Город уходит в тень

Татьяна Перцева

Эта книга посвящена моему родному городу. Когда-то веселому, оживленному, в котором, казалось, царил вечный праздник. Ташкент – столица солнца и тепла. Именно тепло было главной особенностью Ташкента. Тепло человеческое. Тепло земли. Город, у которого было сердце. Тот город остался только в наших воспоминаниях. Очень хочется, чтобы нынешние жители и те, кто уехал, помнили наш Ташкент. Настоящий.

ВАВИЛОН

Вавилон — это Ташкент. Смешение языков. Смешение религий. Смешение наций. Смешение обычаев. И судьба у него, считай, Вавилона. Все рассыпалось. Почти все разъехались. Не перессорились вот только, не передрались. Увезли свои религии, национальности, обычаи, языки. Разнесли по всему миру. Хотелось бы, чтобы им жилось там так же, как на родине. Хотелось бы от всего сердца.

Почему я затронула эту тему? Потому что недавно прочитала, как угнетали крымских татар там, куда их переселили.

Все началось во время войны. Кроме эвакуированных, часть которых осталась в Ташкенте и Узбекистане, туда переселили корейцев и крымских татар. Немцев точно переселяли в Казахстан. Чеченцев — в Киргизию и Казахстан.

С немцами я почти не сталкивалась. Немки из Черняевки и других ближайших казахских сел приезжали в узбекские города продавать молочную продукцию. Трудолюбие и аккуратность немцев вошли в поговорку. Таких вкусных творога, сметаны и масла я больше никогда потом не ела. Упаси Господь прийти часам к десяти на базар! Ничего не оставалось. Приходилось вставать в половине седьмого.

Еще один немец работал в инязе, на кафедре педагогики. Чудесный парень, рыжий, красивый, и имя Рейнгольд, что означает «чистое золото».

По-казахски и по-немецки говорил идеально. Вот по-русски — не слишком. Он был из тех немцев, которых переселили в Казахстан и которые и там не пропали. Но у него жена была русская, такая кругленькая хохотушка, вот она его потихоньку учила языку.

С чеченцами я не сталкивалась вовсе. Сказать ничего не могу.

Корейцев переселили с Дальнего Востока, и нужно сказать, они вписались в жизнь Узбекистана так, словно жили там испокон века.

Я привожу выдержку из очень интересной статьи «Феномен корейских колхозов». Заранее должна подтвердить, что это чистейшая правда.

«Корейские колхозы Узбекистана — один из наиболее поразительных феноменов в истории бывшего СССР. Они были созданы корейскими переселенцами с Дальнего Востока, выселенными с Дальнего Востока перед угрозой японского нападения на СССР осенью 1937 года. Причем этим хозяйствам были выделены далеко не лучшие земли. Камышовые заросли, болота, бросовые земли — вот такой предстала перед переселенцами земля, которая должна была прокормить их и их семьи. Нужно также учесть, что переселенцев, на которых был навешен ярлык «неблагонадежных», не брали в армию, они были ограничены в передвижениях, ущемлены во многих других правах.

Не имея порой ни техники, ни других материальных ресурсов, они за невиданно короткие сроки не просто освоили тугаи — заболоченные солончаковые земли, — но и стали лучшими не только в республике, но и во всем бывшем СССР.

И это были не единичные хозяйства. Люди старших поколений хорошо помнят, как гремели в пятидесятые — шестидесятые годы прошлого века колхозы «Полярная звезда», «Северный маяк», имени Микояна, Молотова, Димитрова, Свердлова, Энгельса, «Правда» и другие корейские хозяйства Ташкентской области. Были отдельные корейские хозяйства и в других областях Узбекистана, которые добивались столь же внушительных результатов. Это колхозы имени Сталина (позже он был переименован в «Коммунизм», а затем — в «Вазир») и «Гулистан» Хорезмской области, имени Карла Маркса Самаркандской, «Гигант» Наманганской областей и др.»

Здесь не упомянут колхоз «Политотдел». Миллионер из миллионеров. Достаточно сказать, что на его балансе числилась своя футбольная команда.

Я говорила о трудолюбии немцев. Но корейцы — удивительный народ. Они выращивали рис, хлопок, овощи. Имена Кима Пен Хва (председатель колхоза «Полярная звезда») и Хвана Ван Гыма («Политотдел») тогда знали все в Узбекистане. Помню, как мою сестру, учившуюся в Ташми, посылали на хлопок в «Полярную звезду», и она рассказывала, что лучших условий и лучшей кормежки не было нигде.

Мама, отдыхавшая в правительственном стационаре, разговорилась с кореянками, приехавшими навестить Кима Пен Хва. Те рассказали, что председатель ездил в Америку и привез оттуда подарки всем женщинам колхоза. Какие-то безделушки вроде перчаток или носовых платочков, но всем.

Очень многие корейцы остались в Ташкенте. У нас в доме жила семья: муж — инженер на «Фотоне», жена шила на дому, дети ходили в школу. Они стали своими. Своими в чужой среде.

Полностью своими. Им никогда и никто не сказал плохого слова. Корейцы — удивительно дружелюбный народ, и мы жили с ними в мире и гармонии.

Интересно, что даже корейская кухня прекрасно сочетается с узбекской, можно сказать, это теперь тоже узбекская кухня, но с корейским оттенком, а уж корейские соленья — почти в каждом доме.

Мне очень жаль, что теперь я потеряла связь со многими друзьями-корейцами: кто умер, кто уехал… Но у меня в Ташкенте появились новые, чему я очень рада.

Крымских татар в Ташкенте было немало. С некоторыми я работала. С кем-то училась. Одна очень красивая дама жила в нашем доме и была женой главного инженера завода «Фотон». Заметьте: ее национальность не помешала начальству поставить мужа на немаленькую должность. Дама была очень милой и приветливой, мы никогда не говорили на темы переселения, да тогда я и не знала ничего.

Факт остается фактом: никого из моих знакомых крымских татар не притесняли никоим образом. Они учились в тех же школах и институтах, работали на тех же заводах и предприятиях, занимались в тех же кружках и студиях… Обычные люди. Среди обычных людей. Сейчас твердят, что их так угнетали, что они всеми силами стремились на родину. Может, они стремились на родину, потому что не могли жить без родины, а вовсе не из-за мифических угнетений?

И греки. Греков в Ташкенте было великое множество. Их ниоткуда не переселяли. Они были политэмигрантами. И паспортов у них не было. Только вид на жительство. По-моему, темно-синий. Но их дети учились в тех же школах и институтах. Ходили в те же спортивные секции и различные кружки. Они тоже были свои, совсем свои, и своими остались, даже когда уехали в Грецию, Македонию, уехали навсегда.

Высшим пилотажем было стричься у греков. Они прирожденные стилисты. Они прирожденные портные. У них врожденный вкус. Но это родители. А дети становились инженерами, врачами, химиками… защищали диссертации, женились на русских, узбечках, еврейках… Работали везде, кроме «почтовых ящиков» и картографических учреждений.

В селах и маленьких городах жили высланные понтийские греки. Вот с ними поступили крайне несправедливо и даже подло. Их высылали, отправляли в лагеря, их просто истребляли. Почему — непонятно до сих пор. Мне непонятно. В одном источнике упоминается о том, что причина депортации из Абхазии — «народно-хозяйственная». Она становится очевидной при знакомстве с материалами по подготовке к переселению, а также с событиями, последовавшими сразу за ним. Возросший интерес титульной нации Грузинской ССР к престижным прибрежным территориям Республики натыкался на препятствие: многие лакомые места уже были заняты.

Их всего-то и было 15 тысяч человек. Но вот помешали…

Я знала одного понтийского грека. И то жил он в Зеленограде. Греков давно реабилитировали, и Антип Колбазов работал со мной в одном НИИ. Был завлабом. Его родные вернулись в Грузию. Но шрамы, видимо, остались.

Уезжать греки стали в конце восьмидесятых. Поднялись разом и покинули ставший родным Узбекистан. Но связи с ним не потеряли. Иногда приезжают. Потому что свои.

Я с ностальгией вспоминаю о друзьях. Слава богу, многие живы. Но иных уж нет…

Зато все, кто еще здесь, помнят прекрасные времена, когда все были своими и никто не делился на нации. И никто не подчеркивал свою «особость» и свое превосходство. Когда никто не употреблял такое словосочетание, как «титульная национальность». Поскольку в Ташкенте была только одна национальность — ташкентец.