Континуум (философия)

Конти́нуум (от лат. continuum — непрерывное) — непрерывное. Термин, употребляемый по отношению к некоторым представителям древнегреческой философии, в частности, Алексеем Федоровичем Лосевым в его труде по античной эстетике.

Термин «континуум» зачастую заменяют совпадающим с ним по значению существительным «непрерывность», «длительность».

Принцип континуума противоположен принципу атомизма.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Отсюда следует, что в философском дискурсе в трансгрессивном режиме понятия практически исчезают. Строго говоря, понятий не было и в метафизическом варианте философского дискурса, поскольку трансцендентальное означаемое, как было показано выше, не подразумевает под собой никакого позитивного референта. Но в классической философии слова употреблялись так, как если бы они были понятиями. Отсюда проистекает предложенная Ф. А. Ланге характеристика спекулятивного мышления как «поэзии понятий» или как «псевдопонятий» у Р. Карнапа. В неклассическом философском дискурсе отсутствует и эта поэзия понятий. Так, говоря о теории языковых игр Л. Витгенштейна, Б. М. Гаспаров отмечает: «Результатом этого континуума аналогий является не имеющее единого центра поле смыслов, связанных отношениями «семейного сходства», а не понятие, к которому, как к вершине пирамиды, восходили бы все его конкретные манифестации».[16] Это совсем другая онтология, совсем другой режим функционирования языка и дискурса: не трансценденция («вершина пирамиды»), но трансгрессия («поле смыслов»).

Вячеслав Фаритов, Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений), 2017

Физикально-относительная парадигма (способ мышления), когда пространство и время представляются как реальности, которые физически (в данном случае – объективно) не существуют раздельно друг от друга, а, напротив, образуют своеобразную взаимосвязанную «непрерывность» (континуум). Причем пространственно-временные свойства этого континуума существенным образом зависят от пространственно-временных, гравитационных, динамических и тому подобных свойств заполняющих их объектов и (!) от скорости движения субъекта-наблюдателя. Бытие времени рассматривается как четвертая координата единого пространства-времени (Минковский, 1935). В микро – и мегамасштабах пространство-время бытия характеризуется криволинейностью, в пределе доходящей до спиралевидности. В дополнение к линейным взаимодействиям (предмет и исходная предпосылка классической физики) приходит представление о полевых взаимодействиях. Этот способ мышления нашел свое яркое выражение в теории относительности Эйнштейна и других вариантах неклассической физики. Принципиально, что именно здесь открылась ограниченность человеческого восприятия и мышления для познания пространственно-временных свойств бытия. Появляется осознание зависимости познания пространственно-временных свойств бытия от масштаба пространственно-временных характеристик бытия самого субъекта-наблюдателя и вышеуказанной дискурсивной ограниченности человеческого мышления. Противоречие между указанной ограниченностью парадигмального мышления и бесконечной континуальностью свойств физической реальности как объекта исследования привело, как известно, к появлению разного рода физических парадоксов и таких принципов, как принципы неопределенности, дополнительности и эффекта наблюдения (Гейзенберг, 2004; Бор, 1961 и др.).

Виктор Панов, Экопсихология. Парадигмальный поиск, 2014

В другой работе Гурвич определяет социальное время как «централизацию или дифференциацию уникальных процессов, длительность которых выражается посредством их преемственности, и наоборот»[566]. И хотя в данном определении мыслитель воспроизводит идеи А. Бергсона о длительности как сущностной характеристике социального времени, Гурвич также говорит об ошибочности теорий о «единстве времени», о «едином временном континууме» и т. п.[567], которые были характерны для «картезианского»[568] мировоззрения Бергсона. К ошибкам последнего Гурвич относит предположение о заданности связи пространства и форм мышления, попытку представить время как вечность и выделить во времени ту или иную доминирующую перспективу (прошлое, настоящее или будущее) и, наконец, теорию о связанности научного знания с заданной и неподвижной иерархией временных перспектив[569]. Гурвич исходит из предпосылки о равнозначности, взаимообусловленности и взаимодополняемости временных перспектив и считает поэтому необходимым использование своей диалектической модели для познания и объяснения специфики многоаспектности социального времени[570].

Михаил Антонов, Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича, 2013

До этого мы говорили о метафизических предпосылках в физике, так сказать, макро- и мегауровней. Но возникающее в XVII веке новое естествознание вынуждено вводить еще и метафизику микроуровня. Это естествознание, как мы подчеркиваем, становится, в отличие от античной физики, математическим естествознанием. Основным его языком будут дифференциальное и интегральное исчисления и выходящие из них в дальнейшем конструкции: дифференциальные уравнения, теория комплексной переменной, вариационное исчисление и т. д. Дифференциальное и интегральное исчисления кладут в свое основание концепцию актуально бесконечно малой величины[28], то есть такой, которая меньше любой положительной величины, но одновременно и не есть нуль, – живой парадокс. Античная мысль была знакома с подобными понятиями, но именно в силу этой парадоксальности не желала использовать их в науке. Аристотель дает право на существование в науке только потенциальной бесконечности: процессу увеличения натуральных чисел 1,2, 3…., или процессу же бесконечно продолжающегося деления отрезка и его частей на все более мелкие части. Но «каково число всех чисел?» или «можно ли разделить отрезок до конца, до точек?» – на эти вопросы античная наука отказывается отвечать. Актуальная бесконечность нарушает фундаментальные аксиомы науки (например, часть меньше целого), и поэтому ее запрещается использовать в науке. Отрезок можно бесконечно делить, но нельзя сказать, что он состоит из точек: континуум – это качественно другая реальность, чем множество точек. Отказ от этой установки ведет к апориям («парадоксы Зенона»).

В. Н. Катасонов, О границах науки, 2017

Современная физика предлагает некоторые удивительные возможности объяснения, основанные на более широком понимании природы времени. Эйнштейновская теория относительности, заменившая трехмерное пространство и линейное время концепцией четырехмерного континуума пространства-времени, дает интересную возможность для понимания некоторых трансперсональных переживаний, касающихся других исторических периодов. Специальная теория относительности при определенных обстоятельствах допускает обратный ход времени. В современной физике все более привычным становится рассматривать время как двунаправленную – вперед и назад – сущность. Так, например, в физике высоких энергий при интерпретации пространственно-временных диаграмм (диаграмм Фейнмана) движение частиц во времени вперед равносильно движению соответствующих античастиц в обратном направлении. В размышлениях, представленных в работе «Геометродинамика», Джон Уилер устанавливает в физическом мире параллели тому, что происходит эмпирически при некоторых необычных состояниях сознания (Wheeler, 1962). Понятие Уилера о гиперпространстве теоретически допускает моментальные связи между элементами пространства без эйнштейновского ограничения скоростью света. Экстраординарные изменения пространства-времени, материи и причинности, постулируемые теорией относительности в связи со сжатием звезд и черными дырами, также имеют свои параллели с переживаниями в необычных состояниях сознания.

Станислав Гроф, За пределами мозга. Рождение, смерть и трансценденция в психотерапии, 1985

Восприятие и проговаривание слов различной слоговой структуры определяется как процесс создания пространственной схемы параллельно с ее временным анализом. В философских и психологических трудах пространственно-временной континуум представляется средой, в которой осуществляется структурное наполнение слова [Абасов, 1985; Ахундов, 1982; Бехтерев, 1994; Бюхер, 1923; Леонтьев, 1959 и другие].

Г. В. Бабина, Структурно-слоговая организация речи дошкольников. Онтогенез и дизонтогенез, 2013

Отмечу лишь одно из исследовательских направлений, связывающих микро– и макромиры (КМ с пси-феноменами) посредством концепции полей кручения[52]. термин торсионное поле у академических мандаринов от МР почему-то вызывает особое неприятие, выражаемое эмоциональным спектром от презрительных ухмылок до откровенного бешенства. Поэтому я не буду подробно углубляться в эту запретную тему, но об одном всё же скажу. На основании положения о фундаментальной роли кручения в физических процессах выдвигается гипотеза о том, что индивидуальное сознание способно изменять структуры пространственно-временного континуума [5, с. 15]. «В силу эффектов нелинейности такие изменения могут создавать устойчивые образования, то есть существовать как особого рода торсионный фантом» [183, c. 30]. Отсюда авторы гипотезы перебрасывают мост к объяснению феномена экстрасенсорной перцепции (ЭСП), прекогниции, психокинеза, полтергейста и т. п. К такого рода концепциям примыкает и версия теории вакуума, где на глубинном уровне реальности психическое в значительной степени совпадает с физическим [280]. Согласно этой теории, основу любого рода квантовых полей составляет некое изначальное торсионное поле, представляющее собой совокупность элементарных пространственно-временных вихрей, не несущих никакой энергии, но переносящих информацию (это утверждение выглядит наиболее проблематично). Исходя из этого, пси-феномены связываются с коллапсом (редукцией) волновой функции. Таким образом, феномен квантовой нелокальности, по меньшей мере, в некоторых его проявлениях, связан с психическими процессами макроуровня посредством гипотетических спин-торсионных представлений, согласно которым волновой коллапс сопровождается торсионным возмущением [6, c. 32; 280, c. 63].

А. А. Пелипенко, Избранные работы по теории культуры, 2014

Именно такая предпосылка дает основание Жилю Делёзу для написания следующего тезиса: «…имеется один-единственный звуковой континуум, чьи элементы отделяются друг от друга лишь в зависимости от некоего возможного референта или означаемого, но никак не «означающего». <…> Звуковые компоненты отрываются друг от друга лишь в абстракции чистого прослушивания. К тому же, поскольку они составляют собственное измерение, четвертое измерение визуального образа (что не значит, будто они совпадают с неким референтом или означаемым), все они вместе формируют один и тот же компонент, особый континуум»[72].

Ю. В. Михеева, Эстетика звука в советском и постсоветском кинематографе, 2016

Изучая развитие личности, Джон Гоуэн [22] представил континуум развития познания (сознания) как основу топологии ИСС, упорядочив все состояния сознания по параметру отношений между сознательным Эго и коллективным бессознательным (Гоуэн называет их и отношениями между сознательным разумом и нуменозным элементом). Эти отношения зависят от уровня зрелости личности. По мере развития происходит усиление эго-контроля, креативности и интеграции психики, а также рост положительных эмоций и психического здоровья. Отношения между сознательным и бессознательным по-разному выражаются в символических системах в зависимости от доминирующего модуса познания. Гоуэн выделяет три типа модусов познания (сознания): прототаксический, паратаксический и синтаксический (их он обозначает понятиями «транс», «искусство» и «творчество» соответственно). При синтаксическом (самом высшем) модусе импульсы от внешней стимуляции, либидо и памяти преобразуются посредством символов в сознательную мысль. Паратаксический модус тоже предполагает символическое выражение материала, но на данном уровне символы являются некоммуницируемыми (примерами таких выражений являются жест, язык тела, миф, изобразительное искусство). Если же материал не может быть выражен посредством символов, то получает – на прототаксическом уровне – более примитивное выражение, например, в образовании невротических и психосоматических симптомов. Развитие происходит от прототаксического модуса через паратаксический к синтаксическому.

Коллектив авторов, Измененные состояния сознания. Хрестоматия, 2012

Другая сторона проблемы – влияние этнической идентичности на сохранение миноритарного языка или отказ от него в пользу доминирующего идиома. Как правило, социолингвистические исследования учитывают социальный и антропологический контекст, прежде всего – для объяснения ситуаций языкового сдвига, хотя отдельные работы Дж. Фишмана и его последователей отражают возможность использования чувства этнической принадлежности для поддержания или сохранения исчезающего языка. Проблематике языкового сдвига (англ. language shift) или языковой смерти (англ. language death) посвящены многочисленные работы (см. классические теории в работах С. Гэл, Н. Дориан, Л. Кемпбелла и др. [Gal, 1979; Dorian, 1981; Investigating Obsolescent… 1989; Campbell, Muntzell, 1989]. He останавливаясь подробно на терминах «утрата языка», «языковой сдвиг» и «языковая смерть», отмечу, что при любом толковании этих процессов имеются в виду сокращение использования одного языка и замена его на другой во всех основных коммуникативных сферах. Под языковым сдвигом понимается континуум между абсолютно нормальным положением языка, когда ему ничто не угрожает, и языковой смертью.

В. В. Баранова, Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья, 2010

Последовательность этих процедур – когнитивной, а затем вербальной – «предполагает бессознательную сегментацию разрозненного континуума опыта на когнитивные единицы, которые мы называем «событиями». Вторая операция – лингвистическое кодирование этих событий как последовательности предикатов и, в конце концов, различных типов предложений с целью «линеаризации» и «перспективизации», т. е. внесения в события некоторого порядка и связности, изображения их конфигурации в осмысленном виде» [Трубина. Нарратология…].

Е. Ю. Рождественская, Биографический метод в социологии, 2012

Семантическая связность развернутого речевого сообщения (текста) – это смысловая связь составляющих его элементов на основе общности содержания последовательных фрагментов текста и отдельных, прежде всего смежных, фраз. Она может осуществляться без использования внешне выраженных средств связи. При восприятии текстового сообщения такая связь уверенно воссоздается реципиентом на основе того, что отображаемые в нем объекты-денотаты (предметы, явления, события) находятся «рядоположенно» в пространственном и временном континууме, а также благодаря наличию у продуциента и реципиента общих «пресуппозиций» – знаний о предмете речи и др. [38, 42, 48 и др.].

В. П. Глухов, Методика формирования связной речи детей дошкольного возраста с системным речевым недоразвитием, 2017

Первый этап отнесения к ценности в социологическом исследовании осуществляется на предпроектной стадии. Предполагаемый объект изучения пропускается по ценностным шкалам. Поскольку ценности биполярны (добро – зло, истина – ложь, прекрасное – безобразное, справедливость – несправедливость и т. д.) и представляют собой некоторый континуум внутренних переходов (сорасположенностей), то они легко преобразуются в мысленные шкалы (например, от –1 до +1), которые и прилагаются к объекту. Совокупность (синтез) таких оценок определяет аксиологическую значимость объекта исследования, а следовательно, отвечает на вопрос, стоит ли включать данный объект в сферу научного анализа. Содержание оценки есть, по Веберу, «знание» о возможных «отнесениях к ценности», то есть она предполагает способность – хотя бы теоретически – изменять «точку зрения» по отношению к объекту»[186]. Термин «знание» закавычен потому, что это не оценочное суждение «занимающего определенную позицию субъекта», а некоторое «примеривание», но вместе с тем можно было бы уточнить, что это вероятностное знание, поскольку возможные отнесения к ценности рассматриваются в достаточно определенном интервале. Предположим, что на предпроектной стадии рассматривается такой объект, как предпринимательство. Какова его аксиологическая значимость в современных социокультурных, экономических и других условиях Беларуси? При всех расхождениях мнений экспертов оценки в целом укладываются в интервал 0,3–0,6 по шкале от −1 до +1, что может служить основанием выбора темы исследования.

С. А. Шавель, Общественная миссия социологии, 2010

На наш взгляд, правомерно начать анализ с аттенционных характеристик. Накопленный в экспериментальной психологии материал свидетельствует о сквозном характере внимания, проявляющемся на всех уровнях организации психических процессов. Проанализировав методики современных исследований иконической и эхоической памяти в работах Г. Сперлинга, Д. Миллера, Р. Клацки и др., Веккер отмечает, что все они основаны на «внутренней органической взаимосвязи объема внимания, объема памяти, восприятия с исходными закономерностями организации временных и пространственных психических рядов и структур» (Веккер, 2001). А. Блюменталь показал, что общие закономерности организации сенсорики обнаруживаются во временной интеграции (стробоскопическое движение, восприятие мельканий, явления маскировки) и оказываются базовыми по отношению к вниманию. Иными словами, характеристики внимания производны по отношению к более общим закономерностям организации психического времени и пространства (Blumenthal, 1977). Основные характеристики внимания можно представить «как частные формы тех фундаментальных общих принципов организации психического пространственно-временного континуума, непрерывная целостность которого по своей природе включает интегративную функцию» (Веккер, 2001, с. 601).

Н. Б. Горюнова, Когнитивный ресурс. Структура, динамика, развитие, 2016

Очевидно, что Арнхейм связывает эстетическое удовольствие с когнитивными процессами, с обретением человеком необходимой информации об окружающем мире. Художественное восприятие носит познавательную функцию, поскольку восприятие есть обнаружение структуры в наблюдаемом объекте. Хорошие гештальты позволяют экономить информацию, поскольку они предсказуемы в отличие от неправильных форм. При наличии хорошего гештальта мы по его части можем успешно восстановить явление в целом, увидеть значение той или иной части в континууме явлений.

Е. А. Кондратьев, Художественная деталь и целое: структурные и исторические вариации, 2010

Однако вряд ли уместно упрощенное толкование различия "реальностей" Ветхого и Нового заветов как различие "примитивно-антропологического" и "возвышенно-идеалистического" подходов к действительности. Это совершенно различные картины мира принципиально непохожих субъектов с разными экзистенциальными целями, но в одном смысловом, культурологическом континууме и в одном корпусе текстов.

В. И. Красиков, Библия как реальность. Предельные значения библейских картин мира, -1

Помимо тезиса о «реальности» групп выдвигается и гипотеза о том, что некоторые группы воспринимаются как более реальные, чем другие: предполагается существование так называемого «континуума реального существования» (continuum of entitativity), на котором могут быть расположены все группы. В конечном счете утверждается, что одни группы воспринимаются как более «реальные», «целостные», чем другие, в силу некоторых приписываемых им характеристик. Соответственно, важнейшая задача этого подхода – найти, какие свойства самих социальных образований влияют на то, что они воспринимаются в качестве «реальных», «целостных» образований.

Коллектив авторов, Обыденное и научное знание об обществе: взаимовлияния и реконфигурации, 2015

3. Наконец, идиоматизация – динамический процесс, в ходе которого изменение языковой системы проходит через множество локальных обобщений, часть которых исчезает из языка, часть составляет его идиоматизированный компонент, часть расширяется до языковых правил широкого охвата. В этом смысле языковые единицы представляют собой континуум градуальных переходов по шкале «свободные – идиоматизированные» без четко очерченных границ.

М. В. Копотев, Исключение как правило: Переходные единицы в грамматике и словаре, 2016

Однако – если социологизм действительно содержит в своей аксиоматике некий врожденный порок тавтологии, – то каковы основания столь долгого его господства в качестве доминирующей логики социологического рассуждения? По мнению Латура, одна из причин победы социологизма (а затем и социального конструктивизма) состоит в том, что социология избежала внутреннего конфликта между «физической» и «социальной» составляющей. Существуют физическая и социальная география, физическая и социальная антропология. Психология представляет собой своего рода континуум – от психофизиологии до социальной психологии и психологии личности. Демография разрывается между проблемами статистики и проблемами морали. И даже внутри экономики существует разделение на натурализацию рынка и экономизацию природы. «Есть социальная социология, но где же физическая социология? – отмечает Б. Латур. – Социобиология, увы, не годится: она слишком воинственно противостоит общественным наукам и слишком нерефлексивна чтобы производить политически значимые „вещи“. Я бы предположил, скорее, что искомым двойником социологии должны стать именно STS, способные удержать дисциплину „на ее границах“. Они обратят внимание своих коллег, погруженных в „общественное“ и „символическое“, на чудовищную трудность рассмотрения объектов, которая требует от обществоведов принять радикальное смешение предметов, что придаст дисциплине больше сходства с остальными общественными науками. Общественное – не территория, но лишь один из голосов в ансамблях, собирающих вещи на этот новый (очень старый) политический форум: постепенное создание общего мира»[29].

Коллектив авторов, Социология вещей (сборник статей), -1

Мы полагаем, что в качестве когнитивной функции по отношению к субъектности выступает понимание, коммуникативной функции – континуум субъект-субъектных и субъект-объектных взаимодействий, в качестве регулятивной функции – контроль поведения и самопроизвольность. Контроль поведения рассматривается нами как интегративная характеристика, включающая когнитивный контроль, эмоциональную регуляцию и контроль действий (произвольность) (подробнее см.: Сергиенко и др. 2010). Выделяя функции субъекта, мы надеемся не только уточнить критерии субъектности, дифференцировать структуры личности и субъекта, но и полнее представить картину уровневого развития субъекта.

Коллектив авторов, Принцип развития в современной психологии, 2016

В рамках первой модели игра рассматривается как основа происхождения религии, искусства, права, философии и подобное, как форма свободной творческой активности, где человек может реализовать свою свободу, отвлечься от бесконечных надо, гнета повседневности, практической целесообразности и выгоды. Нидерландский историк и философ Йохан Хёйзинга (1872–1945) выявляет роль культуры во всех сферах человеческой жизни и во всей истории в целом, для него вся культура – игровая, игра больше, чем культура, всякая форма культуры есть игра именно потому, что она развертывается как свободный выбор и есть «действие, протекающее в определенных рамках места, времени и смысла, в обозримом порядке, по добровольно принятым правилам и вне сферы материальной пользы и необходимости»[22]. Анализ известных архаичных форм культурного творчества позволяет Й. Хёйзинге сделать вывод, что они организуются и функционируют по правилам игры. Игрой-представлением являются религиозные культы с их условной символикой ритуальных масок и танцев. Из игры-состязания вырастает война с ее непременными парадами и единоборствами. Право, искусство, философия или наука – все они в равной мере обязаны своим происхождением не труду, но игре, порождая в своей совокупности органичноусловный континуум духовной культуры. Homo ludens, «Человек играющий», с этой позиции оказывается более предпочтителен, чем Homo faber, «Человек умелый». Подобно тому как в индивидуальном развитии ребенок приобщается к миру взрослых через игру, а не труд, так и, играя, человечество вступило в свою историю. При этом взрослые (люди и культуры), занимаясь бизнесом, политикой, образованием и т. и., фактически продолжают те же детские игры, подчас забывая о том, что это игра, придавая ей статус важной работы и переворачивая первоначальную оппозицию серьезности игры и несерьезности дела.

Я. С. Яскевич, Философия и методология науки. Вопросы и ответы. Полный курс подготовки к кандидатскому экзамену, 2007

Переживание тоже нередко понимается психологами именно как рефлексивный процесс, способствующий осознанию и, в конечном счете, появлению отрефлексированного субъектом знания о переживаемом. С этим трудно спорить – в результате взаимодействия процессов рефлексии и переживания осуществляется осознание актуальной жизненной ситуации. Однако в то же время возможно и отсутствие подобного осознания. И в этом случае отсутствие рефлексии переживаемого события препятствует его соотнесению с личностным знанием субъекта и перемещению воспоминания о нем из жизненного опыта в экзистенциальный. Конструктивная попытка устранения противоречия между осознанностью рефлексии и личностным и не всегда осознаваемым характером переживаний предпринята А. О. Прохоровым в цикле исследований, посвященных анализу смысловых оснований рефлексивного слоя психических состояний (Прохоров, 2006). Рефлексию, смыслы и переживания он анализирует в едином континууме семантического пространства психических состояний: «Включение переживания в структуру смысловой детерминации обусловлено тем, что возникновение психического состояния субъекта связано с бытием и отражением бытия самого субъекта, а также с отражением его отношения к бытию. Презентация этого отражения в сознании человека осуществляется не в виде образов, а в виде переживаний» (Прохоров, 2006, с. 46).

В. В. Знаков, Психология понимания мира человека, 2016

Субъект, как и любое другое сложное системное психическое образование, может быть незрелым, не достигшим своего акме. Субъект может быть и зрелым, если он достиг акме. Незрелые и зрелые формы субъекта образуют, по-видимому, континуум. Зрелый субъект, с моей точки зрения, действует во имя общества и решает социальные задачи во имя человека, выполняет функцию идеала в обществе. Незрелый же субъект разрушает общество, уничтожает его духовные ценности; при этом он может быть высокоинтеллектуальным человеком и эмоционально уравновешенной личностью, более того, он может быть способным смотреть на себя со стороны, у него могут быть близкие отношения с друзьями и т. д. Таким образом, незрелый субъект может иметь вполне зрелую личность. Не правда ли, что это парадокс, который мы не так редко наблюдаем в реальной жизни. При наличии уровня зрелого субъекта человек не только становится творцом своей жизни, но и способствует творчеству других людей, принимает ответственные решения по взаимодействию с внешним миром, с обществом. Не личность задает направление движению развития человека, а субъект, поскольку в предлагаемой мною модели субъект стоит над индивидуальностью и личностью. Индивидуальность, личность и индивид – всего лишь, как следует из этой модели, внутренние средства, ресурсы, инструменты для реализации жизненных траекторий субъекта.

В. М. Русалов, Темперамент в структуре индивидуальности человека. Дифференциально-психофизиологические и психологические исследования, 2012

Следует отметить тот факт, что присутствие следа аффектирующего фактора остается в сознании еще длительное время после непосредственного его воздействия. Внешние факторы обусловливают «внутреннее состояние» личности, привязывая ее к пространственно-временному континууму, в котором произошло аффектирующее событие.

В. Н. Никитин, Арт-терапия. Учебное пособие, 2014