, должен поцеловать избранницу.
Лихо (одноглазое) — в восточнославянской мифологии персонифицированное воплощение злой доли (лихой, несчастливой судьбы).
Опа́хивание (опахивание ритуальное, пахота обережная) — традиционный ритуал у индоевропейских народов. Восходит к праиндоевропейской древности. Заключается в проведении плугом или сохой борозды вокруг определённого участка земли — чаще всего поселения. Ритуал проводится либо при основании поселения или дома, либо при эпидемиях или падеже скота.
Богинка — женский демонологический персонаж, известный в Малопольше, южной Мазовии, в районах польско-украинского и польско-словацкого пограничья (Орава, Спиш). Главные функции богинки — преследование рожениц и беременных, похищение и подмена детей.
Белорусская мифология — комплекс легенд и верований белорусов. Сначала языческая, политеистичная, позже она значительно трансформировалась под влиянием христианства. По мере отхода в прошлое собственно языческих представлений, их место постепенно занимала Народная Библия — совокупность апокрифичных фольклорных рассказов, которые объясняли окружающие явления через интерпретацию сюжетов Святого Писания.
Бадняк (серб. Ба́дњак, Весељак, болг. Бъдник, макед. баднак) — у южных славян полено, сжигаемое в Сочельник на очаге, и название соответствующего обряда. По названию обряда сербы и болгары называют Сочельник — Бадни день или Бадни вечер (серб. Бадњи дан, болг. Бъдни вечер).
Руса́лии (русальные дни) — праздник в память умерших у древних славян, поминальные дни с поминальным обрядом.
Руса́льная неде́ля (также Троицкая неделя, Проводы русалок) — в славянском народном календаре троицкая (начиная с Троицы), реже — предшествующая Троице неделя. Считалась временем пребывания на земле русалок, вышедших из воды после Вознесения. На Русальной неделе обычно совершались обряды, связанные с прощанием с весной: «Вынос троицкой берёзки», «Проводы русалки», «Похороны Костромы», «Вождение коня», «Проводы весны».
Избу́шка на ку́рьих но́жках — жилище Бабы-Яги в русских волшебных сказках. «Избушка о куриной ножке, об одном окошке, с крытым красным крыльцом»; «на куриных лапках, на веретенных пятках»— стояла в лесу на двух огромных куриных ногах, которые поворачивали избушку по первому требованию «добра молодца» («Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу — задом», «Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом», «Повернись туды дворцом, сюды крыльцом», «Воротись, избушка, к лесу глазами, ко...
По́рча (от рус. портить) — суеверие, основанное на вере некоторых людей во вредоносное (болезнь, смерть, психическое расстройство, уродство, расстройство дел и добрых отношений, расторжение договоров) магическое влияние со стороны недоброжелателей посредством недоброго взгляда (сглаз) или с помощью магического ритуала (обряда, наговора) через пищу, вещи, воду, ветер, дерево. Суеверия и мифы о существовании порчи, а также о возможности уничтожения такого влияния (снятия порчи) в различной степени...
Мордовская мифология — совокупность мифологических представлений групп финно-угорских народностей мокша и эрзя (общее название — мордва). В составе этих верований различаются архаический пласт (культ женских божеств, культ предков), переплетающийся с влиянием других религиозных традиций — иранских, исламских, народно-христианских.
Славя́нская мифоло́гия — совокупность мифологических воззрений, верований и культов славянских народов. Информацию о верованиях и религии славян см. в статье «Славянское язычество».
Вождение козы (польск. Chodzenie z kozą) — славянский обряд вождения ряженого козой, исполняемый на Святки (чаще в Щедрый вечер) или на Масленицу (Мясопуст). Вождение козы наиболее распространено у украинцев, белорусов и поляков, в меньшей степени у русских.
Ря́женье , Ряжение — обрядовое перевоплощение внешнего облика человека с помощью масок, одежды и других атрибутов.
Ирий (ирей, вирий, вырий, вырей; др.-рус. ирье; белор. вырай; чеш. Irij; польск. Wyraj; от ир) — в восточнославянской и восточнопольской мифологии древнее название рая и райского мирового дерева; мифическая страна, находящаяся на тёплом море на западе или юго-западе земли, где зимуют птицы и змеи.
Приворо́т — суеверие, по эзотерически-оккультным верованиям ряда лиц — магическое воздействие (любовная магия) на человека с целью возникновения у него эмоционального и физического влечения к другому человеку.
Чучело обрядовое (обрядовая кукла) — сооружённая из подручного материала, значительная по размерам антропоморфная (реже зооморфная) фигура; ритуальный предмет, по символике и обрядовым функциям часто параллельный ряженому персонажу и обрядовому деревцу.
Ивановские травы (Иванские травы, Купальские травы) — травы, цветы, ветви деревьев, коренья, сбор и применение которых входят в ритуальный комплекс празднования Ивана Купалы.
Быличка — жанр устного народного творчества: рассказ «очевидца» о встрече с нечистой силой.
Лунарные мифы — мифы о Луне и лунных циклах. Связаны с астральными мифами, прежде всего солярными: луна и солнце противопоставляются друг другу в рамках системы бинарных оппозиций, свойственной мифологическому сознанию (верх — низ, мужское — женское, живое — мёртвое). Так, в древнекитайской натурфилософии пассивное, тёмное, женственное начало инь соотносится с Луной, а активное, светлое, мужественное ян — с Солнцем. Обычно луна связывается с отрицательным началом, но встречаются и исключения: так...
Подробнее: Луна в мифологии
Народная славянская медицина — область традиционного знания и система лечебно-профилактических приёмов славян, направленных на избавление человека от болезни и восстановление здоровья; древнейший вид профессиональной деятельности, сочетающей рациональный опыт врачевания с магической практикой изгнания, уничтожения или задабривания духа болезни (см. также Знахарство).
Калушары , или русалии (рум. căluşari; молд. кэлушари, căluşari; болг. калушари, русалии; макед. русалии) — члены балканских тайных обществ и братств, практиковавшие ритуальные акробатические танцы, называемые в Румынии кэлуш (рум. căluş), в Молдавии кэлушарь, в Болгарии русалии, в Сербии русалье.
Рябиновая (воробьи́ная) ночь ― у восточных славян название ночи с сильной грозой или зарницами. Считалась временем разгула нечистой силы.
Гибридные/диморфные/полиморфные существа — персонажи мифов, сказок, легенд, сочетающие в своём облике черты различных существ; в случае сочетания антропоморфных и зооморфных черт называются полулю́ди. Известны практически во всех древних и традиционных культурах. В полиморфных образах человеческая фантазия объединяла важнейшие черты исходных животных, создавая множество вымышленных существ различной степени популярности. Местом обитания таких существ часто указывались малодоступные местности на границе...
Никсы (нем. Nixen) — духи воды или водяные в средне- и северо-европейском фольклоре.
Зелёные святки — славянский народный праздничный комплекс весенне-летнего календарного периода, называемый также по главному дню — Семиком. Празднование было распространено у восточных славян повсеместно. У русских часто Зелёными святками называлась неделя, предшествующая празднику Троицы, у украинцев — период с четверга (в иных местах со вторника) седьмой недели после Пасхи по вторник восьмой недели после Пасхи (в иных местах по Троицу).
Креще́нский ве́чер — день народного календаря у славян, отмечаемый 5 (18) января. Наиболее насыщенным обрядами является вечер, когда Русская православная церковь почитает навечерие Богоявления (Крещенский сочельник). День строгого поста. Последний день колядований, последние святочные гадания. Под Крещение собирают снег, который, как считается, обладает особыми целебными свойствами и сохраняет свежей воду в колодцах в течение года.
Шиши́га , шишо́к (муж. шиш, шишиган, шишимора-кикимора) — в мифологии русских крестьян нечистая сила, живущая за печкой, в лесу (лешачиха, леший) и на болоте (болотник), в бане (банник), в овине (овинный домовой); бес.
Дух-хозя́ин (и аналогичные ему: господин, владыка; или дух локуса, дух места, дух-покровитель места, гений места) — общеупотребительный термин первобытных религий, а также и современного фольклора, перешедший в качестве синонима божества во все высшие религии.
Рарог , Рарашек, Рариг (чеш. и словацк. Rarog, Raroh, Raroch, Rarašek, укр. Раріг, польск. Raróg) — в славянской мифологии огненный дух, связанный с культом очага.
Водокре́щи — день народного календаря у славян, приходящийся на 6 (19) января, один из больших годовых праздников у славян. В этот день заканчивались Святки, совершалось освящение водоёмов, купались в проруби и начинали готовиться к зимнему свадебному сезону (малая свадебница).
Кабине́тная мифоло́гия — научная фикция, в реальности никогда не существовавшие мифы, являются «плодом ошибок и фантазии» (В. Н. Топоров), фигурируют в учёных сочинениях по славянской мифологии с XV века (Ян Длугош) и получили широкое распространение с XVIII века (школа А. Н. Афанасьева). Кабинетная мифология — методологический научный миф, результат ложного обобщения. Термин «кабинетная мифология» употребляется фольклористами, лингвистами и этнографами.
Упоминания в литературе (продолжение)
Безо всякого сомнения, трубка была заколдована. Колдовство должно было таиться или в самом табаке, или в ярко пылавшем угольке, который так таинственно разгорался в ее головке, или в едко-ароматном дыме, который вздымался над тлевшим зельем. Чучело после нескольких неудачных попыток наконец выпустило целый залп табачного дыма, который распространился из темного угла до самого солнечного луча. В полосе солнечного света клубы сперва закружились вихрем, а потом растаяли среди мерцавших пылинок. Видимо, такой результат потребовал от курильщика конвульсивного усилия, ибо следующие выпущенные им струи
дыма были уже значительно слабее, хотя уголек в трубке продолжал гореть, бросая красный отблеск на его физиономию. Старая ведьма захлопала в высохшие ладоши и поощрительно заулыбалась своему детищу. Она убедилась в том, что чары ее действовали вполне исправно. Сморщенное желтое лицо, которое еще недавно вовсе нельзя было назвать лицом, фантастически облекалось в какой-то неуловимый покров человечности, причем сходство с человеческим существом то усиливалось, то совершенно исчезало и все-таки после каждого выпущенного клуба дыма становилось все более и более отчетливым. Да и все тело чучела приобретало некую видимость жизни, которую, поддаваясь игре фантазии, мы порой приписываем смутным образам, возникающим среди облаков.
Главный дух из числа посещающих этот зачарованный уголок – он же, по-видимому, и главнокомандующий всего сонма воздушных сил – некий Всадник без головы. Говорят, будто это – тень одного гессенского кавалериста,[3] которому в какой-то безымянной битве революционной войны пушечное ядро оторвало голову и который время от времени, словно на крыльях ветра, проносится в ночном мраке пред местными жителями. Его видят, впрочем, не только в долине, но порою и на окрестных дорогах в особенности около расположенной невдалеке церкви. И действительно, некоторые из наиболее достойных доверия историков этого края – они со всею возможною тщательностью собрали и сличили сбивчивые рассказы о призрачном всаднике – утверждают, что тело кавалериста погребено внутри церковной ограды, а дух его рыщет ночами по полю сражения в поисках оторванной головы, так что быстрота,
с которою он, подобно порыву ночного вихря, мчится подчас вдоль Сонной Лощины, вызвана его опозданием и необходимостью возвратиться в ограду до первого света.
Это был директор ФСБ Потрошков, именуемый за глаза «Потрошитель», могущественный, баснословно богатый. Управляя спецслужбой, через ее всепроникающую структуру он влиял на малую точку жизни и на все бытие в целом. Без его соизволения писатель не мог стать лауреатом премии, магнат не смел перевести в офшоры криминальные деньги, ни одна «дама сердца» не решалась переступить порог интимных покоев Президента. Еще вчера по его приказу был взорван в Эмиратах чеченский лидер, писавший оскорбительные стихи в адрес ФСБ. А сегодня, как извещали газеты, астрономы Пулковской обсерватории
открыли новую небольшую планету, передав ее в распоряжение Потрошкова для загадочной, пугающей общество цели. Высокий, костлявый, с тяжелой, напоминающей грушу головой, во всем черном, он вошел так, словно был облачен в ботфорты, нес на голове медный кивер, был опоясан перевязью с палашом. За его плечами бушевали вихри преодоленных пространств, стенали души истребленных врагов государства. Воздух перед ним расступался, образуя безвоздушное пространство, в котором начинали задыхаться и падать в обморок оказавшиеся на пути неудачники. С порога раскланивался, блестел глазами, похожими на бронзовых жуков. Никому не подал руки, удалился на второй этаж клуба, где размещались отдельные кабинеты, а быть может, и камеры смертников.
Польское сказание повествует
о Вихре, который имел тело великана, а голову змея, ездил на огненном крылатом коне и своим бурным дыханием приводил в сотрясение свой собственный дворец. Появление Вихря в небе сопровождалось различными катаклизмами на Земле.
Однажды его друг купил усадьбу недалеко от Парижа, на территории которой, как выяснилось позже, располагался фронтовой госпиталь. Время от времени он переходил из рук в руки противоборствующих сторон. Там же обе воюющие стороны хоронили своих погибших. Поэтому в первую же ночь призраки – души покойных – дали о себе знать. Они стучали в стены, взывая к живущим о помощи. Друг, проведя ужасную ночь, обратился за помощью к Пако Рабану. Тот, убедившись в правдивости рассказа своего друга, провел в доме магический обряд. В центр комнаты,
где особенно ощущается присутствие покойника, он поставил миску с крупной морской солью. В каждом углу зажег свечи. После совершения магического обряда над блюдом с солью взвился маленький вихрь, и это белое облачко улетело в распахнутое окно. Стуки в доме друга никогда больше не повторялись.
Человек не
мог видеть, как сильный поток ветра пронесся по двору Кремля, сметая пыль и налет радиоактивных паразитов. Некогда яркие черепичные крыши и белые стены, за прошедшие годы утратившие лоск и внутреннюю силу, вновь обретали цвет и четкость линий. Обрушившиеся под влиянием непогоды червленые купола с тихим скрежетом вернулись на свои законные места. На их навершиях гордо красовались символы старой религии. Наглухо закрывшиеся ворота крепостных стен замкнули пятигранный контур, так похожий на огромное сердце. Ветряные потоки вихрями закручивались во внутреннем дворе и перекатывали наружу, унося с собой серый маслянистый пепел – единственное воспоминание о жителях острова. Гермоворота подземной лаборатории, многие годы служившей персональным адом стольким безвинным людям, распахнулись навстречу очищающей силе.
Вы знаете, что центром всякой клеточки или собрания пассивных атомов является одна из тех несознательных индивидуальностей, вся роль которых заключается пока только в представительстве жизненного тока, то есть отталкивании или притяжении различных флюидов, вредных или необходимых для поддержания и питания этого мирка. Такое бессознательное существование, хотя и кажется бесконечным с точки зрения человека, тем не менее, чрезвычайно хрупко, и очень немного надо, чтобы оторвать индивидуальность от центра, если только первые связи с материей нарушены духами, облеченными на то правом. Так сильные атмосферные сотрясения, колебания почвы и т. д. часто бывают сигналом громадного перемещения среди этих невидимых жителей. Миллиарды их, уже готовые в путь, выделяются из материи и уносятся сильными, образующимися тогда
вихрями; тогда как другие, стоящие еще на первой ступени существования, занимают их место. Ибо в природе нет застоя, и все возобновляется в определенное время, хотя и невидимо для человека, но на основании непреложных законов.
…Земля, и русло реки, и рыбацкая деревня остались глубоко внизу. Чёрная спираль вихря пробила облака, унося на себе к небесам весь рой сражающихся ангелов. Они не отступали, они не ведали страха смерти, да
и самой смерти, похоже, для них не существовало.
Мысль командира блуждала среди пышных лучей прожектора, таинственных испарений океанской прорвы, породившей громаду крейсера. Витала среди бисерной разноцветной росы, в которой драгоценно и грозно сверкали созвездия. Перелетела половину Земли и оказалась в Москве, в уютной комнатке у Разгуляя, где коротали осенний вечер любимые люди. Жена в домашнем халатике, повязав тесьмой золотистый пук волос, печально и нежно смотрела, как сын под абажуром завершает рисунок. Бело-синие льды. В фиолетовой проруби, похожий на кита, всплыл корабль. Светит белый прожектор, освещая стоящих на льду моряков. Самый высокий из них, командир,
поднял голову в небо, где в черноте сияет Большая Медведица, состоящая из зеленых и малиновых звезд. Мысль командира была мимолетной и сладкой. Он послал своим милым благословение с полюса, уповая на скорую встречу. На осеннюю, с остатками красной листвы на бульварах, восхитительную Москву. Они втроем идут в парк, садятся на карусель, и веселый вихрь несет их по кругу среди музыки и беззаботного счастья.
Стремжинский был в прекрасном настроении, шумно и развязно шутил. Был встречен дружелюбными улыбками, как встречают своих, извиняя им невольные бестактности. А Коробейников вдруг испытал смятение, ощущение неслучайных совпадений, которые, складываясь в цепочку встреч, странным образом привели его в этот респектабельный уютный дом. Каменные исполины Бамиана, на которых намекал Стремжинский и которым служили сидевшие в гостиной жрецы. Статья об архитекторе Шмелеве, которую хвалил Стремжинский и о которой только что шел разговор в гостиной. Саблин, легкомысленно и изящно передавший ему сестру, с которой они промчались по Москве в упоительном стоцветном вихре, и он, опьяненный, словно в наркотическом сне, поднимался с ней в тесном старинном лифте, видя близко от себя ее сияющие, дрожащие глаза. Все это
казалось неслучайным, было связано невидимой нитью. Но не было времени проследить цепочки событий и обнаружить в них глубинную, неслучайную связь.
Сальмон смотрел на Хлопьянова розовыми колбами, в которых сочились соки, переливалась перламутровая слизь, трепетали тонкие красные жилки. Хлопьянов чувствовал льющуюся из этих живых флаконов энергию. Таинственную химию неземных элементов, вступивших в связь с его плотью и
психикой. Вспомнил страшные дни августа, когда над Москвой проносились незримые разящие вихри, слышались свисты перепончатых крыльев, удары отточенных клювов, цепких когтистых лап. От этих энергий разрушалась броня бэтээров, слепли экипажи, цепенели властители, выходила из строя неповоротливая государственная машина. Всю неделю Москва была во власти незримых, налетевших невесть откуда существ. И когда они улетели, прежняя власть была уничтожена, исклевана и обглодана. В Кремль вселился Ельцин, и история, натолкнувшись на незримую преграду, остановилась на мгновение и двинулась в другом направлении.
Сальмон смотрел на Белосельцева розовыми колбами, в которых сочились соки, переливалась перламутровая слизь, трепетали тонкие красные жилки. Белосельцев чувствовал льющуюся из этих живых флаконов энергию. Таинственную химию неземных элементов, вступивших в связь с его плотью и
психикой. Вспомнил страшные дни августа, когда над Москвой проносились незримые разящие вихри, слышались свисты перепончатых крыльев, удары отточенных клювов, цепких когтистых лап. От этих энергий разрушалась броня бэтээров, слепли экипажи, цепенели властители, выходила из строя неповоротливая государственная машина. Всю неделю Москва была во власти незримых, налетевших невесть откуда существ. И когда они улетели, прежняя власть была уничтожена, исклевана и обглодана. В Кремль вселился Ельцин, и история, натолкнувшись на незримую преграду, остановилась на мгновение и двинулась в другом направлении.
– Заладили – всё по нормам. Ха-ха-ха, старушонку чёрт убил, не я – помните? Повторяли недавно телепоказ по просьбе зрителей. Тонкое, если не гениальное наблюдение! А скажите-ка, кто дом обрушил? Вы и обрушили-с! Ха-ха-ха. Как мы, смертные, горазды обелять наказуемые проступки тягою к вечным ценностям! Вы вот, Илья Сергеевич, с оконцем не совладали, ну и признались бы чистосердечно, облегчив душу, ан нет: красота виновата, чувство пропорций и гармонии подвело, будто вас, специалиста высокой,
согласно служебной характеристике, квалификации бес попутал, – заливался Остап Степанович, успевая продувать свистевшим вихрем мундштук и слепить Соснина очками, огорошено, будто бы долбанули в темя, упёршегося взором в одну точку, с мерным жужжанием, залп за залпом, посылавшей в его зрачки радужные круги.
Он отложил исписанный лист, навис ручкой над белизной чистой бумаги, собираясь начать свой роман с описания райского сада, в котором оказался его странствующий герой. По мере приближения ручки к бумаге между ручкой и листом начинал трепетать крохотный вихрь, приближался свист, словно летел далекий снаряд. Цветочки на обоях блекли, и вдруг удар страшной силы проломил утлую перегородку, будто ее разнесла вдребезги чугунная баба. В проломе открылось
иное ревущее пространство и время…
В Рождество, которое можно
назвать первым днем появления духов, дети играли чуром, чельга-мичельга, чильчи-бичильчи – это варианты игры в жмурки. У коми-зырян дети играли в эту игру во время святок [Конаков, 1993: 31; Традиционная культура…, 1994: 186] и на осенних посиделках-игрищах [Несанелис, 1994: 41]. Проанализировав данные виды детских развлечений, Д. А. Несанелис посчитал возможным сопоставить игровой мотив «слепоты» с мифологической «взаимной слепотой», которую, в свою очередь, раскрыл В. А. Пропп и охарактеризовал как «ситуацию “встречи” двух различных миров, например, живых и мертвых» (цит. по: [Несанелис, 1994: 41]), таким образом, содержание игры «определялось кругом представлений о потустороннем мире и циклическом восприятии времени» [Несанелис, 2006: 90]. О мифологическом контексте игры свидетельствует одно из ее названий – чур, которое обычно коми-пермяками используется в словосочетании «чур меня» для защиты от вихря и для получения «являющихся» кладов.
И еще один случай, когда едва не погиб в песках, Каракумах. Пренебрег увещеванием старожилов, отправился в полдневный жар в пустыню, желая ощутить великолепие раскаленных песков. Углублялся в пожарище бесцветных сыпучих холмов, восхищаясь их чистотой и стерильностью. Будто в кварцевом тигеле пылала накаленная добела спираль, уничтожала всякую жизнь, оставляя лишь кристаллическое свечение песков, пустую лазурь неба,
маленькое жгучее солнце. Двигался по горячей лопасти бархана, любуясь ее аэродинамическим совершенством. Она напоминала лепесток пропеллера или отточенную лопатку турбины, обдуваемую солнечным ветром. На срезе, на ее утонченном лезвии дымился турбулентный вихрь, вращался непрерывный горячий смерч. Бархан, врезанный в синеву, точил ее, вращался в ней, истачивался о нее, разбрызгивая тучи бессчетных песчинок. Он спустился с бархана, обрушивая пылающие струи, чувствуя жжение подошв. Стоял на дне действующего реактора, где каждая песчинка направляла в него лучик своей радиации. Его кровь медленно, тихо вскипала красными огненными пузырьками. Он стиснул глаза и сквозь веки видел свою алую жизнь, ультрафиолетовое, лиловое солнце. Его сердце начинало ухать, он слабел, задыхался. Почувствовав приближение обморока, стал выбираться из барханов. На границе пустыни, где кончались пески и росло мелколистое колючее дерево, он потерял сознание. Упал в сквозную белесую тень. Там, в тени кандыма, обкусанного верблюдами, он пережил тепловой удар, пережил свою смерть. И потом, лежа под тентом, принимая из рук хозяина-туркмена пиалу зеленого чая, благословлял то безвестное дерево, вышедшее ему навстречу в пустыню, посаженное кем-то по наущению Господа ему во спасение, набросившее на него спасительную чахлую тень.
Человеческая фигурка, облаченная в потертый комбинезон, медленно, но уверенно, двигалась по извилистой, только ей понятной траектории. Насколько хватало глазу обзора, расстилалась пустая, выжженная неровно, поверхность земли, редкими кустами травы и кустарника, с острыми как бритва, шипами. И лишь в вдалеке, одиноко темнело пятно, ржавого цвета, низкорослого, леса. Изредка вспыхивали яркие огоньки по пути движения одиночки. Или внезапно возникал, закручиваясь, вихрь жаркого спрессованного воздуха. Низкое чернобыльское солнце, пекло и жарило как никогда раньше. Утомляющий пейзаж,
одновременно похожий из миров фантастических и марсианских.
– Сталин не только сам утомился, но и всех остальных утомил. Поэтому, говорят, Никита его и убил. Чтобы дать отдохнуть народу. – Президент Порфирий потянулся за столом, так что нежно хрустнули сахарные хрящики. Было видно, что мысли его реют над сверкающими альпийскими склонами, по которым он несется по извилистой
трассе, подымая чудесный солнечный вихрь.
Плотников старался вовлечь этих людей в чудотворный вихрь, который когда-то подхватил его самого и повлек по захолустным городкам, ветхим селам, преображая их, создавая невиданную жизнь, полную красоты и энергии. Это преображение многие
называли чудом. Оно и было чудом, где объяснимое и понятное соседствовало с необъяснимым и чудным. Он сам был преображен этим чудом. Летел в этом таинственном чудотворном вихре.
«Молокарка» – место раздачи, куда по погоде, снаружи или внутри, выстраивались с банками, колбами, чуть не ретортами, тоже была местной достопримечательностью. Именно к ней в условленный час, с неумолимостью «литерного», со
стороны высоких сопок, вздымая белые буруны летящими из-под гусениц снежными вихрями, выныривала «не наша» ГэТээСка. Человек в зелёном бушлате без знаков различия, вооруженный одними бидонами, покорно замирал в демонстративно культурной очереди.
Хорсуну выпало проверить сосновые увалы и елани в зыбучих падях,
близких к Сытыгану. Парень решил побелковать на обратном пути. Взял с собой охотничий лук и старый колчан с девятью костяными стрелами. Ничего, что с меха осенней белки еще не слезла огневая, как вихры у Кугаса, рыжина. Хорсун отдаст шкурки женщинам, и кто-нибудь сошьет троим молниеносным новичкам теплые шарфы из черно-рыжих беличьих хвостов.
Был душный вечер. Изредка налетал
вихрь, подымал белую пыль на дороге, шелестел в деревьях, замирал – и становилось еще тише. Только слышалось глухое, точно подземное, ворчание далекого грома. На этом грозно-торжественном гуле выделялись визгливые звуки дребезжащей лютни, пьяных песен таможенных солдат в соседнем кабачке: было воскресенье.
Уже далеко за спиной была мутная полноводная Амударья, рыжая, взбаламученная, со множеством несущихся
голубых воронок и вихрей. Остался за спиной афганский порт Хайратон, к которому причалили паромы, груженные тракторами. Синие, сверкающие стеклами машины катили одна задругой по бетонной трассе, среди осыпей, холмов, сухих, озаренных холодным солнцем предгорьев. В голове колонны двигался авангард «бэтээров», длинных, плавных, с торчащими пулеметами. Колонну замыкала вторая бронегруппа с командирской машиной, на которой вместе с подполковником Мартыновым поместились Нил Тимофеевич, Сайд Исмаил, Белосельцев, белобрысый, в танковом шлеме механик-водитель и чернявый стрелок, рассматривающий в прицел горбатые, похожие на верблюдов, холмы.
Крутились вихри, бушевал шторм, с воем проносились частицы твердой породы. Багровые и фиолетовые, исполинские тени просились в атмосфере, выкручиваясь изломанной
спиралью. В целом все выглядело кошмарно и восхитительно. Генри поднял руки.
Вокруг шамана завертелся черный вихрь, выбрасывая
прочь его из мира духов.
В голове возник вихрь: бластер, скорчер, плазмоган, разрядник… конечно, офицер, вон у него в петлицах и знаки какие-то…