Соответственно, целью написания его мемуаров стала попытка обратить внимание на своё значение в
российской внешней политике, чтобы показать властям, от услуг какого ценного деятеля они отказались.
Пробел желательно восполнить, поскольку иначе затруднительно понять, каковы происхождение и природа
российской внешней политики.
После такого сжатого короткого вступления можно приступить к обсуждению проблем
российской внешней политики.
Эта книга – попытка выделить самое важное в возникновении
российской внешней политики как культурного явления.
Концентрация только на имперском периоде ограничивает способность глубже взглянуть на особенности, сформировавшие уникальные особенности
российской внешней политики.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: тюменка — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Всё будущее
российской внешней политики зависело от нашего вывода.
Ориентализм, конечно, имел отношение также к целям тогдашней
российской внешней политики.
Между тем ранняя стадия истории государства предоставляет возможности для научного познания источников
российской внешней политики.
В это время вопрос о достижении естественных черноморских границ стоял на повестке дня
российской внешней политики.
Цель – убедить их в неизменно агрессивных устремлениях
российской внешней политики.
Признающий это политический реализм, основанный на здравом смысле, обычно был прочным фундаментом
российской внешней политики, а порождённый им прагматизм, то есть нацеленность на практический результат в рамках возможного, – принципом международного поведения.
Поэтому, хотя мой анализ современной
российской внешней политики не такой уничижительный, как у автора, скажу честно: нередки моменты, когда так же, как ему, мне хочется назвать её и «капитулянтской», и «постоянно отступающей на всех фронтах, включая спорт и культуру», и «бесконечно расшаркивающейся перед “партнёрами”».
Вынесение этого на первый взгляд очевидного и даже банально звучащего тезиса в название подразумевает, что, по мнению автора, такого равновесия в
российской внешней политике пока по большому счёту нет, его только предстоит достичь.
Оно написано с единственной целью: обрисовать широкими мазками тот общий контекст, в котором действует
российская внешняя политика.
Ни атлантизм, ни евразийство не могут быть принципами
российской внешней политики.
Внимательное прочтение заявленных и проводимых министром внешнеполитических положений показывает, что современной
российской внешней политике свойственен особый политический прагматизм.
Этим и определяется эклектичный и внутренне противоречивый стиль
российской внешней политики.
По мнению одних, она была лишь проявлением агрессивной
российской внешней политики.
И надо сказать, что некоторые моменты
российской внешней политики последних лет могут быть объяснены только таким подходом.
Однако типы эмоций во многом определялись дискурсивным полем, в которое погружены посетители выставок: «раскол, существующий в обществе по поводу
российской внешней политики, нашёл своё отражение в конституировании памяти о событии».
Если сводить перспективы
российской внешней политики к одному балтийскому направлению, подобная оценка справедлива, но если подходить к её развитию с позиций многовариантности, то в неё необходимо внести коррективы.
Сегодня в
российской внешней политике и сфере национальной безопасности наблюдаются некоторые попытки вернуть статус сырьевой державы, но даже эти намерения носят не системный, не последовательный, а скорее эмоциональный характер.
Во второй главе рассматривается центральноазиатское направление
российской внешней политики, а именно российско-казахстанские, российско-узбекские, российско-таджикские отношения.
Вместе с тем внутриполитическая эволюция будет способствовать постепенному формированию спроса со стороны основных групп интересов на те или иные доктрины, которые станут оказывать большее влияние на
российскую внешнюю политику.
Тем самым уже в XVI в. обозначились имперские тенденции в
российской внешней политике.
Основной задачей
российской внешней политики является реализация наших национальных интересов.
Конечно, и десять лет назад
российская внешняя политика оставалась многовекторной.
Политические дискуссии предвыборного года, распространившиеся и на сферу
российской внешней политики, свидетельствуют о том что «властная плазма» как механизм политико-экономического управления, «разруливания» конфликтов перестаёт устраивать многие влиятельные силы, равно как и массовые группы, на которые эти силы хотели бы или могли бы опереться.
Именно это ежедневное погружение, вплоть до мельчайших деталей протокола и политических жестов, в
российскую внешнюю политику создало тот эффект «избыточности информации», о котором я пишу в сборнике и который позволил мне за пёстрой картиной повседневной повестки увидеть логику замысла.
Идеология «ушла» из
российской внешней политики, а центральное место в ней заняли вопросы экономических отношений.
Эта неопределённость вызывала раздражение у российских властей, поскольку «польский вопрос» продолжал оставаться одним из центральных в
российской внешней политике.
Третья стратегия
российской внешней политики – евразийская.
Такие последствия российских шагов затрудняют решение главной стратегической задачи
российской внешней политики.
В то же время прагматизм, которым гордится нынешняя
российская внешняя политика, остаётся «голым».
Во-первых, способность и далее умело вести лайнер
российской внешней политики через зону турбулентности, опираясь на представления о мире, адекватные современным глобальным процессам.
Наибольшую эффективность активизация
российской внешней политики продемонстрировала в тех случаях, когда комплексно сочетались элементы взвешенного, непровоцирующего, дозированного, и поэтому убедительного, геополитического давления и готовности к совместному поиску компромиссов и продвижению к максимально возможному расширению различных взаимовыгодных связей.
Он слишком рано ушёл из жизни, что нанесло урон
российской внешней политике.
Дипломатам среднего уровня излагал своё видение эволюции
российской внешней политики в постсоветский период.
Очевидно, что в современных условиях «мягкая сила» становится одной из опор
российской внешней политики.
Многовекторность и высокая манёвренность
российской внешней политики в нынешних условиях выступают важными механизмами компенсации слабостей, обусловленных структурой экономики, демографической динамикой, низким качеством управления, коррупцией и технологическим отставанием.
На протяжении ближайших лет
российская внешняя политика, как и наша экономика, должна стать «умной».
Российская внешняя политика в основном носит бюрократический характер.
В этой статье обобщаются итоги последних лет, рассматриваются возможные мотивы нового развития событий, анализируются примеры аргументации и адресные группы
российской внешней политики, а также образцы желаемой модернизации и её партнёры.
Круг лиц, принимающих участие в формировании и реализации
российской внешней политики, за последний год – несмотря на смену президентов – изменился незначительно.
Девиз «Безопасность через сотрудничество» обязан стать столпом
российской внешней политики.
А это значит, не впадать в эйфорию от возросших за последнее десятилетие возможностей
российской внешней политики, не поддаваться искушениям односторонности, не злоупотреблять жёсткой риторикой и не возлагать все надежды на свои сравнительные преимущества – будь то в военной силе или в энергетических ресурсах.
Тем не менее вооружённый нейтралитет в течение долгого времени оставался главной проблемой
российской внешней политики, и российское правительство не жалело сил на отстаивание своей точки зрения по поводу ограничения военных действий на море.
Характер
российской внешней политики, равно как и её контекст, претерпели серьёзнейшие перемены за полтора года, минувшие с начала непростого 1911-го.
Настоящая книга, предлагаемая соавторами вниманию читателя, всерьёз интересующегося
российской внешней политикой как таковой и её турецким измерением в частности, составлена из текстов их бесед, ставших основой ряда передач на канале СоловьёвLIVE, вышедших в эфир в первой половине 2022 года.
Смены вех в
российской внешней политике не точно совпадают с президентскими сроками, но некоторая зависимость существует.