Город уходит в тень

Татьяна Перцева

Эта книга посвящена моему родному городу. Когда-то веселому, оживленному, в котором, казалось, царил вечный праздник. Ташкент – столица солнца и тепла. Именно тепло было главной особенностью Ташкента. Тепло человеческое. Тепло земли. Город, у которого было сердце. Тот город остался только в наших воспоминаниях. Очень хочется, чтобы нынешние жители и те, кто уехал, помнили наш Ташкент. Настоящий.

КЕРОСИНКИ, КЕРОГАЗЫ

Последнее время постоянно читаю слово «керосинка» в применении к керосиновой лампе. Это два разных прибора. Абсолютно разных. Хоть и работают по одному принципу.

Как подумаю, как вспомню… Бедная моя мама. Сколько же всего на ней лежало. И не только на ней. На всех мамах нашего двора. Были вдовы. Были такие, как моя мама. Пап почти никогда не бывало дома. Даже по вечерам. Потому что папы были горняками и в основном работали на рудниках. Далеко от дома. Во дворе привычно звучало: «Ленгер», «Кзыл-Кия», «Сулюкта»… Папы приезжали нечасто. Мамы отдувались за всех.

Утро. Принести уголь из сарая. Хорошо, что были сараи и в них был уголь — одно из преимуществ семей горняков.

Принести воду из крана во дворе. Заметьте, второй этаж. Высокий этаж.

Выгрести золу из двух печей.

Растопить печь-контрамарку (если зима). Растопить просто печь, для отопления и готовки. С четырьмя конфорками, в каждой три конфорки, мал мала меньше. На печи обед готовить легче и быстрее. Открытый огонь. И духовка — можно испечь пироги или торт. Что и делалось, кстати.

Бежать на работу. Через день. До поздней ночи.

Хуже приходилось летом. В смысле стряпни. Печку в ташкентской жаре не разожжешь.

Вот тогда и пускали в ход керосинку. Керосинка была проста в обращении. Я научилась обращаться с ней уже лет в семь. Лет в девять — готовить; конечно, самые простые блюда. Верхняя часть, в которую вставлялся широкий длинный фитиль, откидывалась, в нижнюю наливался керосин из мятого алюминиевого бидона.

Фитиль можно было выкручивать или закручивать, как в керосиновой лампе.

Недостаток заключался в том, что обед готовился ужасно медленно. Невыносимо.

Потом появились двух — и трехфитильные керосинки, что несколько ускорило процесс. Копоть и вонь, конечно, но к ним привыкали.

На примусе можно было сготовить быстрее, поскольку он работал по принципу паяльной лампы. В примусе была форсунка, из которой вырывалось довольно высокое открытое пламя, но примусы имели неприятную привычку взрываться, из-за чего в нашем доме их не было. Нужно было вовремя прочищать их специальной иглой.

Потом в продаже появились керогазы. Еда на них тоже готовилась быстрее. Но конструкция была довольно сложной. Там так просто верх не поднимешь и керосин не нальешь. Там нужно что-то снимать, потом снова надевать… Хорошо, что мама, покупавшая все новинки, как-то не догадалась купить керогаз. У нас его точно не было, я картинки видела. Керогазом все называли двухфитильную керосинку.

Летом пекли в электрической духовке, не знаю, как мама ухитрялась в ней печь, потому что температурный режим не выставлялся.

Позже появился прибор под названием «чудо». Круглая, довольно большая алюминиевая форма с крышкой, от которой тянулся электропровод. В некоторых формах посредине была дырка, окруженная чем-то вроде довольно высокой трубки. В таких полагалось печь кексы. Почему-то считалось, что кексы должны быть большими и с дыркой посредине. Форма от «чуда» есть у меня до сих пор. Крышка потерялась, а в этой форме мама очень долго пекла бисквиты в газовой духовке. Потом я забрала форму себе и тоже долго пекла в ней бисквиты. Вот такое наследство.

Печь в «чуде» было настоящей му́кой, поскольку температуру никак нельзя было ни уменьшить, ни увеличить.

Да, ведь были еще и электроплиты. Считалось, что готовить на них быстрее. Что такое электроплита в то время? Металлический обруч с ножками. В обруч помещен керамический круг с канавками, тоже по кругу. В канавках лежит открытая спираль с изоляторами в виде чашечек — такие же были у первых электроутюгов. Спираль часто перегорала и рвалась в месте перегорания. Все умели соединить место разрыва, и «авария» исправлялась до следующего перегорания…

Чем были невыгодны электроплиты? Прежде всего, до начала пятидесятых на электричество был установлен лимит. Превысишь лимит — придет монтер, выключит свет. Поэтому все ставили «жучки на фазы»; что это такое, не знаю до сих пор, но, грубо говоря, все воровали электричество. О приближавшемся монтере предупреждали дети. Бегали по квартирам. Короче, ОПГ того времени.

И потом электричество все равно стоило дороже «карасина».

Поэтому многие предпочитали керосинки-керогазы-примусы.

Да, совсем забыла про мангалы. Тогдашние мангалы — обыкновенные цинковые или алюминиевые ведра, обмазанные внутри глиной и с таким «окошечком» внизу, куда клали хворост. У нас такое было, но в них лучше готовить на открытом воздухе.

И, конечно, в силу того, что электричество в Ташкенте отключали часто, поголовно во всех домах были керосиновые лампы. Не керосинки, а именно лампы. В нижний резервуар наливался керосин, и вставлялся фитиль, который можно было выкручивать и закручивать. В нижнюю же часть вставлялся стеклянный абажур. Снизу в виде шара, сверху в виде трубки. Вот эти абажуры имели неприятное свойство лопаться. Но без осколков. Просто трещины. Дефицита не было, покупали новый в магазинах.

Светили довольно ярко. Я даже уроки при лампе делала и уж точно читала.

Дефицита керосина тоже не было.

Керосин иногда можно было купить на базарах, где были такие ларечки с вывеской «Лампа мой». Что в переводе и есть «керосин».

Но чаще, гораздо чаще на улицу приезжала сначала бочка на телеге, запряженной лошадью, а потом — автоцистерна.

Раздавался крик: «Керосин продаю», и на мостовой тут же выстраивалась очередь. С бидонами, хранимыми именно для такого случая.

Керосина хватало всем до следующего раза.

Литр керосина стоил копейки. Брали по четыре-пять литров. В очереди по большей части стояли дети.

Иногда я задумываюсь: жили же мы. Без кранов в доме. Без горячей воды. Без газа. Без телевизоров (поначалу). Без холодильников (поначалу).

И прекрасно жили. Тяжело, но прекрасно.

Газ появился, когда мне было шестнадцать. Тогда жизнь вообще расцвела, как роза «глори дей».

К контрамарке подвели газ. Печку сломали. Полкомнаты занимала. На балконе поставили сразу газовую плиту на четыре конфорки, ванну с колонкой и унитаз. Больше места не было.

Так было у всех жильцов нашего дома.

Главное — больше в моей жизни не стало бань, керосинок, туалетов во дворе, ведер с углем и скорпионами.

И керосиновые лампы постепенно вышли из обихода. Хотя я иногда подумываю, что неплохо бы их держать про запас. Правда, свечи держу. А моя запасливая подруга Таня лампу сохранила. И, по-моему, керосинку тоже. А вдруг?!