Богословие

Богосло́вие, или теоло́гия (калька греч. θεολογία от греч. θεός «Бог» + греч. λόγος «слово; учение, наука») — систематическое изложение и истолкование какого-либо религиозного учения, догматов какой-либо религии. Представляет собой комплекс дисциплин, занимающихся изучением, изложением, обоснованием и защитой вероучения о Боге, его деятельности в мире и его откровении, а также связанных с ним учениях о нравственных нормах и формах Богопочитания.

Богословие следует отличать от религиоведения и философии религии.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Образование служило одним из важнейших инструментов в этой борьбе, и Могила хорошо осознавал недостатки школьности у православных, которые, с одной стороны, не давали им возможности на равных вести богословские споры с носителями латинской образованности,[300] а с другой стороны, заставляли тех, кто все-таки хотел постигать высшие науки, учиться в иноверческих коллегиях и университетах, что часто приводило к уходу из православия. Заслуга Петра Могилы состояла в том, что в этой ситуации он сумел выдвинуть принципиально новую программу развития православного образования. Ее целью было создание такой высшей школы с преподаванием богословских (а соответственно, и всех подготовительных) наук, в которой «западная наука была бы целиком пересажена на православную почву».[301] Для этого нужно предпринять несколько последовательных шагов: 1) преобразовать существующий тип «греко-славянской» школы в латинскую коллегию, где преподают по латинским учебникам, но в строго православном духе; 2) учредить в такой коллегии преподавание высших наук – философии и богословия (опять-таки, по латинским образцам); 3) добиться для этой коллегии статуса академии (университета). Самому Могиле полностью удалось выполнить лишь первый пункт программы, остальные оставив своим ученикам.

А. Ю. Андреев, Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы, 2009

В конце XVII в. в высшем русском духовенстве зреет мысль о создании греко-славянского просветительского центра. С этой целью в 1687 г. в столицу были приглашены греческие ученые братья Иоанникий (1639–1717) и Софроний (1652–1730) Лихуды, возглавившие греческую школу при Богоявленском монастыре. Эта школа потом влилась во вновь созданную Славяно-греко-эллинскую (позже – Славяно-греко-латинскую) академию (1687) – первое в Московской Руси высшее учебное заведение. Братья Лихуды содействовали развитию на Руси греческого богословия и византийской педагогической традиции, не отвергая при этом и европейской науки. Взяв за основу программы латинских школ Европы, педагоги попробовали перестроить их на православных источниках. Учебный материал осмыслялся с православных позиций, учащихся готовили к полемике с представителями других вероисповеданий. Учение начиналось грамматикой, потом – пиитика, риторика, логика, физика и т. д. до богословских наук. По воскресеньям и в праздничные дни учащиеся собирались в аудиторию и слушали проповеди или толкование библейской истории. Учреждением Московской славяно-греко-латинской академии, положившей начало духовным школам России, закончился первый период в истории русской педагогики – церковный период, характеризующийся, по словам ?. Ф. Каптерева, преобладающим положением Церкви и ее мировоззрения в жизни русского народа и его образования.

С. Ю. Дивногорцева, Основы православной педагогической культуры, 2017

Иоанн Зизиулас родился в Греции в 1931 году. Окончил богословский факультет Афинского университета, где впоследствии получил ученую степень доктора богословия за защиту диссертации на тему «Единство Церкви в святой Евхаристии и епископе в первые три века» (Афины, 1965). Затем он изучал патристику в Гарварде и состоял стипендиатом-исследователем в Центре византинистики «Дамбартон Оукс». В течение нескольких лет работал в Комиссии «Вера и церковное устройство» при Всемирном совете церквей в Женеве, где всегда считался одним из наиболее авторитетных православных богословов нового поколения. Он также входит в Международную комиссию по диалогу с католической церковью как представитель Вселенского патриархата. Экуменическая деятельность Зизиуласа способствовала появлению ряда его публикаций в различных периодических изданиях. Некоторые из этих статей вошли в его книгу «Бытие Церкви» (L’Etre ecclesial. Geneve: Labor et Fides, 1981). Эти же работы с существенными дополнениями включены и в данное издание.

Митрополит Иоанн Зизиулас, Бытие как общение. Очерки о личности и Церкви, 1985

Философию на уровне тривиума и квадривиума вряд ли вообще можно считать «высшим образованием»: француз, немец или британец в первые два года обучения в университете, во-первых, изучал латинский язык, а во-вторых, получал отсутствовавшее у него среднее образование – в университет он приходил едва умея читать и считать. Но именно эта малообразованность даже верхушки европейского общества содействовала появлению университетской корпорации. Перед тем, как изучать богословие, медицину или право, студент должен был получить общее образование, стать хотя бы бакалавром «свободных искусств». Хоть в Риме, хоть в Константинополе в существовавшие по отдельности медицинские, правовые (а в Византии и в богословские) школы приходил имеющий неплохую школьную выучку молодой человек. В Болонский или Парижский университет поступали лица только с начальным образованием, а потому потребовалась та «нулевая» ступень, которую представлял собой бакалавриат «свободных искусств». То, что бакалавры и магистры этого факультета именовались «философами» не должно вводить в заблуждение: наряду с азами математики и физики в обучении присутствовали такие же азы логики и «диалектики». Но из этого факультета в дальнейшем разовьются почти все сегодняшние факультета естественных и гуманитарных наук, и научные степени большинства дисциплин мы по традиции называем магистрами и докторами философии (PhD), в отличие от юристов, медиков и богословов.

Коллектив авторов, Философия в университете. Взгляд из Москвы и Шанхая, 2014

Свыше семидесяти лет назад, 13 февраля 1944 года, в парижском Свято-Сергиевском богословском институте, крупнейшем на тот момент центре русской богословской мысли, прозвучал доклад «Ветхозаветная библейская критика». Докладчик, Антон Владимирович Карташев, известный историк и один из ведущих профессоров института с самого момента его создания в 1925 г., в прошлом министр исповеданий при Временном правительстве, говорил о необходимости приобщения православных ученых к достижениям современной библеистики: «Поворот, производимый в данном случае библейской наукой, относится к крупнейшим событиям в истории духовной жизни человечества <…> В неизбежно предстояшем Русской церкви… миссионерском походе по обширному лицу родной земли нельзя обойтись одними устарелыми средствами из арсенала нашей научно-богословской отсталости. Чтобы бить врага на всех его кажущихся передовыми и научными позициях, нужно самим владеть оружием новейшей научной техники. Но для этого нужно ее сначала творчески воспринять, усвоить и преобразить в лоне церковного богословия и церковной истины».

А. В. Карташев, Ветхозаветная библейская критика, 1944

Продолжателем А. С. Павлова в этой области научного знания стал Н. С. Суворов, в трудах которого церковное право уже прочно приобрело статус юриспруденции, отличный от вероучительного богословия. «В историю русской юриспруденции Н. С. Суворов вошел как человек, заложивший основы науки церковного права в России… Современная русская наука церковного права создана трудами двух ученых – А. С. Павлова и Н. С. Суворова»[144]. Н. С. Суворов разработал ряд проблем церковного права; одной из первых стало его исследование «О церковных наказаниях. Опыт исследования по церковному праву» (СПб., 1876); на эту тему им была защищена магистерская диссертация (1877). Степень доктора юридических наук Н. С. Суворов получил за работу «Объем дисциплинарного суда и юрисдикции Церкви в период Вселенских Соборов» (Ярославль, 1884). Во время преподавания церковного права в Демидовском лицее в Ярославле Н. С. Суворов подготовил двухтомный курс церковного права (1889–1890).

Коллектив авторов, История суда и правосудия в России. Том 2: Законодательство и правосудие в Московском государстве (конец XV – 70-е годы XVII века), 2017

Университетская историко-образовательная система развивалась и в области определения круга наук, которые формируют специалиста-историка. Российская университетская мысль на протяжении всего XIX века покоилась на признании единства и обоюдной пользы исторических и филологических знаний. Среди профессоров-гуманитариев было немало и воинствующих поборников этого единства, таких как О.М. Бодянский в Московском университете, М.С. Куторга в Петербургском[329]. Университетские уставы XIX века тоже следовали этому критерию. В учебном процессе студент, избравший специализацию исторического профиля, до ее начала обязан был с одинаковой прилежностью прослушать весь курс факультетских наук и экзаменовался в них. Круг предметов историко-филологи ческой подготовки в устойчивом виде сформировал устав 1863 года: богословие как общеуниверситетская дисциплина, факультетские – философия с историей философии, логика, психология, греческий язык и греческая словесность, латинский язык и римская словесность, русский язык и русская словесность, славянские языки и литература славянских наречий, история всеобщей литературы, сравнительная грамматика индоевропейских языков и санскрит, всеобщая история, русская история, история церкви, теория и история искусств[330]. За пределами этого перечня факультетам предоставлялось право вводить, в соответствии с потребностями и «местными условиями», и другие учебные предметы. Уже в первой половине XIX века на таком положении среди дисциплин философского факультета находились греческие, римские и славянские древности и политическая экономия. В 1860-х годах в некоторых университетах студентам читалась история Древнего Востока. Устав 1884 года мало коснулся цикла дисциплин историко-филологической подготовки: в качестве обязательного предмета была введена география, продержавшаяся на факультете недолго. Подтвердив прежнее разрешение факультетам – дополнять обязательную номенклатуру предметов другими по их усмотрению, последнее уставное законодательство открыло в университетах дорогу чтению лекций по истории славянских народов[331], византиноведению, педагогике и т. п.

Коллектив авторов, Историческая культура императорской России. Формирование представлений о прошлом, 2012

Вовлечение христианских студентов и молодых исследователей – залог успеха такого сотрудничества – то, что является одним из основных направлений работы Библейско-богословского института св. апостола Андрея на протяжении всех двадцати лет его существования. Сотни студентов и специалистов из разных христианских конфессий участвуют в наших Летних богословских институтах, которые оказались чрезвычайно успешным и важным инструментом для развития академического богословского образования и диалога науки и богословия. Более трехсот богословских книг, изданных ББИ, представляют разные христианские традиции и широко используются студентами многих конфессий. Важным мотивом организации наших международных конференций является развитие диалога и сотрудничества в образовательной и академической сферах.

Коллектив авторов, Андрей Первозванный – апостол для Запада и Востока, 2011

Как справедливо отмечал позже М. Е. Красножен, «первые ученые труды по науке церковного права в России принадлежали ученым духовной богословской школы»[47]. Таким образом, архимандрит Гавриил в 1844 г заложил основу богословского понимания церковного права, которое было принято приблизительно до 60-х гг. XIX в. Он подчеркивал, что «церковное право есть богословие, раскрытое в законах и законоправильных, а особенно обрядовых и таинственных действиях, составляющих видимую жизнь церкви»[48]. Эту идею развил архимандрит Иоанн, предложивший в 1851 г вместо понятия церковного права термин «церковное законоведение», предметом которого считал «изучение содержания церковных законов, изложение их в общей связи между собой и в систематическом порядке»[49].

А. А. Дорская, Влияние церковно-правовых норм на развитие отраслей российского права, 2007

Как правило, монахи получали религиозное воспитание и образование не в школе, то есть под началом схоласта и с помощью метода quaestio, а индивидуально, под руководством аббата, духовного отца, путем чтения Библии и сочинений Отцов Церкви, посредством литургической практики монастырской жизни. Отсюда и возник весьма своеобразный тип христианской культуры – культура, так сказать, беспристрастная, склонная к «созерцательности». Школы для клириков были совсем иными. Они находились в городах, при кафедральных соборах, их посещали клирики, уже обучавшиеся свободным искусствам в сельских, приходских или монастырских школах; и эти школы были предназначены для того, чтобы подготовить клириков к исполнению пастырских обязанностей, к «деятельной жизни». Именно в таких школах для клириков и возникло «схоластическое», то есть «школьное» богословие – то, которое преподавалось в школах. Говоря о «школах» – например, используя выражение «пойти в школу» (ad scholas ire), – люди XII века имели в виду городские школы, а не монастырские.

Жан Леклерк, Любовь к словесности и жажда Бога, 1957

Будущий митрополит родился в многодетной семье священника Тамбовской губернии. «Социальное происхождение» во многом предопределило его дальнейшие шаги – прохождение полного курса Тамбовских духовных училища и семинарии. Решив продолжить обучение, А. В. Вадковский поступил в Казанскую духовную академию, которую закончил в 1870 г. Во время учебы он зарекомендовал себя как подающий надежды богослов и по предложению профессоров был оставлен в академии в качестве доцента кафедры Пастырского богословия и гомилетики. Не принимая сана, молодой Вадковский в то время целиком отдает себя научной работе и чтению лекций, принимает участие в описании рукописей и старопечатных книг библиотеки Соловецкого монастыря. В 1871 г. ему присваивается ученая степень магистра богословия за сочинение «Константин, епископ Болгарский и его Учительное Евангелие», он становится экстраординарным профессором. Профессор счастливо женился, у него трое детей. Ни о какой архиерейской карьере, разумеется, он не мог и мечтать. Скорее всего, Вадковский не собирался рукополагаться и во священники, предпочитая традиционную карьеру ученого богослова и лектора[105]. Тем более, что он пользовался глубоким уважением студентов, его лекции охотно посещались.

С. Л. Фирсов, Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.), 2002

Обращение православного богословия к опыту имело место в духовно-историческом контексте, когда «опыт» был заново открыт также и вне православного богословия, например, в Эрлангенском богословии (Erlanger Erfahrungstheologie)[23]. Возможно, это открытие опыта в богословии связано с возросшей ролью естественных наук, которые покоятся на принципе эксперимента и, следовательно, опыта[24]. Этот общий контекст в области истории человеческого духа следует непременно учитывать. Тем не менее бросается в глаза, что как суть дела, так и понятие «опыта» в православном богословии укоренены более глубоко, чем в богословии западном, причем это справедливо не только по отношению к естествоиспытателю о. Павлу Флоренскому и основанной им богословской школе[25]. Думается, причина заключается в том, что православное богословие действительно продолжает богословие отцов раннехристианской Церкви.

К. Х. Фельми, Введение в современное православное богословие, 2014

Реакция протестантского богословия на вызовы современности, начиная с эпохи Просвещения, в немалой степени отличалась от католической. Само богословие первых реформаторов стало благодатной почвой для дальнейшей секуляризации общества в современном понимании этого термина. Смещение акцента в сторону практической деятельности, в которой христианин реализует Божий замысел о мире и о самом себе, имело безусловно положительное значение для развития экономических отношений в Западной Европе и роста благосостояния общества. С другой стороны, с точки зрения церковной, отсутствие необходимости опираться на церковное предание стало причиной секуляризации самого протестантского богословия.

Ю. В. Зудов, Запад и западное христианство на рубеже тысячелетий, 2011

Дипломные квалификационные работы выпускников этих кафедр теологии отличает высокий научно-теоретический уровень. Исследования по библеистике, иконописи, истории церкви, религиозной философии зачастую отвечают уровню кандидатской диссертации. В качестве примера приведем: «Библейский текст в эпистолярном наследии святителя Феофана Затворника» (Артемов С. В. выпускник каф. Теологии Рязанского государственного университета), «Послания Апостола Павла как источник церковного права» (Болысов Р. А. бакалавр каф. Теологии Тульского государственного университета (ТГУ)), «Учение Немесия епископа Эмесского о свободе воли и святоотеческая традиция» (Заварзин В. М., бакалавр ТГУ), «Иконография Пресвятой Троицы: богословско-канонические основы и историческое развитие» (Луговой В. Н. – бакалавр ТГУ), «Учение о браке и девстве в святоотеческом богословии I–VIII веков» (Рукозенкова Е. И., бакалавр ТГУ), «Традиция библейской экзегезы в иудаизме и раннем христианстве» (Ребров Д. И. – бакалавр ТГУ).

Сборник статей, Проблемы европейской интеграции: правовой и культурологический аспекты. Сборник научных статей, 2007

Хрестоматия адресована как специально студентам Духовных школ (предложенный в ней материал соответствует программе III курса Православных Духовных Семинарий по сравнительному богословию), так, безусловно, и широкому кругу читателей, интересующихся богословской проблематикой и стремящихся опереться на знание современной православной богословской традиции в ее многообразии, но и с присущим ей ныне, как и в прежние века, внутренним принципиальным единством, тем consensus patrum – согласием отцов, которое отделяет подлинное церковное богословие и от либерального конфессионального индифферентизма (с его формулой о перегородках, не достигающих до небес), и от псевдоконсервативного ригоризма (с его бойким и радостным анафематствованием и посыланием даже до ада всех без исключения инославных). Ключевыми словами при подборе текстов Хрестоматии были вдохновенные глаголы святителя Григория Богослова, изреченные им о норме отношения членов Вселенской Церкви к тем, кто пребывает в отделенных от нее сообществах:

Коллектив авторов, Хрестоматия по сравнительному богословию, 2005

На четвертом курсе Академии Каптеревым с подачи Е.Е. Голубинского было написано сочинение, принесшее ему степень магистра богословия, по теме «Светские архиерейские чиновники в древней Руси». После окончания курса Академии Н.Ф. Каптерев был предложен ее ректором, А.В. Горским, к замещению должности приват-доцента по кафедре русской церковной истории, что и было утверждено 9 сентября 1872 г. после представления кандидатом совету Академии одного сочинения и прочтения двух лекций. 15 октября 1873 года Каптерев защитил магистерскую диссертацию по вышеназванной теме; оппонентами при защите выступили Е.Е. Голубинский и В.О. Ключевский, неофициальным оппонентом был П.С. Казанский. В своей работе молодой ученый впервые подробно описал деятельность архиерейских бояр, наместников и десятильников, бывших мирянами, а не духовными лицами, в различных сферах епархиального управления. Он рассмотрел круг обязанностей и функций архиерейских дворецких, волостелей, приказчиков и стряпчих по заведованию епархиальными вотчинами и крестьянами. Также в работе была исследована история возникновения и деятельности патриарших приказов: Разрядного, Духовного, Казенного, Церковных дел и Дворцового. Эта работа была высоко оценена современниками и до сих пор является актуальным исследованием по истории Русской Православной Церкви. Академик М.А. Дьяконов, подводя итоги жизни Н.Ф. Каптерева, следующим образом оценил его первый труд: «Это обстоятельное, серьезное исследование, основанное на изданном автором материале и до сих пор не замененное никаким другим, стоит, однако, совершенно особняком от всей дальнейшей ученой деятельности Николая Федоровича»[2].

Н. Ф. Каптерев, Собрание сочинений. Том 1, 2008

Совершенная искренность в сочетании с привычкой к академической мысли была отличительной чертой богословствования архиепископа Михаила. Свои мысли о спасении он не собирался выносить на всеобщее обсуждение, тем более что имел на этом поприще замечательного предшественника – Святейшего Патриарха Сергия (Страгородского), который в бытность начальником русской духовной миссии в Афинах защитил на эту тему магистерскую диссертацию, которая известна и поныне всем, кто изучает православное богословие. Однако именно глубокая личная обеспокоенность владыки Михаила и интерес к этой теме, стройная систематичность мышления как результат занятия иностранными языками и техникой, знание им святоотеческой литературы вынудили митрополита Никодима настоять на том, чтобы именно эта работа была завершена в виде магистерской диссертации. Работа была по достоинству оценена рецензентами, а недавно была опубликована, чтобы церковный читатель также смог соприкоснуться с живым и стройным богословским опытом ХХ века.

Сборник, Архиепископ Михаил (Мудьюгин) в воспоминаниях и размышлениях. Материалы конференции, посвященной 100-летию со дня рождения архиепископа Михаила (Мудьюгина) 1912-2000, 2014

В 12 лет М. Мутаххари твердо решил, что будет изучать богословие, и в 1932 г. вместе со своим старшим братом Мохаммадом Таги поступил на учебу в богословскую семинарию («хоузе-йе эльмийе») Мешхеда, а именно – в медресе Абдал Хан, где изучал курс введения в богословские науки (могаддамат) и основы арабского языка. Во время обучения в Мешхеде он обнаружил в себе поразительные способности к религиозным наукам и жгучее желание совершенствовать свои познания. Как он вспоминал позднее, «в возрасте тринадцати лет во мне произошел внутренний переворот, и я обнаружил в себе удивительную чувствительность в отношении вопросов, связанных с познанием Аллаха. Вопросы, разумеется, соответствующие уровню моего интеллектуального развития в тот период, один за другим атаковали мое сознание»[7].

И. Р. Гибадуллин, Муртаза Мутаххари и Исламская революция в Иране, 2017

С возвращением в середине XVII века в состав России юго-западных русских земель центром образования на юго-западе Российского государства стал Киевский коллегиум (с 1701 г. – Киевская академия). Киевский коллегиум с высшим курсом наук стал своего рода образцом для организации ряда учебных заведений подобного уровня. В первую очередь, речь идет о Спасских школах (с 1775 г. – Славяно-греко-латинской академии) в Москве. Киевская и Московская академии были первыми в России высшими общеобразовательными учебными заведениями, готовившими к учительской службе по аналогии с учебными курсами коллегиумов Западной Европы. В обеих академиях существовало по 8 классов, носивших следующие называния: младшие – аналогии, или фары, где преподавались чтение и письмо на трех языках, инфимы, грамматики, синтаксисимы; средние – пиитики, риторики; старшие – философии и богословия. Существовало и своего рода «приготовительное» отделение – Славяно-российская школа.

М. А. Гончаров, Государственно-общественное управление педагогическим образованием в России в XVIII – начале XX века, 2013

Митрополит Антоний (в миру – Андрей Борисович Блум) родился в 1914 г. в семье сотрудника русской дипломатической службы (мать – сестра композитора А. Н. Скрябина). Раннее детство прошло в Персии, где отец был русским консулом. В 1920 г. семья с трудом добралась до Европы и после нескольких лет скитаний осела в Париже. Будущий митрополит окончил здесь среднюю школу, затем биологический и медицинский факультеты университета. В 1939 г., перед уходом на фронт хирургом французской армии, тайно принес монашеские обеты, в 1943 г. был пострижен в мантию с именем Антония. В годы немецкой оккупации врач в антифашистском движении Сопротивления. После войны продолжал медицинскую практику до 1948 г., когда был призван к священству, рукоположен и направлен на пастырское служение в Англию. Епископ Русской Православной Церкви с 1957 г., в 1966 г. возведен в сан митрополита и утвержден в должности Патриаршего Экзарха Западной Европы (обязанности которого исполнял уже с 1963 г.). Освобожден от должности по собственному прошению в 1974 г.; с тех пор полностью посвятил себя пастырскому окормлению все увеличивающейся паствы своей епархии и всех, кто обращается к нему за советом и помощью. Его книги о молитве, о духовной жизни, вышедшие на английском, переведены на многие языки мира. Митрополит Антоний – почетный доктор богословия Абердинского университета «за проповедь слова Божия и обновление духовной жизни в стране» и Московской Духовной Академии – за совокупность научно-богословских, пастырских и проповеднических трудов.

митрополит Антоний Сурожский, Жизнь. Болезнь. Смерть, -1

Политико-правовая мысль Средних веков связана с такими именами, как Августин Блаженный и Фома Аквинский. Время Средневековья характеризуется увеличением интереса к религиозным концепциям общественной жизни. Политическая идеология была одной из отраслей богословия (теологии), главной мыслью которой было признание превосходства церкви над государством (так как именно церковь, по мнению теологов, воплощает истинное божественное начало). Соответственно ведущей политической идеей Средневековья становится подчинение политической власти церковной. Взгляды людей Средних веков сводились к тому, что долг человека перед богом превыше долга человека перед государством. Все это привело впоследствии к серьезному конфликту между церковью и государственными правителями.

Н. К. Стрельцова, Политология. Шпаргалка, -1

Что касается догматического богословия – предмета, который в духовных школах первой половины XIX века был «обречен» читать именно ректор учебного заведения, то ревизор отметил, что в рамках данной дисциплины были прочитаны разделы о религии, об источниках христианской религии, а также изложено учение о Боге, о сотворении мира, об ангелах, о первоначальном состоянии и истории падения рода человеческого, пророчества о Мессии, учение о Христе, цель пришествия Христова, о вере, благодати, таинствах и, наконец, о воскресении мертвых и жизни вечной. Данные разделы были написаны частью самим ректором, частью взяты из лекций Петербургской академии. Нравственное учение предлагалось по книгам протоиерея Иоакима Кочетова. Ученики на испытаниях, как отмечал ревизор, не только лучшие, но и самые последние пересказывали лекции вполне успешно. Было отмечено, что учащиеся, благодаря своему преподавателю, не только и не столько зазубривали учебные материалы, но учились – и небезуспешно – свободно рассуждать и отвечать на разные вопросы.

Д. А. Карпук, Архиепископ Нил (Исакович) (1799–1874): геолог, минералог, палеонтолог и богослов, 2015

Дореволюционное русское богословие, которое нередко принято пренебрежительно называть “схоластическим” или “школьным” и оценивать как нагляднейшее проявление “западного пленения”, коему противопоставляются «исконные» софиология, «богочеловечество», «русский космизм» и прочее, вполне соответствовало стандартам западной рациональной теологии. Об этом свидетельствуют фундаментальные курсы по “умозрительному”, “основному” или “апологетическому” богословию профессоров наших духовных академий В. Д. Кудрявцева-Платонова, Н. П. Рождественского, П. Я. Светлова, В. И. Добротворского, Д. А. Тихомирова, С. С. Глаголева и других, в которых даже большее место, чем в современной им европейской апологетике, уделялось полемике с натуралистическими концепциями происхождения религии[5]. После октябрьских событий линия преемственности на семь-восемь десятилетий практически прервалась, а то, что претендовало на замещение того, что было, никак не соответствует утраченным стандартам[6]. Поэтому остается надеяться, что серьезное изучение современной англо-американской философской теологии может быть стимулом для возобновления этой утраченной к настоящему времени преемственности. То, что это не может быть делом быстрым, не нуждается в пояснении, но с чего-то начинать надо, и этим «чем-то» должно быть знакомство с уровнем современных дискуссий.

Дэвид Брэдшоу, Аристотель на Востоке и на Западе. Метафизика и разделение христианского мира, 2004

Трактат «Об устроении человека» не может рассматриваться независимо от всего наследия Григория Нисского, которое весьма обширно и его трактовка составила целую исследовательскую традицию в отечественной и зарубежной науке. Значение и место философско-догматической системы Григория Нисского в духовной культуре Византии определены в трудах по истории Церкви и святоотеческому богословию Е.В. Афонасина[20], В.В. Болотова[21], А.И. Георгиевского[22], А.П. Голубцова[23], С.Л. Епифановича[24], С.М. Зарина[25], игумена Иллариона (Алфеева)[26], П.С. Казанского[27], А.В. Карташева[28], В.М. Лурье[29], Р.Ф. Тафта[30] и др.

Р. В. Щипина, Григорий Нисский. Создание канона, 2013

Киевский университет, образованный в 1834 г. и имевший официальное название «Императорский Университет святого Владимира», сто лет назад, как и другие университеты России, имел четыре факультета – юридический, медицинский, физико-математический и историко-филологический (Санкт-Петербургский университет еще имел факультет восточных языков, весьма незначительный по количеству студентов даже по масштабам того времени). Об обязательном для западноевропейских средневековых университетов богословском факультете в конце XIX века в Киевском университете напоминала только одна строка в расписании занятий на полугодие, сообщавшая о лекции по богословию.

С. А. Богданчиков, Происхождение марксистской психологии, 2014

Константинопольская церковь под сильнейшим давлением протестантских кругов в итоге пошла на уступки, опубликовав в 1920 году энциклику, адресованную «всем Христовым Церквам», в которой, кроме всего прочего, предлагалось введение Григорианского календаря, общение богословских школ, пользование храмами других церквей и т. д. Само содержание энциклики, которую подписали местоблюститель патриаршего престола митрополит Дорофей Прусский и ещё 11 митрополитов, демонстрировало совершенно иной тон по сравнению с предшествовавшими документами. Появились еретические формулировки, в которых само слово «Церковь» употреблялось не только по отношению к поместным церквям, но и по отношению к различным еретическим конфессиям. В ней указывалось, что «нельзя отвергать взаимное сближение различных христианских церквей и общение между ними только по причине существования догматических различий…» и что надо работать над «подготовкой и осуществлением полного единения». В качестве первого шага на пути взаимного доверия и любви предлагалось внедрять практику тесного сотрудничества, взаимного обмена праздничными посланиями, обмена студентами богословия, что подготавливало бы создание единого всехристианского совета, который мог рассматривать и решать вопросы, представлявшие взаимный интерес[164].

О. Н. Четверикова, Оборотни, или Кто стоит за Ватиканом, 2018

Первая попытка представить и объяснить икону широкой и по большей части неправославной аудитории была предпринята пятьдесят лет тому назад в Париже, в среде русской эмиграции. Несомненно, для того времени это было полезной инициативой. Но древо познается по плодам его: безотрадное состояние западноевропейской иконописи, особенно в сравнении с подлинным возрождением сакрального искусства в нынешней России, ставит перед нами вопрос, не время ли подвергнуть пересмотру парижское «Богословие иконы» и проверить, насколько верны его богословские выводы и искусствоведческие основания. Это и делает в предлагаемой книге Ирина Николаевна Горбунова-Ломакс, иконописец, искусствовед, выпускница Петербургской Академии художеств, основательница первой в Бельгии регулярной иконописной школы и активный популяризатор иконы в Западной Европе.

Ирина Горбунова-Ломакс, Икона. Правда и вымыслы, 2009

Первая часть получила соответствующее ее содержанию название: «Богословские и исторические аспекты церковного искусства». В первой главе – «Теоретические предпосылки храмостроительства и искусства Церкви» – дается общая характеристика значения церковного искусства и особо говорится о Богословии образа в свете соборных деяний и трудов святых отцов, защищавших иконопочитание. В этой же главе рассматриваются исторические предпосылки формирования языка искусства Церкви в дохристианских культурах (не только по принципу заимствования, но и по принципу контраста). Завершается глава общей хронологической шкалой с краткими комментариями по периодам и эпохам.

Архимандрит Александр (Федоров), Церковное искусство как пространственно-изобразительный комплекс, 2007

Называемый при жизни «патриархом без патриаршества» или «митрополитом Московским и всея Руси», святитель Филарет внес большой вклад в отечественное богословие, принимал участие во многих важных событиях государственной жизни и определял направление церковной жизни в России. Авторитет его был огромен, суждения неизменно глубоки, мнения всегда основательны. Его личность наложила неизгладимую печать на век XIX, который подчас называют веком Филарета. По словам историка Н. П. Гилярова-Платонова, «он не был представителем эпохи, он сам и был эта эпоха; он не выражал свое время, а руководил время. В первую половину царствования Александра [I], став во главу церковного управления – не саном своим или местом служения, а исключительно влиянием своей нравственной силы, – он до конца жизни так и остался. Внешнее влияние его иногда оспаривалось, но никем и никогда не оспаривались его умственное и духовное первенство и его нравственное влияние… Митрополит Филарет был историческое явление необыкновенное».

Георгий Бежанидзе, Летопись жизни и служения святителя Филарета (Дроздова). Том I, 2009

В Средние века содержание педагогики определялось догматами богословия. До наших дней дошли различные «Слова» и «Поручения», которые характеризовали процессы воспитания и обучения в Древней Руси.

Н. А. Богачкина, Социальная педагогика. Шпаргалка, 2009

В советский период возникает потребность в оценке истории развития миллета ОМДС, его деятелей и институтов. В 1920-е гг. сложилось три направления в татарской историографии. Первое – собственно джадидское – сконцентрировалось на изучении развития нации через историю просвещения и литературы, прежде всего в лице улемов. Фундаментальную роль здесь сыграла «История татарской литературы», созданная Газизом Губайдуллиным и Али Рахимом. В ней проанализирована история татарской литературы от рунических памятников и Орхоно-Енисейских надписей до середины XIX в. Г. Губайдуллин при анализе истоков национального и религиозного бытия сделал акцент на его единстве[38]. Джамал Валиди создал «Очерки истории образованности и литературы татар», являющиеся до сегодняшнего дня наиболее сжатым и целостным исследованием развития богословия, общественной мысли и духовной культуры нации, определяемой им как татаро-башкиры[39].

А. Ю. Хабутдинов, Институты российского мусульманского сообщества в Волго-Уральском регионе, 2013

Но в особенности здесь нужно отметить авторов и сочинения, которые оказали наибольшее влияние на Арндта. Прежде всего это великий мистик XIV века, ученик Майстера Экхарта, Иоганн Таулер (1300–1361). Почти вся 3-я книга «Истинного христианства» является изложением воззрений Таулера, конечно же, пропущенных Арндтом через свой личный опыт. Далее, это Фома Кемпийский (1380–1471) и главная его книга «О подражании Христу». О значении этого сочинения для духовной жизни всего христианского мира на протяжении столетий много говорить не надо. Затем, это анонимный трактат XIV века «Немецкая теология», получивший широкое распространение после того, как молодой Лютер, чрезвычайно им увлечённый, издал его под своей редакцией в 1516 и 1518 годах. Одна из основных мыслей трактата – радикальное отвержение перед Богом человеческой воли и всего «человеческого». Немалое влияние на Арндта оказали сочинения итальянской монахини-францисканки, мистической писательницы Анджелы да Фолиньо (1248–1309).[33] Многие главы 2-й книги «Об истинном христианстве» заимствованы Арндтом из её «Теологии Креста», изданной в Кёльне в 1601 году. Наконец, вся вторая часть 4-й книги Арндта является переработкой трактата испанского врача, философа и богослова Раймонда де Сабунде (1385–1436) «Книга творения, или естественное богословие».[34]

Иоганн Арндт, Об истинном христианстве, -1

По университетскому уставу 1835 г. лица, окончившие университет, получали чин 10‑го или 12‑го класса по Табели о рангах. С. С. Уваров наладил систему подготовки отечественной профессуры, способствовал заграничным командировкам молодых ученых, открывал новые кафедры. С началом «мрачного семилетия» он был отправлен в отставку. Новый министр князь П. А. Ширинский-Шихматов ограничил преподавание политической экономии, философии и правовых дисциплин, поощрял занятия богословием, запретил принимать в университеты лиц недворянского происхождения. Резко сократилось число студентов, была повышена плата за обучение. Отлаженная образовательная система оказалась на грани развала. Соловьев констатировал: «Что же было следствием? Все остановилось, заглохло, загнило. Русское просвещение, которое еще надобно было продолжать взращать в теплицах, вынесенное на мороз, свернулось».

Н. И. Цимбаев, История России XIX – начала XX вв., 2010

В 1895 году Александр Ухтомский пишет курсовое сочинение на тему «О гневе Божием», оцененное экстраординарным профессором А. Беляевым (который в свое время писал сочинение на противоположную тему – «Любовь Божественная») как заслуживающее присуждения его автору степени кандидата богословия. Рецензент отмечал (в журнале «Богословский вестник» за 1896 год): «Сочинение… есть первый в русской богословской литературе опыт обширного исследования о гневе Божием. Должно добавить, что даже иностранная литература не изобилует сочинениями об этом предмете… Отсюда видно, что исследование этого предмета сколько желательно, столько же затруднительно. Г. Ухтомский взялся за такой труд и выполнил его не без успеха. Источником ему служили – Священное Писание и творения святых отцов, большею частию из тех, которые переведены на русский язык, а пособиями сочинения русских богословов, как то: епископа Феофана, протоиерея Иоанна Сергиева, профессоров: Ф.А. Голубинского и А.Д. Беляева и других. В изучении материала автор обнаружил значительное усердие, и сочинение его показывает, что он занимался своим предметом с любовию. Благодаря этим хорошим качествам он, несмотря на разбросанность материала, сумел выработать, провесть и по возможности обосновать свой взгляд на гнев Божий. По его мнению то, что называется гневом Божиим, есть проявление Промыслительного отношения Бога к грешникам и страдание человека от греха… Он раскрывает свой взгляд положительно, не вдаваясь в пространные опровержения несогласных с ним взглядов и ограничиваясь упоминанием о них и краткими замечаниями против них. Главный недостаток сочинения в том, что г. Ухтомскому не удалось выработать строгого плана, отчего материал как бы разбросан по сочинению, тесной связи между частями не установлено и мысли не везде изложены с логическою последовательностию».

М. Л. Зеленогорский, Жизнь и труды архиепископа Андрея (князя Ухтомского), 2011

Абу Али Хусейн ИБН СИНА (980–1037). Философ, богослов, эрудит, автор труда «Канон врачебной науки», который в течение 500 лет оставался классическим медицинским текстом во всем мусульманском мире и Европе. Влияние его трудов «Книга исцеления» и «Книга знания» в мусульманском мире и христианской Европе было одинаково мощным благодаря утверждению одновременно разума и веры. Аль-Газали бросил вызов его наследию в сфере богословия.

С. Ф. Старр, Утраченное Просвещение: Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана, 2013

В 2007 году выпускник Санкт-Петербургской духовной академии кандидат богословия Николай Ким был возведен в достоинство протоиерея. По учреждении Общецерковной аспирантуры и докторантуры Русской Православной Церкви стал ее докторантом. Решением Священного Синода от 5 марта 2010 года был направлен в распоряжение Председателя ОВЦС, где состоял сотрудником секретариата Отдела внешних церковных связей по межправославным отношениям. 4 октября 2012 года был переведен в клир Будапештской епархии и назначен настоятелем новообразованного прихода в честь иконы Божией Матери «Живоносный источник» в городе Хевизе.

Сборник статей, Православие и корейцы, 2013

Богословие диалога призвано заниматься не столько теоретическими разработками, сколько поисками практических путей взаимопонимания с верующими других религий. И оно призвано ответить прежде всего на два вопроса: 1) как возможно положительное описание одной веры в понятиях и ценностях другой? 2) как возможно такое религиозное сознание, которое гармонично сочетало бы безусловную преданность своей вере и традиции с позитивным восприятием и признанием других религиозных традиций? Учитывая фундаментальную проблематику богословия диалога, включающую такие вопросы, как: каков смысл многообразия религий в замысле Божьем, как возможно спасение нехристиан, как возможно Откровение вне библейской традиции, как возможно пророчество после Богоявления, я бы осмелился вслед за некоторыми авторами утверждать, что богословие межрелигиозного диалога становится сегодня новым измерением богословия как такового.

А. В. Журавский, Очерки христиано-мусульманских отношений. Хрестоматия для теологического, религиоведческого и других гуманитарных направлений и специальностей высших учебных заведений, 2015

4. Именно отцу Октавио принадлежала идея учреждения серии книг Bibliotheca Ignatiana, состоящей из трёх разделов: богословие, духовность и наука (кроме того, издавались учебные пособия). Сам по себе этот замысел был новшеством, к тому же удачно воплотившимся.

Коллектив авторов, Крупицы благодарности. Fragmenta gratitudinis. Сборник воспоминаний об отце Октавио Вильчесе-Ландине (SJ), 2010