Археология предполагает, что погребение было ранней деятельностью человека и, безусловно,
исторические религии уделяли большое внимание ритуальному избавлению от мёртвых.
Кроме того, даже в государствах с господствующей
исторической религией её роль всё больше оценивается в качестве виртуальной и опосредованной – через фольклор, культуру, рудименты семейных традиций, культурную самоидентификацию.
Оно не может быть ограничено никакой
исторической религией или земной церковью.
Однако это не удавалось совершить даже в пределах ограниченного материала; всегда оставалось что-то от материала мира, не охваченное категориями религии, – как ни несомненно, что и не охваченные
историческими религиями содержания могут быть религиозно интерпретированы, так что в идеале мир религии действительно существует.
Поэтому значение слова религия связано именно с этим устойчивым элементом в
исторических религиях.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: безынтересность — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Все
исторические религии обращались к той же проблеме – как вынести конец жизни.
Сама история эта восходит к временам, предшествовавшим распространению ислама как
исторической религии, какой мы её знаем.
Опасно также «изобретать» права, которые узаконивали бы поведение, осуждаемое традиционной моралью и
историческими религиями.
Такому требованию, думается нам, удовлетворяют все
исторические религии, ибо такова природа религии вообще.
Духовная глубина
исторических религий, как правило, затемняется их же застывшими внешними формами, обрядностью, своеобразной религией «light», выражаясь языком наших дней.
Сакральное анимистической эпохи отличается от сакрального периода упадка родового строя и тем более от священного
исторических религий.
Поэтому можно находить параллели и аналогии религиозных феноменов с нерелигиозными, и это облегчит понимание процессов, происходящих в какой-либо
исторической религии.
Мировая теистическая система чрезвычайно многообразна и насчитывает по разным оценкам от шестисот до более пяти тысяч действующих и
исторических религий, конфессий, мифологических и духовных традиций, сект, религиозных обществ, что обуславливает разделение человеческого сообщества по религиозному признаку.
Затем происходит постепенное очеловечивание этих душ и, наконец, возникновение и развитие
исторических религий.
Придавая первостепенное значение различению добра и зла, великие
исторические религии (индуизм, буддизм, иудаизм, христианство, ислам и другие) создали в своей основе совпадающие (или близкие, «созвучные») моральные заповеди и кодексы, имеющие высший, божественный авторитет.
Одним словом, хотя христианство является
исторической религией, оно не может быть окончательно “погребённым” в истории, и, чтобы оно не стало всего лишь “историческим воспоминанием” оно должно одержать фактическую победу над злом, в котором прозябает – “лежит мир”.
Напрасны все усилия тех немногих, у кого на сердце истинная религия, и кто с большим рвением занимается тем, чтобы осветить мрак
исторической религии и согреть мороз философской, чистой моралью разума.
То, что христианство –
историческая религия и что «таинства», о которых оно повествует, являются также и прежде всего историческими фактами, не вызывает сомнений.
Это одинаково приложимо ко всякой
исторической религии, как и ко всякой физической теории, как бы хорошо обоснованной её ни считали.
Если наука, а также
исторические религии способствуют утверждению картины (иллюзии?) однозначного мира, то философия, если это истинная философия (то есть не материализм или сциентизм), поэзия науки, не даёт однозначных ответов, а лишь указывает ходы решения проблем.
Так, понятия, составляющие чисто рациональную веру, также находятся внутри большинства существующих
исторических религий.
Но ясно одно: жизненные установки всякой культуры cформировались под влиянием её
исторической религии.
Будучи восьмидесятилетним стариком и всё ещё называя себя агностиком, он тем не менее выразил в своей последней книге надежду на то, что возрождение
исторических религий остановит шествие современной технологии, обесчеловечивающей всё вокруг.