Бог, которого не было. Черная книга

Алексей Френкель (2022)

«Бог, которого не было» — это роман-исповедь. В Иерусалиме, рядом со Стеной Плача, есть почтовое отделение. Обычное почтовое отделение, но все письма, где в графе «Получатель» написано: Бог, Всевышний, Элохим, Адонай, Отец Небесный и т. д., приходят именно туда. Конверты вскрывают, а письма закладывают в расщелины Стены Плача. Считается, что так Бог быстрее узнает и скорее отреагирует. Двадцатилетний парень, приехавший из России, получает эту нехитрую работенку — вскрывать конверты с письмами Богу. Читать письма категорически запрещено, но наш парень однажды не сдержался и полюбопытствовал. А потом совсем не сдержался — и ответил. Вместо Бога. Потом ответил на еще одно, потом еще. Впервые в истории человечества у этого самого человечества было настоящее, вещественное доказательство существования Бога. Он отвечает на письма… Десять лет. Многобукаф. Три книги романа — белая, черная, красная. Исповедь Бога, которого не было. Исповедь, записанная на айфон. Наперегонки со смертью. В книге присутствует нецензурная брань!

Вечно молодой, вечно пьяный

Потом официант принес тщательно упакованный суп и дябли, и я поехал на Лютеранское кладбище. Бодров был на месте. Я протянул пакет, и туда нырнуло его лицо. Вытащил Бодров оттуда свое лицо другим. Совсем другим. Лицо молча закурило, а когда я посмотрел внутрь пакета, мне захотелось выпить. Дябли оказались просто сухарями. Бодров докурил, а потом сказал очень усталым голосом:

— Теперь ты понимаешь, что правда никому не нужна? Сила — она не в деньгах и не в правде. Она — в дяблях.

Бодров размахнулся и выбросил пакет с крем-супом из белых грибов, приготовленным на бульоне с шампанским Lancelot-Royer Palkin, черным трюфелем и шнитт-луком. Дябли рассыпались по всему кладбищу.

— Ты спрашивал, почему я умер?

Я молчал.

— Володя, — позвал Бодров.

Откуда-то из-за лютеранских могил появился худой мужик лет пятидесяти, выглядевший лет на сто.

— З-з-з-вал, Д-д-данила? — заикаясь, спросил он Бодрова.

— Ты его знаешь? — Бодров подвел мужика ближе ко мне.

— Нет.

— Володя Бурдин, — улыбнулся золотыми зубами мужик.

Это имя мне ничего не говорило.

— А его никто не знает, — окончательно разозлился Бодров. — «Вечно молодой, вечно пьяный» слышал?

— Конечно.

— А это же его строчка. — Бодров ткнул пальцем в мужика. — И «галлюцинации» эти — тоже его.

— Ну это не совсем так, — начал оправдываться Бурдин.

— Ты один из основателей группы?

Володя кивнул.

— «Вечно молодой, вечно пьяный» — твои слова?

— Ну у меня целая поэма была, и там такой рефрен…

— А знаешь, что самое интересное? — это уже Бодров мне.

Я не знал.

— Знаешь, за что он сел? В первый раз?

Этого я тоже не знал.

— Он украл аппаратуру для «Смысловых галлюцинаций». Ну то есть задумали они спереть ее вместе, но в последний момент Буба отмазался. А этот и еще один сели.

— Молодой был, — улыбается себе молодому Бурдин. — И потом, должны же мы были как-то репетировать.

— Вот с тех пор и репетируешь — по тюрьмам и психушкам. А Буба твой с твоей песней себе имя сделал. Про бабло я вообще молчу.

— Д-д-да у меня песен этих — ц-ц-целый чемодан…

— Да я же не об этом! Я о том, где он сейчас и где ты! И о том, как я типа за правду под украденную у тебя песню на экране всяких упырков косил! А получается, что главный упырок — я и есть. И не за правду я бегал, а за дябли!

— Т-т-так и ты м-м-молодой был, — улыбается Бурдин тому молодому Багрову.

— Молодой, — соглашается Багров и тоже улыбается.

— Д-д-данила, как, ты говоришь, эту х-х-херню зовут? — спрашивает Бурдин, поднимая с земли сухарик.

— Дябли, — смеется Багров.

— А ведь вполне с-с-съедобно, — жует этот самый дябл Бурдин.

— На закусь сойдет. — Данила в свою очередь пробует фирменное блюдо шеф-повара ресторана «Палкинъ».

Оба хохочут. Мне всего двадцать пять, ну хорошо, скоро двадцать шесть, а я чувствую себя безнадежно старым рядом с ними — вечно молодыми и вечно пьяными. Пора уходить.

— Эй, — окликает меня Бодров у самого выхода из кладбища.

Оборачиваюсь.

— Я про Дашу твою. Когда ты ее снова встретишь…

— Если, — перебиваю я.

— Когда, — упрямо повторяет Данила. — Так вот, когда ты ее встретишь — не отпускай больше!

— Н-н-ни за что н-н-не отпускай, — добавляет Володя Бурдин.

Не отпущу, обещаю я себе. И «Смысловые галлюцинации» больше не буду слушать. Н-н-никогда н-н-не буду.