Путь чернокнижника

Тараксандра

Первая часть дилогии «Чернокнижник». Магические хитросплетения влияют на судьбы людей и ход истории. Приоткрывшаяся завеса таинств покажет вам настоящую магию, вы совершите увлекательные путешествия по загадочным уголкам стран, станете участниками завораживающих и пугающих ритуалов, узнаете об уникальных разработках советских медиков и еще много волнующего и сенсационного раскроется вам на страницах этой книги. Роман основан на реальных событиях, любые совпадения являются случайностью.

Глава 4. Ангелы в аду

Сомали. Позорное пятно современной цивилизации. Живущие за стенами белоснежных вилл наглухо закрылись от всего того горя и отчаяния, которые царят в этой стране. И лишь благодаря немногим энтузиастам, народ Сомали еще не пал в пропасть безнадежности и окончательного невозврата.

Нескончаемая война, бандитизм, нищета, — вот, что такое Сомали. Кровь, болезни, нестерпимая жара, засуха и голод, теракты, от которых страдает обездоленное униженное население, пиратство и работорговля. Это все бесконечные атрибуты некогда гордой страны Пунт. Страны с великой историей и глубокой культурой. Люди истощенны настолько, что похожи на скелеты. В недрах государства действует невольничий рынок, поставляющий даровую живую силу на плантации и в бордели. Здесь никто не оплакивает участь, полная покорность и смирение перед судьбой. Среди боли и страданий есть и оазисы роскоши — это настоящие плантации, кофейные и тростниковые, где царят исторически сложившиеся порядки: хлыст и абсолютное бесправие работников. Плантатор — это владыка, это сам Бог. Жителям внушают, что хозяин — выше Бога. И все это в разгар высоких технологий и цифровизации!

Работа началась сразу же. В палатки госпиталя привозили и приносили раненых. Иные сами приходили. Но вся эта помощь каралось негласным законом. Официально правительство страны не препятствовало работе медиков, но над государственными законами царили местные правила, которые строжайше запрещали вступать в какой-либо контакт с европейцами. Гражданин Европы, попавший в плен, будь он хоть журналист, врач или дипломат, не имел никакого шанса не только выйти на волю, но и сохранить свою жизнь.

Наскоро развернули полевые госпитали, в палатках, практически без воды и еды, при адской жаре, проводились уникальные операции. Иногда, озираясь и прячась, раненые приходили сами, но чаще воины приносили своих пострадавших товарищей, женщины, закрывая лица, несли больных детей. Это был ад, никто уже не следил за временем и днями недели. Среди сотрудников стерлись языковые барьеры и национальности. Русские, англичане, французы, американцы — все были заняты одним делом, служением одной цели: спасением людей.

В один из дней прибежал маленький местный житель, вооруженный с ног до головы. Он проскользнул в палатку, к нему подошла Мадлен Милтон, женщина лет 50-ти, француженка, помощница профессора Джозефа Энгстрема.

— Мне нужен ваш хозяин, — на ломаном английском сказал воин.

— У нас нет хозяина, но есть главный врач, профессор Энгстрем.

— Его и зови.

— Вы можете мне передать свою информацию, я его заместитель.

— С женщинами мы не разговариваем. Зови своего лорда.

Мадлен пожала плечами, но пошла за профессором.

Профессор в это время только закончил операцию и вышел, чтобы помыть руки и попить воды. Он с ночи не отходил от операционного стола.

— Профессор, — сказала Мадлен Милтон, — там какой-то солдат хочет видеть вас. Спросил, где наш хозяин, — женщина засмеялась.

— Они странно мыслят и странно выражаются, но среди них много славных людей. Это правительство превращает их в дикарей. Я поговорю с ним.

Энгстрем вышел к незнакомцу.

— Я хозяин этих людей, чем могу быть полезен? — спросил профессор.

— Сэр, — быстро заговорил воин, — банда Муаммара совсем близко. Они не любят чужаков. Уходите немедленно.

— Но мы же врачи, а не воины, не журналисты и даже не дипломаты.

— Муаммару до этого нет дела. А врачей он особенно не любит. Уходите, иначе он вас всех перережет. Он очень влиятельный и могущественный, его поддерживает правительство. А еще он шайтан. Я все сказал.

Воин скрылся.

Энгстрем вернулся в палатку, профессор Вяземский тоже уже заканчивал работу.

— Надо уезжать, мистер Вяземский, сюда идет Муаммар, очень опасный террорист, — сказал Энгстрем.

— Но здесь еще столько работы…

— Что ж поделать. Часть ее мы уже выполнили. В других местах тоже есть жертвы.

— Но мы же не можем бросить людей. Многие из них еще не отошли от наркоза.

— Мы свяжемся с военными, которые нас поддерживают, и договоримся о вывозе больных на безопасные территории, это дело не быстрое. За это время, я уверен, все наши пациенты придут в себя.

Ксаверий вышел подышать раскаленным воздухом. Его спина ныла, а руки затекли. Почти сутки непрерывной работы. Медсестра Мари Аньес, 19-ти летняя черноглазая испанка подала ему кружку с водой.

— Спасибо, — сказал Ксаверий, жадно отпивая теплую мутноватую жидкость.

Только такая вода было в данной местности.

— Вы такой суровый, сеньор Синклер, — кокетливо проговорила Мари.

— Да? Не знаю. Наверное, — смутился Ксаверий.

— У вас есть девушка, сеньор Синклер? — Мари робко дотронулась до смуглого запястья Ксаверия и тут же ощутила, словно электрический ток. Девушка отдернула руку.

— В России меня ждет невеста, сеньорита Аньес.

— А, понимаю, сеньор Синклер. Как же ей повезло, — вздохнула Мари.

Девушка удалилась в палатку.

Повеял легкий ветерок. Ксаверий с наслаждением ловил редкую здесь прохладу. К молодому человеку подошел профессор Вяземский.

— Ксава, — сказал профессор, — сюда идут бандиты, мы должны уезжать. Собирай вещи, мы с Энгстремом сейчас предупредим остальных.

— А как же наши пациенты?

— Энгстрем ведет переговоры об их эвакуации. Мы поедем вместе.

— Тогда хорошо, — сказал Ксаверий.

— Ксава, ну, конечно, никто людей не бросит, или все спасемся… или все умрем.

Время шло слишком быстро или слишком медленно, военных машин все не было и не было. Ксаверий и француз Дюнуа, ассистент Энгстрема, обходили больных, готовя их к эвакуации.

— Вы можете встать? — спросил по-английски Ксаверий одного из раненых. Тот не понял вопроса, но немного приподнялся. — Хорошо, хорошо, еще есть время, — успокоил его Синклер, помогая лечь. — Сюда идут бандиты, вас увезут.

Воин, еще не пришедший окончательно в себя после наркоза, пытался уловить суть не знакомой ему речи.

— Муаммар, бандит, идет, — медленно проговорил Ксаверий.

Глаза африканца расширились, он схватил русского врача за руку.

— Муаммар — шайтан, — по-арабски сказал он. — Тебе надо бежать, брат. Вам всем надо бежать.

Ксаверий, за недолгое пребывание в этой африканской стране, уже немного освоил арабский язык.

— Вас вывезут отсюда. Друзья идут на помощь.

— Муаммар — шайтан. Сын пса. Он не человек.

— Вас спасут, не волнуйтесь.

Ксаверий дал воды раненому, тот немного успокоился, но продолжал бормотать:

— Шайтан, проклятый Аллахом. Демон Муаммар.

Ксаверий обходил больных и раненых, готовя их к предстоящей эвакуации. Но едва они слышали имя Муаммара, как приходили в ужас.

— Муаммар — демон, от него не убежать, — говорили раненые. — Лучше молитесь своему богу, чтобы ваша смерть была легкой и быстрой.

Внезапно вся местность огласилась, будто раскатами грома.

— Муаммар! — пронеслось по территории госпиталя.

Люди выбежали из палаток, кто был в силах, поддерживал ранененых товарищей. Перед лагерем европейцев стояла сплошная пелена поднятого взрывами песка и черного дыма, за ней слышались воинственные победные крики наступающих террористов.

— Мы окружены! — услышал Ксаверий голос профессора Энгстрема.

Сильнейший взрыв отбросил юношу на несколько метров в сторону, Ксаверий потерял сознание.