Куда было деваться во время войны почти шестидесятилетнему бедному, больному бывшему
зэку?
Падение ракеты и нападение беглых
зэков, пьяная драка за девку и месть древних богов, испытание водородной бомбы и губительный крик ультразвука, рождённого завихрениями ветра в утёсах.
Зачем он взял с собой в побег неопытного первоходку, на что рассчитывал опытный
зэк, не поняли даже граждане начальники в зоне, получившие впоследствии за то, что не уследили, строгие выговоры.
Эти ответы стариков мне были понятны, но такие же ответы этих молодых
зэков меня очень неприятно удивили и раздражили.
– Оказалось, что лагерь
зэков находился в одном месте, а баня, которую я видел и нанёс на свою карту, – в другом.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: увлаженный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Тут чуть ли не каждый второй
зэк называл себя если не графом, то маркизом, а если не маркизом, то бароном, которого по чистому недоразумению лишили всего состояния или в далёком детстве, или же буквально вчера.
– Как-то отец рассказывал, сбежавший
зэк давно-давно мамаем прошёл по избушкам.
Не зря там
зэки работали.
Получается, что я тоже вместе с
зэками сидел.
Остановились у какого-то поста, водитель выяснил, куда ехать, смотрим, всё как и обещали: недалеко от города, в лесу, среди деревьев, пятиэтажное здание, проезжаем за ограду, а в окошках торчат настоящие
зэки.
– Говорят, там геопатогенная область: души расстрелянных
зэков ходят по ночам.
В первые недели моего пребывания в тюрьме один старый
зэк сказал мне очень важную вещь, которую я лишь потом осознал до конца, а точнее прочувствовал на себе.
Потом началась беготня надзирателей около бараков, а
зэки стали переговариваться через окна и обсуждать да гадать, что бы это значило.
– Я слышал, что перед отправкой в эту зону, всем
зэкам делают какую-то операцию, но о ней никто не помнит.
Нам не повезло с этапом и суждено было загорать на пересылке дольше, чем держат тут
зэков обычно.
Без перестрелки не обошлось – троих
зэков на месте уложили, одного почти сразу нашли раненым неподалёку от железки.
Два
зэка уже валялись на грязном деревянном полу, когда в барак ворвались охранники – молодые ребята, причём их командир был самым юным; бритва ещё не касалась его румяного лица.
Только в этом случае
зэк мог рассчитывать на пайку.
Через год из тридцати двух тысяч
зэков перезимовали чуть больше шестисот.
Кроме собственно строительных частей и неизбежных в подобном деле
зэков, к строительству привлекались десятки тысяч местных жителей; затем и этого показалось мало и на стройку послали по несколько стрелковых батальонов от каждой дивизии округа.
Никакого каменного завала, выложенного когда-то руками
зэков, нет и в помине.
– Всё пройдёт, организмы наладятся! – пообещал всё тот же старик, в котором профессор угадал бывшего матёрого
зэка.
Добрая часть
зэков пошла бы за него в бой не из-за страха, но из глубокого признания.
Некоторые
зэки начали ликовать.
Так вот к этому «куму» обратился пожилой
зэк со странной и необычной просьбой, – мол, вытащи меня из зоны, а я тебя, придёт время, озолочу.
Дальше чудесная история, что полторы сотни
зэков отвезли в лес на особой крытой машине с бронированными от пуль бортами.
Пробежавший мимо десяток бойцов в кожаных доспехах и с мечами наголо, буквально уткнулся в две сотни
зэков.
Условия содержания
зэков были ужасными.
Пуля вошла в глаз
зэка, не оставив ни единого шанса на жизнь.
– Вы когда с охранниками придумывали всё это, вы наверняка думали, что к спокойному
зэку попадёте, к тому, который больно не сделает.
В общем, через некоторое время
зэк оказался на свободе.
Раньше, если
зэк работал, он мог к положенной ему «шулюмке» купить в ларьке сахар, а иногда и масло, колбасу, консервы, даже коммерческое питание.
Отец и его односельчане выработали в себе привычку наблюдать бесчеловечность и посильно сопротивляться ей, кидая хлеб в колонны
зэков, а их письма – в почтовый ящик.
Конечно, я согласился. Бежал я с группой
зэков. Нас не особо охраняли. Считалось, что бежать бесполезно, всё равно никуда не деться. Но у меня всё получилось.
Я помнил тот нашумевший случай, когда двое освободившихся
зэков пытались отобрать деньги у школьников, а его единственный сын-старшеклассник вступился за малышей и получил смертельный удар ножом.
Недавний
зэка становится заместителем наркома-новичка.
Любой нормальный
зэк знает, чем может обернуться безответственное отношение к языку: фильтровать базар на зоне – вопрос не филологии, а выживания.
За ячеистым забором бежала толпа
зэков: налитые кровью глаза, полураскрытые рты, факелы и палки в сжатых руках…
Закутавшись в тёплый халат у кухонного окна, бывший
зэк смотрел и смотрел на крупные хлопья.
В конце разговора у «смотрящего» необходимо узнать, где
зэк может «упасть» (именно «упасть», т. к. по «понятиям» личного места у арестанта нет).
Работа на дальних стрелках и в будках на переездах, вдали от посёлка, опасная. В летнее время из зон бегут
зэки, нападают на женщин.
Опытные
зэки говорили, что плохое пламя дают московские газеты, отпечатанные на белой финской бумаге, лучше своя бумага, пермских и сахалинских целлюлозно-бумажных комбинатов, – так, по крайней мере, говорили в камере московской тюрьмы, где, конечно, никаких сибирских и дальневосточных газет быть не могло.
Бывший
зэк уже давно не ездил в легковых машинах.
Конвоиры, к которым несколько
зэков уже обращались с вопросами, стояли молча, с непроницаемыми лицами.
Ведь убит он не обычным ножом, а заточкой, какими пользуются на зоне
зэки…