Путь чернокнижника

Тараксандра

Первая часть дилогии «Чернокнижник». Магические хитросплетения влияют на судьбы людей и ход истории. Приоткрывшаяся завеса таинств покажет вам настоящую магию, вы совершите увлекательные путешествия по загадочным уголкам стран, станете участниками завораживающих и пугающих ритуалов, узнаете об уникальных разработках советских медиков и еще много волнующего и сенсационного раскроется вам на страницах этой книги. Роман основан на реальных событиях, любые совпадения являются случайностью.

Глава 8. В лесу

Ксаверий провел ночь в состоянии, напоминающим дрему, а как только стало чуть светлей, он продолжил свой путь. Очень хотелось есть. Плоды были рядом, но высоко, в кронах деревьев, раненый не мог до них добраться. На земле, в хлюпающей грязи, плавал сгнивший банан, Ксаверий поднял его, выбрал еще пригодные части для еды и съел плод. Через какое-то время ему попались финики, до которых он мог дотянуться.

Физические мучения и ненависть заставляли юношу продолжать свой путь. Врач, обдирая десны, грыз жесткую горькую кору, ее же закладывал в раны. Плохо прожеванная кора терзала желудок, временами его рвало желчью, но Ксаверий терпел, жажда уйти от бандитов придавала силы. Ксаверия знобило. Он сгибался под ледяным водопадом.

— Умру, но не здесь, — упрямо шептал Ксаверий.

Ему очень хотелось горячего чая. Ксаверий бы смог добыть огонь даже при отсутствии спичек, но непрекращающийся ливень исключал всякую возможность разжечь костер. Вода сверху и снизу, переплетенные деревья, кусты и травы, липкие назойливые насекомые, духота, перехватывающая дыхание, — таким был тропический лес в сезон дождей.

Ксаверий испытывал тяжесть внизу живота, вот уже три дня он безуспешно пытался помочиться: после жестокой кастрации мочевой пузырь парализовало.

— Если я не освобожу себя, то получу разрыв, — озабоченно проговорил Ксаверий.

Врач поискал, чем бы помочь организму, и увидел кучку обглоданных костей какой-то птицы. Некоторые из них были полые. Юноша выбрал самую тонкую косточку, подержал ее под дождем, смывая грязь, потом смазал соком алоэ и ввел ее себе в искалеченный половой орган. Режущая боль и обильное кровотечение сопровождали весь физиологический процесс.

— Не сдамся, — Ксаверий стиснул зубы.

Он выжил в импровизированную трубку сок алоэ, чтобы предотвратить воспаление. Внутри все горело и щипало, но телу стало легче.

— Значит, так и буду действовать пока, — сказал врач. — Больновато, но зато не лопну.

Утром одного из беспросветных дней дремоту Ксаверия прервала страшная боль в груди.

— Тропическая лихорадка, — определил врач. — Ничего, с этим я тоже справлюсь.

Путь, без конца и без края. Над головой дразняще золотились грейпфруты.

— Источник витамина «С», — сказал Ксаверий. — Верное средство.

Несмотря на непогоду, в ветвях, среди плодов, резвилась обезьяна. Она сорвала фрукт и, не снимая кожуры, впилась в него крепкими белыми клыками.

— Сестричка, угости путника! — крикнул Ксаверий. Приступ кашля прервал его голос. — Пожалуйста, я друг, — прохрипел юноша.

Обезьянка кинула в человека недоеденный грейпфрут и скрылась в густой листве. Врач поднял плод.

— Благодарю, сестричка, — хрипя, проговорил он.

Ксаверий, тоже не чистя, съел обкусанный обезьяной фрукт.

— Самый большой источник витамина в кожуре, — сказал Ксаверий. — Горько, но полезно.

Фруктовых деревьев было много: манго, грейпфруты, финики, но раненый, страдающий лихорадкой человек, не мог залезть на высокие ветви. Он попытался потрясти одну из пальм, чтобы сбить плоды, но у него это не получилось. К счастью, вскоре он нашел несколько обгрызенных или подгнивших манго, валявшихся в утопающей в водной стихии траве. Ксаверию пришлось довольствоваться этим лакомством. Несколько раз ему под ноги падали апельсины. Но апельсины и мандарины Сомали мелки и нестерпимо кислы. Таковы особенности местной природы.

Ксаверий все шел и шел, мало представляя, когда и где кончится его путешествие. Под проливным дождем у юноши окончательно пропал голос.

— Я выдержу, я все выдержу — хрипел Ксаверий, — Вы, поганые твари, не увидите моей смерти! — Врач поднял большую палку. — Прежде, чем ко мне хоть один выродок прикоснется, я дам отменный бой. Погибну, но живым не дамся.