Академия Иммерсии 2: Право Истинных

Алексей Герасимов (2024)

Леонид Павлович Быстрый продолжает адаптироваться в новом для себя мире, попутно привыкая к лохматой сущности, которая поселилась в нем. Он этого не желал, но пути Единой неисповедимы. Зверь внутри него сделал свой романтический выбор, осталось только согласовать его с человеческой половинкой. Однако не все так просто. К тому же, враг, которого он одолел в Новогоднюю ночь, не собирается отказываться от своих монархических планов и теперь жаждет не только смерти избранницы его волка, но и мести…

Глава 18. Депрессия — период острого ощущения необходимости счастья

Разглядеть, что истинно, что ложно,

Может только беспристрастный суд:

Осторожно с прошлым, осторожно, —

Не разбейте глиняный сосуд.

В.Высоцкий

Это утро ощущалось холодным и мрачным. Гильдор Вермингард стоял у окна своего кабинета, глядя на серые облака, что тенью нависали до самого горизонта. Сама академия в этот час выглядела особенно мрачно: ее высокие башни и строгие стены многочисленных корпусов казались темными и угрюмыми на фоне хмурого неба. Густые сосны, окружавшие главную площадь, медленно покачивались на ветру, бросая тревожные тени на влажные мощёные дорожки. Даже статуи героев и знаменитых преподавателей, стоявшие вдоль аллей, виделись потускневшими и печальными. В голове крутилось множество мыслей, и ни одна из них не приносила покоя дракону.

Гибель студента, ужасающая по своей сути, была не просто убийством — она была знаком растущего напряжения в стенах академии. Проявление магии электродракона в новообращенном оборотне, да еще и попаданце, тревожило Гильдора больше всего. На его памяти ею владел только загадочный покровитель и учитель Элррика по имени Мэрлин, чья подпольная деятельность давно стояла у дракона поперек горла. Об этой личности не было сведений, но следы его деструктивных манипуляций находились повсюду. Слишком много ниточек сходилось на персоне Леонида, и это не могло не настораживать. Парень совершил страшное деяние, но Гильдор был почти уверен, что за этим стояло нечто большее, чем просто агрессия. Единственными свидетелями произошедшего были Тенебриус с прихвостнями, только их показания звучали, мягко говоря, однобоко: «Оборотень напал первым». В своей интуиции дракон не сомневался, но свидетели говорили об обратном.

Ректор сосредоточился, закрыв глаза, и мысленно воззвал к своему секретарю-невидимке. Легкий поток энергии, словно магический ветерок, прошел через стены, пробуждая Аэрендила. В кабинете возник легкий вихрь, потревожив бумаги на столе, и спустя мгновение секретарь ментально связался с хозяином, сообщил, что у ворот академии появился посол Ноктандрии и требует аудиенции. Эльфовампир с характерным расе надменным именем — Вальдрис Рейвенхольд.

Гильдор нахмурился, быстро переключаясь на деловой лад, и мысленно велел Аэрендилу снять магическую защиту, чтобы пропустить высокопоставленного посетителя.

Ректор опустился в кресло, на мгновение прикрыв глаза. Ему предстоял тяжёлый разговор, потребующий больше сил, чем он готов был потратить. Он передал Аэрендилу приказ: максимально быстро найти Сереброзвезда и пригласить его в кабинет.

Через несколько минут дверь открылась, и посол Ноктандрии вальяжно вступил внутрь. Высокий, стройный, с бледной кожей, Вальдрис казался почти мраморной статуей. Его длинные светлые волосы были тщательно заплетены в тугую косу, что ниспадала на спину, а глаза — холодные, ледяные — изучали кабинет ректора с презрительным любопытством. Дракону показалось, что тот ищет, к чему бы придраться. Вслед за ним показалась фигура Аларика, третьего сына правителя Ноктандрии, с лицом, выражающим одновременно лесть, высокомерие и нетерпение. Молодой вампир сжимал кулаки, и его напряжение ощущалось на расстоянии.

— Приветствую вас, ректор, — произнес Вальдрис, слегка кивнув, что выглядело скорее формальным актом вежливости, чем искренним приветствием.

— Посол Рейвенхольд, добро пожаловать, — кивнул Гильдор, скрывая напряжение за вежливой улыбкой. — Чем обязан столь раннему визиту?

Вальдрис, не тратя времени на вступление, сделал шаг вперед. Ректор сразу понял, что посол пришел с заготовленной речью и без дипломатических уловок. Рейвенхольд стоял, слегка поджав бледные губы, с выпрямленной спиной и сведенными плечами, его взгляд был холодным и пристальным, демонстрирующим готовность к противостоянию.

— Не прикидывайтесь глупым людом, Гильдор. Мы требуем немедленной выдачи преступника, — сказал он, чуть подняв подбородок. — Леонид Быстрый, ученик вашей академии, обвиняется в хладнокровном убийстве представителя нашей расы. Он должен быть передан в руки представительства Ноктандрии, дабы предстать перед судом нашего мира. Пока порталы не будут открыты, он будет содержаться в карцере при посольстве.

Гильдор слегка нахмурился, скрестив руки на груди. Он знал, что этот разговор не приведет к взаимопониманию, но не мог позволить, чтобы кто-то диктовал условия в его владениях.

— Правила академии требуют разбирательства на ее территории, — холодно ответил он. — Вы, как ее выпускник, прекрасно осведомлены об этом. Я не могу и не стану нарушать сложившиеся традиции. На ближайшие выходные назначены слушания, и если вы пожелаете, то можете присутствовать. Если вина подтвердится, поговорим об экстрадиции. Слушанье пройдет честно, и все стороны будут услышаны. Гарантирую.

Аларик не выдержал и сделал шаг вперед, его лицо исказилось от злости:

— Вы не можете оставить это безнаказанным! Я требую справедливости! Этот плешивый оборотень…

Посол резко повернулся к нему и поднял руку, заставив молодого вампира замолчать. Вальдрис явно не собирался допустить, чтобы Аларик сорвал этикет дипломатического визита своими эмоциями.

— Умолкни, — его голос был ледяным, и в нём чувствовалось командное давление. — Ректор прав. Мы посетим разбирательство.

Он снова повернулся к Гильдору.

— Мы подождем, Вермингард. Но помните, этот вопрос не останется без последствий.

Гильдор кивнул, наблюдая, как посол и студент покидают кабинет. Их шаги эхом разносились по коридору, оставляя после себя тишину, полную напряжения. Едва за ними закрылись двери, как в воздухе проявилась фигура Аэрендила. Призрачный секретарь беззвучно возник перед столом, в его светящихся глазах читался вопрос. Он начертил в воздухе знак, означающий, что Элеррион скоро придет.

Гильдор подошел к столу и взял лежащий на нём пергамент. Он знал, что ему нужно будет составить отчет об инциденте, но думать об этом не хотелось. Внимание отвлекало другое — магия Леонида. Электромагия, которая не была свойственна ни одному из известных оборотней в истории, кроме разве что Элррика. Она несла в себе угрозу, которую трудно было просчитать или предусмотреть.

Когда вошел Элеррион, он был уже в курсе произошедшего. Лицо оборотня было мрачным, но в глазах читалась твердость. Он был готов отстаивать своего ученика до последнего.

— Гильдор, ты же знаешь, Леонид не мог хладнокровно убить, — сказал он, садясь в кресло напротив ректора. Его голос звучал уверенно, но в глубине звучала нотка беспокойства. — Неужели ты выдашь его кровососам?

Гильдор вздохнул, устало потерев виски. Эта ситуация была настолько сложной, что даже он не видел легкого выхода.

— Я хочу верить в парня, Эл. Но все свидетельства против него. Аларик и его приятели утверждают, что Леонид напал первым. И у нас нет других свидетелей.

Элеррион задумчиво опустил взгляд, его лицо на мгновение омрачилось, будто он обдумывал все риски и последствия. Оборотень осознавал, что магия Леонида — это не просто его способность. Она может быть опасной, но, возможно, станет преимуществом, которое сыграет на руку Лиане и всей Лунории в дальнейшем. Потом преподаватель вдруг поднял глаза, в которых мелькнула мысль, и на губах появилась тень уверенности, словно он был готов принять вызов. Он был мастер нетрадиционных подходов к решению проблем, и сейчас его мысли явно устремились в сторону новой идеи.

— Есть одна возможность… Эльзира Амбермун, наш преподаватель расоведения. Она же способна визуализировать память существ? Правда, риск огромен. Подопытный может не выдержать «Истинный взгляд» или попросту сойти с ума. А еще существует вероятность, что Леонид не захочет раскрывать перед всеми всё свое прошлое. Там могут быть воспоминания, которые он хотел бы скрыть. Лично я бы на такое ни за что не пошел.

Гильдор поднял брови, задумавшись. Он понимал, что это предложение радикальное, но и ситуация, в которой они оказались, требовала нестандартных решений.

— Это может сработать… Пока оставим это как козырь на разбирательство. К тому же Эльзира входит в состав трибунала. Но что делать с Лианой? Девушка еще не оправилась до конца, а арест ее пары может серьезно подорвать шансы на выздоровление.

Элеррион вздохнул, его лицо потемнело, а глаза наполнились печалью. Он прекрасно понимал, как сильно Лиана зависела от присутствия Леонида. Они оба пришли к мнению, что скажут принцессе, будто Леонид на ближайшую неделю будет проходить особую, крайне интенсивную тренировку под руководством Элерриона. Причем эта тренировка потребует такого уровня концентрации, что он будет недоступен даже ментально. Это объяснение должно было дать Лиане ощущение временной разлуки, а не внезапного исчезновения, чтобы ее душевное состояние оставалось стабильным. Гильдор понимал, что это неидеальное решение, но лучше всего для сохранения ее покоя.

— Если принцесса узнает о происходящем, — добавил Элеррион, — это может окончательно ее сломать. Лучше пусть думает, что пара тренируется ради их будущего. Время для правды еще наступит.

Гильдор кивнул, но его взгляд снова помрачнел. Он задумался о другой, не менее сложной проблеме.

— Всё же, Эл, не знаю, что нам делать с этой проявившейся электромагией Леонида. Она слишком непредсказуема, и мы даже не представляем, к чему она может привести. Подобная сила может быть как даром, так и проклятием, и, честно говоря, мне сложно предугадать, какой из вариантов более вероятен.

— Я в курсе этих способностей, Гильдор. Не раз видел, как он использует ее, но пытается скрыть. Электромагия Леонида — не просто сила, это что-то большее. Эта редкость и исключительность, которые могут сыграть решающую роль. Мое предчувствие подсказывает, что такая способность однажды спасет Лиану и наш народ. Да, сейчас она пугает и кажется опасной, но я прошу тебя, не афишируй ее. Пока. Лучше оставить это в тени, пока не придет время. На всякий случай, ведь мы не знаем, что еще впереди.

Гильдор долго всматривался в лицо друга, стараясь прочесть в его глазах уверенность, которую сам не мог найти. Затем он медленно кивнул:

— Хорошо, Эл. Пусть будет так. Я надеюсь, что ты прав.

***

В последние дни Лиану не покидало странное ощущение беспричинного беспокойства. Она лежала в палате, пытаясь найти ответы на потолке, будто побелка могла успокоить хаотичные мысли. Леонид внезапно перестал ее навещать. Девушка успела привыкнуть к его присутствию рядом, к теплым рукам, сжимающим ее ладони. Всякий раз, когда Лиана просыпалась, он был здесь, учился, рассказывал ей что-то, даже когда она не вслушивалась в слова. Но теперь его не было, и это пустое пространство внутри Лианы росло с каждым часом.

Майя, Северрин, Марк — все твердили одно и то же: Леонида отправили на особую тренировку с Элеррионом, его не будет какое-то время, и Лиане не следует волноваться. Но внутри нарастало странное чувство, смесь беспокойства с тяжёлым предчувствием. Слова друзей звучали уверенно, но почему-то не находили отклика в ее сердце. Что-то не так. Каждый раз, когда она пыталась уловить истину, та ускользала, словно тень. Лиане казалось, что от нее скрывают что-то важное, и эта мысль становилась невыносимой. Версии друзей странным образом разнились, как будто они всё придумали, но не могли договориться о деталях. То Майя говорила, что это задание срочное, и Лёня должен вернуться через пару дней. То Северрин уверял, что тренировочный процесс займет целую неделю. Невозможность ментальной связи с парой только усиливала подозрения.

Разве Элеррион не мог отпустить его хотя бы на минуту?

Почему всё изменилось так резко?

И еще ДраКоша… Забавный зверек, который всегда был готов поделиться какой-нибудь скабрезной шуточкой, сейчас выглядел как-то потерянно. Его глазки блестели, но не от лукавства, а от чего-то иного. Словно он тоже знал что-то, но не мог рассказать. Он уворачивался от вопросов пациентки, отделываясь игривыми отговорками. Драконий хвост котоящера нервно вздрагивал всякий раз, когда она спрашивала о Леониде.

Сердце Лианы сжималось, когда она начала подозревать, а может, дело вовсе не в тренировке? Что, если Леонид решил, что ему не нужна такая пара, как она? Изможденная, худая и потрепанная Лиана, которую в зеркале узнает с трудом даже она сама. Возможно, эти шрамы и худоба изменили ее настолько, что ему противно ее видеть. Этот страх укоренялся всё глубже, и его ядовитые корни проникали в каждый уголок души принцессы. Лишь истинный зверь внутри была убеждена, что такого не может быть.

Лиана чувствовала, как сознание омывает предательская волна неуверенности и обиды. Хандра засасывала, и каждое новое утро становилось всё противнее отрывать голову о подушки. Друзья навещали, но их слова больше не приносили прежнего облегчения. Их заботливые взгляды, утешительные фразы — всё это казалось пустым и неискренним. Запутавшаяся Лиана больше не могла терпеть. Если Леонида здесь нет, она найдет его сама. И спросит.

Выбрав момент, когда никто за ней не следил, Лиана, опираясь на стены, осторожно выбралась из палаты. Каждое движение давалось с огромным трудом — мышцы болели, а ноги дрожали так сильно, что казалось, могут подломиться в любую секунду. Лиана чувствовала, как холодный пот струился по спине, а сердце билось слишком уж быстро, напоминая, что тело еще не восстановилось. С каждым шагом слабость нарастала, но упрямство не позволило останавливаться. До ушей доносился уличный шум, веселые голоса студентов, смех, обсуждения. Подойдя к посту старшей смотрительницы, она посмотрела в окно внутреннего двора и замерла, не веря глазам.

Элеррион?!

Тот стоял на аллее в толпе студентов, что-то им объясняя. Руки преподавателя активно двигались, как обычно, когда он что-то увлеченно рассказывал, а его было совершенно спокойным и безмятежным. Не похоже на оборотня, занятого какой-то особой тренировкой.

Ощущение тревоги резко усилилось, когда девушка осознала — ее водят за нос. Все они. Леонид вовсе не на тренировке. В захлестывающей душу обиде, сжав губы, Лиана вернулась в палату, словно в тумане. Голова кружилась так сильно, что она едва различала коридор. Ощущение подавленности накатывало волнами, и казалось, что тьма внутри тяжелеет с каждым шагом, словно девушка несла на плечах огромную ношу. Слёзы жгли глаза, но она не позволяла им проливаться.

В голове стучала единственная мысль, что Леонид бросил ее. Худоба, изменившаяся внешность, шрамы и слабость — всё это стало для него триггером неприятия. Лиана стала не той, кого он знал, и предпочел сбежать от чудовища. Почему-то именно эта мысль вонзилась в сердце глубже любого лезвия.

Когда Лиану пришла навестить Майя, она уже не могла скрывать своих чувств. Глаза Майи, полные беспокойства, уставились на подругу, и в этот момент девушка почувствовала, как слёзы всё-таки начали течь по щекам. Оркша открыла рот, чтобы что-то сказать, но ее голос дрогнул.

— Почему ты мне соврала? — прошептала Лиана. — Почему все вы мне врете? Леонид… он меня бросил, верно?

Майя, казалось, потеряла дар речи на несколько мгновений. Оливковая кожа лица побледнела, а губы задрожали от напряжения. Лиана чувствовала, как душу выжигает раскаленный металл обиды, пока Майя молчала, и каждая секунда ее промедления казалась вечностью.

«Она знает что-то, что не может мне сказать», — пронеслось в голове, и от этого сердце забилось еще быстрее, а ладони стали влажными от волнения.

— Лия, это вовсе не так… — начала Майя.

Но принцесса перебила ее:

— Тогда скажи мне правду. Я видела Элерриона, он здесь. А Леонида нет. Где он? Где мой волк?!

С тяжёлым вздохом Майя решилась и, слегка покачав головой, заговорила. Она рассказала подруге всю правду, что знала сама. Леонид не был ни на какой тренировке. Он сидит в карцере за убийство. Убийство второкурсника, которое произошло на территории академии. А на завтра, в день перед началом полнолуния, назначены официальные разбирательства. Майя с парнями планирует пробраться туда, дабы поддержать друга.

Эти слова поразили Лиану как гром среди ясного неба. Волчица внутри жалобно заскулила. Лиана с трудом осознавала услышанное, ощущая, как мир вокруг рушится.

В карцере?!

Ее волчонок — убийца?

Это невозможно! Это была ошибка, какая-то ужасная ошибка. Но в глазах Майи не считывалось ни капельки лжи. Только искренняя грусть и беспокойство за друга. Всё, что Лия чувствовала до этого — обида, боль и страх, теперь превратилось в одну кипящую смесь из ярости и решимости.

— Мы должны его освободить, — сказала девушка, рывком поднимаясь с кровати, игнорируя ноющую боль в мышцах. — Мы не можем позволить подобному продолжаться!

— Лия, пожалуйста, успокойся, — попыталась остановить Майя подругу, подбежав к ней, чтобы удержать. — Ты еще слишком слаба, нельзя тебе так…

Но та уже ничего не слышала. В голове бился единственный импульс — освободить свою пару. Защитить Леонида. Она чувствовала, как волна ярости и отчаяния охватывает ее, мешая дышать. Горло сдавило, сердце стучало так громко, что казалось, оно вот-вот разорвется. В этот момент дверь палаты распахнулась, и вошел Элводир.

Его взгляд стремительно оценил сцену, остановившись на лице пациентки, отмечая, как сжимаются от напряжения ее руки. С тяжёлым вздохом эльф подошел к ней.

— Лиана Волкосветова, прошу вас, — сказал он твердым голосом, — держите себя в руках.

Лиана трясла головой, ее глаза горели слезами и злостью, а внутри бушевала невыразимая боль. Она чувствовала, как теряет контроль. Девушка не могла позволить себе слабость, не могла сдаться, когда Леониду нужна была помощь. Но Элводир уже придавил тело пациентки к кровати, и Лия почувствовала, как игла касается кожи плеча.

Через мгновение мир начал медленно плыть, а ярость уступила место глубокой, невыразимой усталости. Последнее, что она увидела перед тем, как провалиться в сон, были беспокойные глаза Майи, наполненные слезами.

***

Пять суток, что я находился в карцере, показались мне вечностью. Единственное, что помогало не терять счет времени, — регулярные визиты Гримхалка. Он приносил мне еду два раза в день, четко, как по часам. Молча заходил, ставил поднос, забирал пустую посуду и также молча уходил. Если я спрашивал о чём-либо, он только бросал хмурый взгляд и качал головой. Хотя, на один главный вопрос он всё же ответил, что с Лианой всё хорошо, и что предстоящее полнолуние должно окончательно поправить ее состояние. Больше ничего. Никаких новостей о друзьях, о том, что происходит в академии, о том, что меня ждет в конце концов. Всё, что оставалось, — это сидеть в каменном кубе без окон и пытаться удержать рассудок в норме.

Гранитные стены давили, их холодная сырость будто просачивалась внутрь, пробирая до самых костей. Иногда мне казалось, что я чувствую, как по ним пробегал легкий ток магии, но тут же замечал едва уловимое мерцание рун, подавляющих магию. Каждый звук отзывался эхом в тюремной клетке. Карцер был маленьким и замкнутым, словно коробка, из которой нет выхода. Ощущение изоляции и магической пустоты стали практически невыносимыми.

По подсчетам, завтра ночью должно наступить полнолуние, и меня мучал вопрос — что произойдет со мной? Обратится ли мой внутренний волк здесь, в карцере, или же магический барьер карцера удержит его в узде? Я не чувствовал своей магии, не чувствовал связи с волчонком. Ощущал, что он рядом, но тот словно находился за стеной, недосягаемый. Мысли, что я остался отрезанным от своей сущности, приводили в ужас. Удивительно, но стать снова обычным человеком, вот чего я боялся теперь больше всего. Вернуться к жизни без магии, снова окунуться в ту ограниченность и беспомощность — это было хуже любого заключения.

Раздался скрежет ключа в замке, и тяжёлая дверь открылась. Гримхалк, как всегда, был суров, но в этот раз в его руках была не еда, а знакомые до боли в запястьях магические кандалы. Он молча подошел и надел их мне на руки. Холод металла заставил вздрогнуть, и это ощущение прошло по моему телу, словно волна. Казалось, что кандалы давили на кожу, как напоминание о том, что теперь я заключенный, лишенный малейшего права на свободу.

Я поднял глаза, и он произнес только одно слово:

— Идем.

Видимо, день разбирательств. По спине пробежал холодок. В моей жизни вновь настал переломный, судьбоносный момент. Мое будущее зависело от тех, кто сейчас будет меня судить. Я встал, стараясь не показывать страха, и последовал за Гримхалком. Мы прошли через коридоры, темные и узкие, и каждый наш шаг разносился эхом по стенам, разбавляя гнетущую тишину. Поднявшись по каменной лестнице, которая, казалось, тянулась бесконечно, мы достигли северного крыла академии. В конце просторного холла красовалась массивная дверь с выгравированной надписью: «Зал Трибунала».

Возле двери было шумно. Там собрались мои друзья. Их лица были наполнены решимостью и беспокойством. Майя, Северрин, Марк и еще с десяток одногруппников, которые пришли меня поддержать. Я такого не ожидал, и это тронуло меня до глубины души. В глазах Майи виднелась здоровая злость, ее сжатые губы выдавали внутреннее напряжение. Северрин бросил мне ободряющий взгляд, сжав челюсти, а глаза светились яростью. Марк стиснул кулаки так сильно, что костяшки побелели, будто он готов был сражаться за меня в любой момент. Но мне не дали шанса обменяться с ними ни словом. Гримхалк напомнил, что общение с обвиняемым до вынесения приговора запрещено.

Я заметил так же и Аларика с друзьями. Они стояли чуть поодаль, их позы были расслабленными, но в них считывалось что-то зловещее. Сам Аларик крутился рядом с дверью, кидая на меня самодовольные взгляды. Его губы скривились в презрительной ухмылке, а глаза сверкали удовлетворением, будто всё уже решено. Я ощутил, как волна злости и бессилия пробежала по телу. Майя что-то выкрикнула в их сторону, ее голос дрожал от ярости, но Гримхалк резко оборвал ее, увлекая меня внутрь.

Зал Трибунала оказался даже больше, чем я себе представлял. Высокие сводчатые потолки, поднимавшиеся так высоко, что их едва можно было разглядеть, разделенные на несколько уровней, создавали ощущение величия и подавляющей значимости этого места. В центре зала возвышался круглый каменный подиум — место для обвиняемого, предназначенное сейчас для меня. Каменный пол был холодным, и мои босые ноги ощущали его ледяное прикосновение, напоминая о том, что я здесь словно жертва на алтаре.

Вокруг подиума расположились ряды скамеек, разделенных на три яруса, окружавшие меня амфитеатром. На одной из сторон находилось возвышение с надписью: «Кафедра Мудрости», и именно там сидели преподаватели и ректор. В центре — Гильдор Вермингард, его взгляд был усталым, но в нём светилось нечто глубокое, возможно, сожаление. По правую руку находился Элеррион Сереброзвезд, он казался напряженным, но в его глазах читалась решимость. С левой стороны сидела Эльзира Амбермун, ее лицо оставалось строгим и непроницаемым, а глаза холодными, как зимняя ночь.

В гостевом секторе я увидел незнакомого мне эльфовампира. Его осанка, холодный взгляд и дорогие одежды говорили о высоком статусе. Длинные серебристые волосы были аккуратно убраны назад, а глаза пронизывали насквозь, как ледяные иглы. Он сидел, непринужденно наблюдая за происходящим, и я почувствовал его скрытую, но ощутимую враждебность. Гримхалк провел меня на подиум и отступил к дверям, оставив одного в центре внимания взглядов присутствующих.

Часовая башня за окном пробила десять ударов, и ректор начал процесс. Голос Гильдора звучал уверенно и даже торжественно, когда он зачитал обвинение. Каждое слово било, как молот по наковальне: нападение, убийство, нарушение правил академии. Я ощущал, как речь обвинителя отражается эхом в моей голове, всё глубже вонзаясь в сознание. Он спросил, верно ли было изложено обвинение, и я лишь молча кивнул, не зная, что говорить. Что можно было сказать в свою защиту, когда все факты были против меня?

После этого ректор вызвал свидетелей. Аларик и его подручные выступали первыми. Их слова звучали громко и четко, каждое предложение казалось отрепетированным. Они уверяли, что я напал на них без всякой причины. Аларик утверждал, что я атаковал без предупреждения и хладнокровно убил их товарища — Сарвала. Каждое слово било меня изнутри, каждое обвинение отзывалось болью и возмущением. Грудная клетка непроизвольно сжималась, а ладони стиснулись в кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони до крови.

Как они могли так нагло лгать? Как можно так переворачивать всё с ног на голову?

Злость разгоралась, но я знал, что не мог позволить себе сорваться. Их слова были ложью, но для всех здесь я был лишь обвиняемым, и их три голоса явно звучали громче моего.

Когда свидетелей выпроводили, ректор дал мне слово. Я коротко пересказал, что произошло. Рассказал, как они окружили меня, как началась стычка. Рассказал, как пытался защищаться, как драка вышла из-под контроля. Но, когда Гильдор спросил, есть ли у меня кто-то, кто может подтвердить показания, я только печально покачал головой. Никого. Я был один.

— Три голоса против одного, — подвел итог Гильдор. Его голос был тяжёлым, но беспристрастным. — В таком случае обвинение перевешивает.

Незнакомый эльфовампир поднялся со своего места, его лицо выражало явное удовлетворение. Он кивнул ректору, получил разрешение высказаться, поблагодарил за объективное рассмотрение дела и заявил, что готов забрать меня для дальнейшего суда в Ноктандрии прямо сейчас. Его слова прозвучали, как удар молнии. Я почувствовал, как меня охватывает удрученная апатия. Всё кончено. Меня заберут к вампирам, и вряд ли я вернусь живым. В груди всё сжалось, а мысли заполонила темнота. Я опустил голову, почти смирившись с приговором.

В этот момент слово взял Элеррион. Он подошел ко мне. Глаза преподавателя встретились с моими, и я увидел в них то, что заставило сердце забиться быстрее, — надежду.

— Леонид, — обратился он ко мне, — есть способ доказать твою невиновность. Ты готов открыть свой разум и показать всем, что произошло в тот вечер? Мы можем провести обряд магического допроса, визуализировав твои воспоминания. Но учти, при этом обряде есть высокая вероятность сойти с ума, или же показать нечто из твоего прошлого, что ты, возможно, не захочешь показывать.

Я кивнул не задумываясь, почти не веря своим ушам. Я готов был на всё, лишь бы оправдать себя.

— Я согласен! Согласен, лэр! Это всяко лучше, чем каторга или смерть. И мне нечего скрывать, — слова сорвались с губ, и я почувствовал, как что-то внутри меня вспыхнуло.

Возможно, это был шанс, последний шанс. Я должен был его использовать, что бы ни случилось.

***

Лиана проснулась в тускло освещенной палате. За окном царило позднее утро, серое и мрачное. В комнате не было никого, и пустота мгновенно пробудила в ней беспокойство. Она повернула голову в сторону ног, надеясь увидеть хотя бы ДраКошу, но даже он куда-то исчез. На сердце стало тяжело, словно его сжала ледяная рука. Казалось, весь мир продолжает вокруг нее рушиться, а душа снова наполняется страхом и болью. Мрачные мысли о том, что Леонид попал в передрягу, а она ничем не может ему помочь, вновь навалились грузом, словно темное давящее одеяло.

Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Элводир. Его высокий, стройный силуэт на мгновение заслонил яркий свет из коридора. Эльф с серьезным выражением лица приблизился к Лиане и начал осматривать пациентку. Его руки двигались уверенно и осторожно, а глаза были сосредоточены и чуть суровы. Лиана почти не слышала задаваемых ей вопросов. Мысли вновь и вновь ускользали в сторону Леонида, его лица, его улыбки. Он казался ей сейчас таким недосягаемым, как будто между ними обрушился подвесной мост, разлучив пару. Элводир говорил что-то об ее выздоровлении, о том, что после оборота под его контролем она будет как новенькая, но девушка только кивала, едва улавливая смысл его слов.

Наконец, не выдержав, она прервала знахаря, задав единственный вопрос, который мучил ее все эти долгие часы:

— Где Леонид? Что с ним?

Элводир остановился, его глаза потемнели, словно он не хотел говорить ей правду. Он аккуратно накрыл ее руку своей, и Лиана почувствовала прохладу ладони, ее мягкость, которая выдавала его сострадание.

— В десять часов начались слушания по его делу. Но не волнуйтесь, ректор обязательно во всём разберется.

Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой, и это лишь усилило беспокойство.

Лиана резко попыталась встать, почувствовав, как отчаяние охватывает ее сердце. В груди что-то сжалось, словно волчица попыталась прорваться наружу, чтобы добраться до своей пары.

— Я должна быть там. Я не могу просто лежать здесь и ничего не делать! — воскликнула она.

Но Элводир мягко, но настойчиво надавил ей на плечо, заставив лечь обратно. Его лицо выражало беспокойство.

— Ваше высочество, на заседание вас всё равно не пустят. К тому же ваше присутствие может ухудшить как ваше состояние, так и положение Леонида. Вряд ли ваша пара обрадуется, если узнает, что вы рисковали своим здоровьем ради того, чтобы быть там. Будущей королеве не подобает в болезненном виде бегать по академии, — его голос был серьезен, но в нём читалась забота и отеческая строгость.

Элводир вышел, оставив Лиану одну с ее мыслями. Слова «будущая королева» застряли в ее голове, прозвучав словно вызов. Из этой формулировки быстро возникла идея.

Может быть, именно ее новый статус поможет?

Лёня в беде, и она не может просто ждать, когда его судьбу решают другие. Лиана подняла взгляд, глаза блестели от слёз, которые та упорно сдерживала. План созрел быстро, и настала пора его исполнения.

Лиана медленно повернула голову в сторону окна и тихо прошептала, словно боясь, что кто-то услышит:

— ДраКоша, ты здесь?

Из тени выплыло очертание фамильяра. Котоящер, зевнув, изогнул хвост и ухмыльнулся, его зеленые глаза блеснули в полумраке.

— Всегда готов к вашим услугам, высочайшая волчица. Вы что-то задумали? — его голос был ёрническим, но в нём читалась нотка беспокойства.

Лиана встала с кровати, ноги слегка подрагивали, но решимость в глазах не оставляла сомнений.

— Ты можешь принять мой облик и остаться тут, чтобы меня не хватились? Мне нужно выйти. Я придумала, как нам вытащить нашего волчонка из передряги.

ДраКоша внимательно посмотрел на Лиану, будто оценивая серьезность намерений. У фамильяра уже был план, как помочь хозяину избежать наказания. Он хотел воспользоваться примером Григория, но если у девушки появилась идея, почему не рискнуть? Он согласно кивнул и запрыгнул на больничную койку. Его образ на мгновение завибрировал, и через секунду перед Лианой возлежала ее точная копия — с длинными, белыми волосами, нуждающимися в хорошей помывке, с той же худобой и бледностью на лице. Лиана взяла с вешалки плащ, накинула его поверх халата и внимательно осмотрела своего двойника. Удручающий вид ее копии с бледной кожей и шрамом на щеке вызвал чувство стыда и боли. Как же она изменилась за эти месяцы, даже отдаленно не напоминая себя прежнюю.

— Удачи, — проурчал ДраКоша, устраиваясь на кровати.

Лиана посмотрела на него и улыбнулась, стиснув зубы. Она знала, что должна сделать всё ради пары. Ради их будущего.

Девушка осторожно направилась к выходу из медицинского отделения, ее сердце билось учащенно, каждый шаг казался решающим. У двери сидела сиделка, уткнувшись в бумаги. Лиана подошла к шкафчику с лекарствами и, сдерживая дрожь в руках, нарочно уронила на пол пару пустых склянок. Стекло с громким звоном разбилось, осколки разлетелись по полу. Сиделка, услышав шум, немедленно выскочила в коридор, чтобы узнать, что произошло. Лиана воспользовалась моментом и бесшумно проскользнула наружу.

Она бежала босыми ногами по брусчатке аллей. Прохлада бодрила, холодные камни будто придавали дополнительные силы, проясняя сознание. Адреналин наполнял тело, делая каждый шаг более уверенным. Девушка чувствовала, как ветер бьет по щекам, развевая волосы, и это чувство свободы заставляло сердце колотиться еще быстрее. Она беспрепятственно добралась до зала трибунала, где увидела толпу одногруппников. У многих из них лица вытянулись от удивления.

Северрин, когда увидел принцессу, сжался и нахмурился, но прежде чем он успел возмутиться, Лиана ментально осадила друга.

«Даже не вздумай меня останавливать!» — послала она сообщение через родовую связь, ее тон был жестким и решительным.

Майя, напротив, расплылась в улыбке, увидев подругу. Казалось, она ждала именно такого развития событий. Лицо оркши озарилось искренней радостью, и она подняла большие пальцы вверх в знак солидарности. Лиана кивнула подруге, чувствуя теплую волну поддержки, и рванула к двери.

Зал был огромен и в первые секунды вводил в ступор всех, кто его видел впервые. Принцесса быстро огляделась. В центре, окруженный мерцающим туманом, в метре от пола висело тело Леонида. Его глаза были закрыты, лицо напряженным, словно он боролся с некой внутренней болью. В облаке вокруг его головы мелькали образы, словно фрагменты оживших картинок. Лиана, вглядевшись, поняла, что там визуализируется прошлое попаданца, фрагменты его жизни на Земле, моменты, когда он увидел МежМирье, его обучение магии. Всё это проносилось перед присутствующими, словно калейдоскоп, и сердце девушки сжалось в осознании того, через что он прошел.

Рядом с Леонидом парила Эльзира с закрытыми глазами, а рука, вытянутая вперед, как будто сливалась с затылком Леонида, касаясь его сознания, соединяя их разумы. Губы вампирши шевелились, словно она шептала заклинания, а выражение лица было сосредоточенным.

— Прекратите! — громко приказала Лиана, и голос разнесся по залу, заставляя всех вздрогнуть.

Взгляды мгновенно переметнулись на нее. Эльзира, ошарашенная внезапной командой, прервала обряд, и Леонид, потеряв магическую опору, рухнул вниз, с жутким хрустом врезаясь в каменный подиум. Его тело обмякло, и Лиана, испуганно вскрикнув, бросилась к нему, шлепая босыми ступнями по плитке пола.

Гримхалк, каменным истуканом возвышавшийся возле двери, прикрыл растущую улыбку ладонью, предпочитая оставаться лишь зрителем. Ректор открыл было рот, чтобы высказаться.

Лия, прикрывая собой Леонида, с глазами, пылающими решимостью сквозь слёзы, рявкнула:

— Никто больше не скажет ни слова!

Голос принцессы дрожал, но был полон силы и королевской уверенности. Она встала рядом с бесчувственным телом и медленно окинула взглядом присутствующих, ошарашенных ее действиями. Лиана глубоко вдохнула.

Сердце колотилось, как бешеное, пока она произносила слова, которые раз и навсегда изменят ее судьбу:

— Я, Лиана Дамирра Волкосветова, принцесса Лунории, сегодня, двадцать восьмого марта 2998 года от первого открытия порталов, перед лицом Единой объявляю Леонида своей Парой! По обычаям наших предков, я признаю его своим королем и связываю наши судьбы, пока изнанка МежМирья не разлучит нас!

Она оголила правое предплечье, выдвинувшимся когтем левой руки надрезала себе вену, затем взяла руку Леонида и сделала то же самое, соединяя порезы. Кровь обоих смешалась, и вокруг пары образовался световой узор, укутавший обоих ярким сиянием, будто сама Луна благословила союз. Над головой Леонида, который начал приходить в сознание, внезапно вспыхнул облик королевской короны Лунории, кровавый камень в ее центре засиял чистым изумрудным светом, подтверждая его новый статус.

— С этого момента, по законам оборотней и всех межмировых соглашений, Леонид Павлович Быстрый становится официальным носителем короны Лунории! До тех пор, пока он не назначит преемника либо умрет или не получит вызов на Право Истинных! — громко провозгласила Лиана, ее голос эхом отозвался в огромном зале, звуча словно удары колокола. — Все обвинения в сторону официального короля Лунории должны быть отозваны незамедлительно!

Эльзира, удивленная и слегка смущенная произошедшим, отступила. Она не ожидала такого поворота событий. Элеррион, шокированный поступком высокопоставленной подопечной, смущенно улыбаясь, подошел к Лиане и преклонил голову.

— Ваше Высочество… вернее, уже Величество, — сказал он, признавая волю короны, — Леонида уже никто не судит. Мы все увидели, по какой именно причине произошла стычка с Тенебриусом, и признали его действия самообороной.

Внезапно, словно грохот града по черепице, в открытом дверном проеме взорвался гул радости и восторга. Майя кричала громче всех, размахивая руками от счастья за друзей. Лиана, до которой дошел смысл слов оборотня, покраснела, слегка пристыженная своим поспешным решением, но повернулась к Леониду. Тот, очнувшись, перевел на нее удивленный взгляд с облика короны, что затухал над его головой. Глаза парня были широко раскрыты, но в них читалась радость и нежность при виде принцессы.

Лиана улыбнулась паре и, наклонившись к уху, прошептала:

— Я люблю тебя, мой седой волк!

Леонид слегка отстранился в недоверчивом изумлении, опасаясь, что неправильно расслышал ее. Затем расплылся в счастливой улыбке. Его руки нежно обняли девушку, и он притянул ее к себе. Губы пары сомкнулись в страстном поцелуе под откровенный свист и усилившееся улюлюканье толпы. В этот момент все их сомнения, вся боль, всё отчаяние исчезли, оставив единых в центре мира.

Подошел Северрин. Он улыбнулся, поздравляя обоих, но затем, слегка склонив голову, прошептал так, чтобы его услышали только влюбленные:

— Теперь, бро, тебе придется тренироваться раз в сто усерднее! Как официальному носителю короны Лунории, тебе бросили вызов в схватке за Право Истинных. Не забывай об этом!

Радостный пыл слегка остыл, и попаданец, оглядываясь на друзей и Лиану, начал осознавать всю тяжесть своего положения. Он снова поменял статус, и это значило, что впереди ждали новые испытания. Но главное, рядом с Лианой тот был готов смело встретить всё, что было уготовано судьбой.