Неточные совпадения
Городничий. Я пригласил вас, господа, с
тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам
едет ревизор.
По всей по
той дороженьке
И по окольным тропочкам,
Докуда глаз хватал,
Ползли, лежали,
ехали.
Барахталися пьяные
И стоном стон стоял!
Простаков. От которого она и на
тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум,
поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не было о нем ни слуху, ни вести,
то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.
Стародум. На первый случай сгодилось бы и к
тому, что ежели б случилось
ехать, так знаешь, куда
едешь.
Каким образом об этих сношениях было узнано — это известно одному богу; но кажется, что сам Наполеон разболтал о
том князю Куракину во время одного из своих petits levе́s. [Интимных утренних приемов (франц.).] И вот в одно прекрасное утро Глупов был изумлен, узнав, что им управляет не градоначальник, а изменник, и что из губернии
едет особенная комиссия ревизовать его измену.
Между
тем Амалия Штокфиш распоряжалась: назначила с мещан по алтыну с каждого двора, с купцов же по фунту чаю да по голове сахару по большой. Потом
поехала в казармы и из собственных рук поднесла солдатам по чарке водки и по куску пирога. Возвращаясь домой, она встретила на дороге помощника градоначальника и стряпчего, которые гнали хворостиной гусей с луга.
На другой день
поехали наперерез и, по счастью, встретили по дороге пастуха. Стали его спрашивать, кто он таков и зачем по пустым местам шатается, и нет ли в
том шатании умысла. Пастух сначала оробел, но потом во всем повинился. Тогда его обыскали и нашли хлеба ломоть небольшой да лоскуток от онуч.
Так, например, при Негодяеве упоминается о некоем дворянском сыне Ивашке Фарафонтьеве, который был посажен на цепь за
то, что говорил хульные слова, а слова
те в
том состояли, что"всем-де людям в
еде равная потреба настоит, и кто-де ест много, пускай делится с
тем, кто ест мало"."И, сидя на цепи, Ивашка умре", — прибавляет летописец.
Она
поехала в игрушечную лавку, накупила игрушек и обдумала план действий. Она приедет рано утром, в 8 часов, когда Алексей Александрович еще, верно, не вставал. Она будет иметь в руках деньги, которые даст швейцару и лакею, с
тем чтоб они пустили ее, и, не поднимая вуаля, скажет, что она от крестного отца Сережи приехала поздравить и что ей поручено поставить игрушки у кровати сына. Она не приготовила только
тех слов, которые она скажет сыну. Сколько она ни думала об этом, она ничего не могла придумать.
Содержание было
то самое, как он ожидал, но форма была неожиданная и особенно неприятная ему. «Ани очень больна, доктор говорит, что может быть воспаление. Я одна теряю голову. Княжна Варвара не помощница, а помеха. Я ждала тебя третьего дня, вчера и теперь посылаю узнать, где ты и что ты? Я сама хотела
ехать, но раздумала, зная, что это будет тебе неприятно. Дай ответ какой-нибудь, чтоб я знала, что делать».
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского есть только его ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки
поедет. Кроме
того, в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
Это соображение было
тем более удобно, что молодые
ехали тотчас после свадьбы в деревню, где вещи большого приданого не будут нужны.
— Да, домой, — сказала она, теперь и не думая о
том, куда она
едет.
Ревность Левина еще дальше ушла. Уже он видел себя обманутым мужем, в котором нуждаются жена и любовник только для
того, чтобы доставлять им удобства жизни и удовольствия… Но, несмотря на
то, он любезно и гостеприимно расспрашивал Васеньку об его охотах, ружье, сапогах и согласился
ехать завтра.
— Я? я недавно, я вчера… нынче
то есть… приехал, — отвечал Левин, не вдруг от волнения поняв ее вопрос. — Я хотел к вам
ехать, — сказал он и тотчас же, вспомнив, с каким намерением он искал ее, смутился и покраснел. — Я не знал, что вы катаетесь на коньках, и прекрасно катаетесь.
— Зачем я
еду? — повторил он, глядя ей прямо в глаза. — Вы знаете, я
еду для
того, чтобы быть там, где вы, — сказал он, — я не могу иначе.
Не позаботясь даже о
том, чтобы проводить от себя Бетси, забыв все свои решения, не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же
поехал к Карениным. Он вбежал на лестницу, никого и ничего не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел в ее комнату. И не думая и не замечая
того, есть кто в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать поцелуями ее лицо, руки и шею.
Испуганный
тем отчаянным выражением, с которым были сказаны эти слова, он вскочил и хотел бежать за нею, но, опомнившись, опять сел и, крепко сжав зубы, нахмурился. Эта неприличная, как он находил, угроза чего-то раздражила его. «Я пробовал всё, — подумал он, — остается одно — не обращать внимания», и он стал собираться
ехать в город и опять к матери, от которой надо было получить подпись на доверенности.
— А, и вы тут, — сказала она, увидав его. — Ну, что ваша бедная сестра? Вы не смотрите на меня так, — прибавила она. — С
тех пор как все набросились на нее, все
те, которые хуже ее во сто тысяч раз, я нахожу, что она сделала прекрасно. Я не могу простить Вронскому, что он не дал мне знать, когда она была в Петербурге. Я бы
поехала к ней и с ней повсюду. Пожалуйста, передайте ей от меня мою любовь. Ну, расскажите же мне про нее.
День скачек был очень занятой день для Алексея Александровича; но, с утра еще сделав себе расписанье дня, он решил, что тотчас после раннего обеда он
поедет на дачу к жене и оттуда на скачки, на которых будет весь Двор и на которых ему надо быть. К жене же он заедет потому, что он решил себе бывать у нее в неделю раз для приличия. Кроме
того, в этот день ему нужно было передать жене к пятнадцатому числу, по заведенному порядку, на расход деньги.
— Да, кстати, — сказал он в
то время, как она была уже в дверях, — завтра мы
едем решительно? Не правда ли?
Он прикинул воображением места, куда он мог бы
ехать. «Клуб? партия безика, шампанское с Игнатовым? Нет, не
поеду. Château des fleurs, там найду Облонского, куплеты, cancan. Нет, надоело. Вот именно за
то я люблю Щербацких, что сам лучше делаюсь.
Поеду домой». Он прошел прямо в свой номер у Дюссо, велел подать себе ужинать и потом, раздевшись, только успел положить голову на подушку, заснул крепким и спокойным, как всегда, сном.
— Ну что ж,
поедешь нынче вечером к нашим, к Щербацким
то есть? — сказал он, отодвигая пустые шершавые раковины, придвигая сыр и значительно блестя глазами.
Чем дальше он
ехал,
тем веселее ему становилось, и хозяйственные планы один лучше другого представлялись ему: обсадить все поля лозинами по полуденным линиям, так чтобы не залеживался снег под ними; перерезать на шесть полей навозных и три запасных с травосеянием, выстроить скотный двор на дальнем конце поля и вырыть пруд, а для удобрения устроить переносные загороды для скота.
«Разумеется, мне всё равно, но всё-таки совестно и ужасно глупо», подумал Левин, утешая себя
тем, что все это делают, и
поехал в публичное заседание Комитета, где он должен был найти свояченицу, чтобы с ней вместе
ехать домой.
Левин смотрел перед собой и видел стадо, потом увидал свою тележку, запряженную Вороным, и кучера, который, подъехав к стаду, поговорил что-то с пастухом; потом он уже вблизи от себя услыхал звук колес и фырканье сытой лошади; но он так был поглощен своими мыслями, что он и не подумал о
том, зачем
едет к нему кучер.
Читала ли она, как героиня романа ухаживала за больным, ей хотелось ходить неслышными шагами по комнате больного; читала ли она о
том, как член парламента говорил речь, ей хотелось говорить эту речь; читала ли она о
том, как леди Мери
ехала верхом за стаей и дразнила невестку и удивляла всех своею смелостью, ей хотелось это делать самой.
Вронский при брате говорил, как и при всех, Анне вы и обращался с нею как с близкою знакомой, но было подразумеваемо, что брат знает их отношения, и говорилось о
том, что Анна
едет в имение Вронского.
Мысли о
том, куда она
поедет теперь, — к тетке ли, у которой она воспитывалась, к Долли или просто одна за границу, и о
том, что он делает теперь один в кабинете, окончательная ли это ссора, или возможно еще примирение, и о
том, что теперь будут говорить про нее все ее петербургские бывшие знакомые, как посмотрит на это Алексей Александрович, и много других мыслей о
том, что будет теперь, после разрыва, приходили ей в голову, но она не всею душой отдавалась этим мыслям.
К вечеру этого дня, оставшись одна, Анна почувствовала такой страх за него, что решилась было
ехать в город, но, раздумав хорошенько, написала
то противоречивое письмо, которое получил Вронский, и, не перечтя его, послала с нарочным.
Пожимаясь от холода, Левин быстро шел, глядя на землю. «Это что? кто-то
едет», подумал он, услыхав бубенцы, и поднял голову. В сорока шагах от него, ему навстречу, по
той большой дороге-муравке, по которой он шел,
ехала четверней карета с важами. Дышловые лошади жались от колей на дышло, но ловкий ямщик, боком сидевший на козлах, держал дышлом по колее, так что колеса бежали по гладкому.
Чувствуя, что примирение было полное, Анна с утра оживленно принялась за приготовление к отъезду. Хотя и не было решено,
едут ли они в понедельник или во вторник, так как оба вчера уступали один другому, Анна деятельно приготавливалась к отъезду, чувствуя себя теперь совершенно равнодушной к
тому, что они уедут днем раньше или позже. Она стояла в своей комнате над открытым сундуком, отбирая вещи, когда он, уже одетый, раньше обыкновенного вошел к ней.
Она смутно решила себе в числе
тех планов, которые приходили ей в голову, и
то, что после
того, что произойдет там на станции или в именьи графини, она
поедет по Нижегородской дороге до первого города и останется там.
Напившись чаю у
того самого богатого мужика-хозяина, у которого останавливался Левин в свою поездку к Свияжскому, и побеседовав с бабами о детях и со стариком о графе Вронском, которого
тот очень хвалил, Дарья Александровна в 10 часов
поехала дальше.
—
То есть как? — начал с удивлением Васенька. — Куда же
ехать?
Алексей Александрович решил, что
поедет в Петербург и увидит жену. Если ее болезнь есть обман,
то он промолчит и уедет. Если она действительно больна при смерти и желает его видеть пред смертью,
то он простит ее, если застанет в живых, и отдаст последний долг, если приедет слишком поздно.
А я, вместо
того чтобы
ехать отыскать его,
поехал обедать и сюда».
Был уже шестой час и потому, чтобы поспеть во-время и вместе с
тем не
ехать на своих лошадях, которых все знали, Вронский сел в извозчичью карету Яшвина и велел
ехать как можно скорее. Извозчичья старая четвероместная карета была просторна. Он сел в угол, вытянул ноги на переднее место и задумался.
— Да особенного ничего нет, а только
то, что Михаил Алексеевич (так звали живописца) прежде хотел
ехать раньше, а теперь не хочет уезжать, — улыбаясь сказала Варенька.
С чувством усталости и нечистоты, производимым ночью в вагоне, в раннем тумане Петербурга Алексей Александрович
ехал по пустынному Невскому и глядел пред собою, не думая о
том, что ожидало его.
Он думал о
том, что Анна обещала ему дать свиданье нынче после скачек. Но он не видал ее три дня и, вследствие возвращения мужа из-за границы, не знал, возможно ли это нынче или нет, и не знал, как узнать это. Он виделся с ней в последний раз на даче у кузины Бетси. На дачу же Карениных он ездил как можно реже. Теперь он хотел
ехать туда и обдумывал вопрос, как это сделать.
Переодевшись без торопливости (он никогда не торопился и не терял самообладания), Вронский велел
ехать к баракам. От бараков ему уже были видны море экипажей, пешеходов, солдат, окружавших гипподром, и кипящие народом беседки. Шли, вероятно, вторые скачки, потому что в
то время, как он входил в барак, он слышал звонок. Подходя к конюшне, он встретился с белоногим рыжим Гладиатором Махотина, которого в оранжевой с синим попоне с кажущимися огромными, отороченными синим ушами вели на гипподром.
Вронский
поехал во Французский театр, где ему действительно нужно было видеть полкового командира, не пропускавшего ни одного представления во Французском театре, с
тем чтобы переговорить с ним о своем миротворстве, которое занимало и забавляло его уже третий день. В деле этом был замешан Петрицкий, которого он любил, и другой, недавно поступивший, славный малый, отличный товарищ, молодой князь Кедров. А главное, тут были замешаны интересы полка.
— Со мной? Со мной счастье! — сказал Левин, опуская окно кареты, в которой они
ехали. — Ничего тебе? а
то душно. Со мной счастье! Отчего ты не женился никогда?
Ей хотелось спросить, где его барин. Ей хотелось вернуться назад и послать ему письмо, чтобы он приехал к ней, или самой
ехать к нему. Но ни
того, ни другого, ни третьего нельзя было сделать: уже впереди слышались объявляющие о ее приезде звонки, и лакей княгини Тверской уже стал в полуоборот у отворенной двери, ожидая ее прохода во внутренние комнаты.
Из благословенья образом ничего не вышло. Степан Аркадьич стал в комически-торжественную позу рядом с женою; взял образ и, велев Левину кланяться в землю, благословил его с доброю и насмешливою улыбкой и поцеловал его троекратно;
то же сделала и Дарья Александровна и тотчас же заспешила
ехать и опять запуталась в предначертаниях движения экипажей.
—
Тем более, — сказал он, — что я и хотел просить вашего извинения и тотчас откланяться. Мне завтра надо
ехать.
Кроме
того, из этого же оказывалось, что бороны и все земледельческие орудия, которые велено было осмотреть и починить еще зимой и для которых нарочно взяты были три плотника, были не починены, и бороны всё-таки чинили, когда надо было
ехать скородить.
Решено было, что Левин
поедет с Натали в концерт и на публичное заседание, а оттуда карету пришлют в контору за Арсением, и он заедет за ней и свезет ее к Кити; или же, если он не кончит дел,
то пришлет карету, и Левин
поедет с нею.
Когда я получил телеграмму, я
поехал сюда с
теми же чувствами, скажу больше: я желал ее смерти.