Бог, которого не было. Черная книга

Алексей Френкель (2022)

«Бог, которого не было» — это роман-исповедь. В Иерусалиме, рядом со Стеной Плача, есть почтовое отделение. Обычное почтовое отделение, но все письма, где в графе «Получатель» написано: Бог, Всевышний, Элохим, Адонай, Отец Небесный и т. д., приходят именно туда. Конверты вскрывают, а письма закладывают в расщелины Стены Плача. Считается, что так Бог быстрее узнает и скорее отреагирует. Двадцатилетний парень, приехавший из России, получает эту нехитрую работенку — вскрывать конверты с письмами Богу. Читать письма категорически запрещено, но наш парень однажды не сдержался и полюбопытствовал. А потом совсем не сдержался — и ответил. Вместо Бога. Потом ответил на еще одно, потом еще. Впервые в истории человечества у этого самого человечества было настоящее, вещественное доказательство существования Бога. Он отвечает на письма… Десять лет. Многобукаф. Три книги романа — белая, черная, красная. Исповедь Бога, которого не было. Исповедь, записанная на айфон. Наперегонки со смертью. В книге присутствует нецензурная брань!

Вот так и живем

Машина Поллака — это была не просто машина. Это был внедорожник — как мне сам Поллак объяснил. И этот внедорожник был размером с синагогу средних размеров. По крайней мере, миньян там бы легко разместился. Черного цвета, с тонированными стеклами — прирожденное зло. Не синагога, разумеется, а внедорожник. Рождено это прирожденное зло было в Америке на заводе Lincoln и съедало минимум пятнадцать литров бензина на сто километров.

Внедорожник Поллака проехал сквозь стены дворика, и дождь кончился. Вернее, дождя за стенами вообще не было. Наверное, это был специальный дождь имени Андрея Тарковского, и он шел только там, где хотел.

Зло было Поллаку к лицу. В смысле внедорожник. Лицо было небритое, а прямо перед этим небритым лицом болтались, повешенные на зеркале заднего вида, русская икона и еврейская — дорожная молитва. И еще елочка с ароматизатором висела. Ты, кстати, тоже там был. И твой второй. В салоне, на заднем сиденье. Бог знает, что вы там делали — на заднем сиденье этой шикарной блядовозки, длинной, как запасная скамейка мадридского «Реала», — но вы там были.

Небритый Поллак вел внедорожник небрежно, одной рукой и, посматривая на тебя и твоего второго в зеркало, рассказывал, что когда-то давно — еще в России — у него уже был такой. Он купил его в кредит и первым делом поехал похвастаться к отцу. А с отцом они до этого два года как не разговаривали. Ну потому что отец считал, что из его сына ничего путного не получится. Вот Поллак и решил ему продемонстрировать себя и этот «линкольн». Ну чтобы отец мог гордиться сыном или хотя бы разговаривать. А отец сказал, что сын — если он, конечно, нормальный сын — купил бы машину не себе, а отцу. Поллак тогда бросил ключи отцу, бросил внедорожник и ушел пешком. И с тех пор они с отцом больше никогда не разговаривали. Ну потому что отец Поллака через два месяца разбился насмерть на этом самом «линкольне», а сам Поллак еще через два месяца уехал в Израиль. «Вот так и живем», — разводишь ты руками на заднем сиденье. «Бляха-муха», — добавляет твой второй. Ну или наоборот — «бляха-муха» говоришь ты, а твой второй разводит руками. А Поллак, не обращая на вас внимания, рассказывает про Ицхака. Что он — не Ицхак, разумеется, а Поллак — нанял одного из самых крутых адвокатов Израиля, и тот занимается сейчас делом Ицхака. И что час работы этого адвоката стоит десять часов работы девочек Поллака. Анала нет, все в презервативе. Телефон у Поллака непрерывно звонил, и Поллак непрерывно принимал заказы на девочек. Возможно, что Ицхаку не придется сидеть пожизненно, если, конечно, девочки постараются. Поллак рассказал, что этот адвокат выбил у Поллака скидку на девочек, — так что это и впрямь крутой адвокат.

По радио в «линкольне» передают, что католики изменили текст в молитве «Отче наш», и теперь «не введи нас во искушение» будет звучать «не оставь нас во искушении». Ну типа отныне и присно, и причем официально, Бог не при делах. Это все не он. Это мы. Твой второй поздравляет тебя с «восстановленной истиной», жмет руку. Оба ржут. Поллак прерывает ваше веселье, говорит, что истины нет, ее придумали русские — мол, так этот крутой адвокат утверждает. Ты и твой второй замолкаете, а Поллак отправляет очередную девочку очередному клиенту. По радио рассказывают, что молодая девушка умерла во время конкурса по поеданию пирожных. В соревнованиях участвовали полтора десятка человек, она была близка к победе, но начала задыхаться, упала и умерла. Видимо, надо сказать «вечная память», усмехается Поллак и отправляет трахаться очередную девочку, а ты и твой второй послушно говорите: «вечная память». Я устал, как устает от посуды поролоновая губка, хочется сплюнуть сквозь зубы в сторону, закурить и выдохнуть глубокомысленно: вот так и живем. И добавить: бляха-муха. Потому что вот так и живем, бляха-муха.