Неточные совпадения
Всех же более, казалось, был поражен совершившимся чудом вчерашний захожий в
обитель монашек «от
святого Сильвестра», из одной малой
обители Обдорской на дальнем Севере.
— Из малой Обдорской
обители, от
святого Селивестра, — смиренно ответил захожий монашек, быстрыми, любопытными своими глазками, хотя несколько и испуганными, наблюдая отшельника.
Это не то, что пустынная
обитель, где есть ряд келий, темный проход, часовня у
святых ворот с чудотворною иконою и возле ключ воды студеной, — это было скучное, сухое место.
— В настоящее время, пришедши в преклонность моих лет, я, милостивый государь, вижу себя лишенною пристанища. А как я, с самых малых лет, имела к божественному большое пристрастие, то и хожу теперь больше по
святым монастырям и
обителям, не столько помышляя о настоящей жизни, сколько о жизни будущей…
"Ты почто, раба, жизнью печалуешься? Ты воспомни, раба, господина твоего, господина твоего самого Христа спаса истинного! как пречистые руце его гвоздями пробивали, как честные нозе его к кипаристу-древу пригвождали, тернов венец на главу надевали, как
святую его кровь злы жидове пролияли… Ты воспомни, раба, и не печалуйся; иди с миром, кресту потрудися; дойдешь до креста кипарисного, обретешь тамо
обители райские; возьмут тебя, рабу, за руки ангели чистые, возьмут рабу, понесут на лоно Авраамлее…"
— Нашего брата, странника, на
святой Руси много, — продолжал Пименов, — в иную
обитель придешь, так даже сердце не нарадуется, сколь тесно бывает от множества странников и верующих. Теперь вот далеко ли я от дому отшел, а и тут попутчицу себе встретил, а там: что ближе к
святому месту подходить станем, то больше народу прибывать будет; со всех, сударь, дорог всё новые странники прибавляются, и придешь уж не один, а во множестве… так, что ли, Пахомовна?
«Уж вы, чёботы мои, чёботы строгие, сослужите мне службу верную, доведите меня до
святых угодников, до
святых угодников, их райских
обителей!
Хотя в 1612 году великолепная церковь
святого Сергия, высочайшая в России колокольня, две башни прекрасной готической архитектуры и много других зданий не существовали еще в Троицкой лавре, но высокие стены, восемь огромных башен, соборы: Троицкий, с позлащенною кровлею, и Успенский, с пятью главами, четыре другие церкви, обширные монастырские строения, многолюдный посад, большие сады, тенистые рощи, светлые пруды, гористое живописное местоположение — все пленяло взоры путешественника, все поселяло в душе его непреодолимое желание посвятить несколько часов уединенной молитве и поклониться смиренному гробу основателя этой
святой и знаменитой
обители.
Простояв более шестнадцати месяцев под стенами лавры, воеводы польские, покрытые стыдом, бежали от монастыря, который недаром называли в речах своих каменным гробом, ибо
обитель святого Сергия была действительно обширным гробом для большей части войска и могилою их собственной воинской славы.
Троицкая лавра
святого Сергия, эта священная для всех русских
обитель, показавшая неслыханный пример верности, самоотвержения и любви к отечеству, была во время междуцарствия первым по богатству и великолепию своему монастырем в России, ибо древнее достояние князей русских, первопрестольный град Киев, с своей знаменитой Печерской лаврою, принадлежал полякам.
Из роду Отрепьевых, галицких боярских детей. Смолоду постригся неведомо где, жил в Суздале, в Ефимьевском монастыре, ушел оттуда, шатался по разным
обителям, наконец пришел к моей чудовской братии, а я, видя, что он еще млад и неразумен, отдал его под начал отцу Пимену, старцу кроткому и смиренному; и был он весьма грамотен: читал наши летописи, сочинял каноны
святым; но, знать, грамота далася ему не от господа бога…
У нас не переводились, да и не переведутся праведные. Их только не замечают, а если стать присматриваться — они есть. Я сейчас вспоминаю целую
обитель праведных, да еще из таких времен, в которые
святое и доброе больше чем когда-нибудь пряталось от света. И, заметьте, все не из чернородья и не из знати, а из людей служилых, зависимых, коим соблюсти правоту труднее; но тогда были… Верно и теперь есть, только, разумеется, искать надо.
А народ при встрече косится на меня: обрыдла, противна и враждебна мужикам чёрная одежда захребетников. А снять мне её нельзя: паспорт мой просрочен, но игумен надпись сделал на нём, удостоверил, что я послушник Савватеевской
обители и ушёл для посещения
святых мест.
И вот, благословясь, я раздавала
По храмам Божьим на помин души,
И нищей братье по рукам, в раздачу,
Убогим, и слепым, и прокаженным,
Сиротам и в убогие дома,
Колодникам и в тюрьмах заключенным,
В
обители: и в Киев, и в Ростов,
В Москву и Углич, в Суздаль и Владимир,
На Бело-озеро, и в Галич, и в Поморье,
И в Грецию, и на
святую Гору,
И не могла раздать.
И в монастырскую тюрьму
Пошли один по одному,
Загадкой мучаясь простой,
Жильцы
обители святой!..
Не было бы тогда гнусной зависти, непозволительных стремлений, всякого рода опасений и подкопов; люди жили бы, как
святые в царстве небесном: много будет в раю
обителей, много степеней блаженства, но низшие степени будут братски сочувствовать высшим и сами наслаждаться отблеском того высшего блаженства, которого удостоены избранные.
— А писано вот что: «Во
святей Киевской Печерской
обители преподобных Антония и Феодосия бе старец, именем Матвей.
— Слава тебе, Господи!.. Благодарю Создателя!.. — набожно перекрестясь, молвила Манефа. — Эки дела-то!.. Эки дела!.. — продолжала она, покачивая головой. — В
обители, во
святом месте, взамен молитвы да поста, чем вздумали заниматься!.. Себя топят и других в омут тянут… Всем теперь быть в ответе!.. Всем страдать!..
Евдокеюшку послать — Виринеюшки жаль: восемь годов она сряду в читалках жила, много пользы принесла
обители, и матушке Виринее я
святое обещанье дала, что на дальнюю службу племянницу ее больше не потребую… и что там ни будь, а старого друга, добрую мою старушку, мать Виринею, не оскорблю…
Святое бы дело
обителью тебе хозяйствовать.
Яко Петр из вериг, невидимо изыде из заточения и ангелом Божиим проведен бысть в
обитель невидимых
святых на озере Нестиаре.
В Оленевском ските одна
обитель была основана Анфисой Колычевой, родственницей
святого Филиппа митрополита…
И лекаря-то выписала поганить нечестивым лекарством
святую душеньку, и власть-то забрала в
обители непомерную, такую власть, что даже ключницу, мать Софию, из игуменских келий выгнала, не уважа того, что пятнадцать годов она в ключах при матушке ходила, а сама Марья Гавриловна без году неделя в
обители живет, да и то особым хозяйством…
— Не посетуйте, матушка, что скажу я вам, — молвил Василий Борисыч. — Не забвение славного Керженца, не презрение ко
святым здешним
обителям было виною того, что к вам в нужное время из Москвы не писали. Невозможно было тогда не хранить крепкой тайны происходившего. Малейшее неосторожное слово все зачинание могло бы разрушить. И теперь нет ослабы христианству, а тогда не в пример грознее было. Вот отчего, матушка, до поры до времени то дело в тайне у нас и держали.
— Про то, что всем скитам конец настанет, егда нашу
святую икону в никонианскую церковь внесут, ни единым словом в подлинном сказании не помянуто, а сказано: «Пока сия икона моя будет в той
обители, дотоле древлее благочестие процветать в ней будет…» Где ж тут общее дело нашли вы?..
Однажды на Тихонов день [16 июня 1708 года.] многие старцы и старицы, именитые люди и духовного чина к матери Голиндухе в
обитель сходились разбирать поподробну «спорные письма» протопопа Аввакума и обрели в них несогласных речей со
святых отец Писанием много, за то и согласились отложить те письма.
В этих местностях до расхищения казенных лесов, бывшего в пятидесятых годах, жило немало пустынников.], и только в молитвах и посте подвизался, что сподобился общения со невидимыми грешному миру
святыми отцами Нестиарской
обители [Озеро Нестиар на левой стороне Керженца среди глухого леса.].
— Что за
обитель? Что за невидимые
святые? Не слыхивал я, грешный, про них… — с живым любопытством спрашивал Иосифа Василий Борисыч.
Крайнего и пресветлого, грядущего града небесного Иерусалима взыскательнице, любознательных же и огнелучных ангельских сил ревнительнице, плоть свою Христа ради изнурившей, твердому и незыблемому адаманту древлеблагочестивыя отеческия нашея веры, пресветло, аки луча солнечная, сияющей во благочестии и христоподражательном пребывании пречестной матушке Манефе, о еже во Христе с сестрами пречестныя
обители святых, славных и всехвальных, верховных апостол Петра и Павла земнокасательное поклонение и молитвенное прошение о еже приносити подателю всех благ, всевышнему Богу о нас грешных и недостойных святыя и приятныя ваши молитвы.
— Вашими бы устами да мед пить, Патап Максимыч, — грустно проговорила Дарья Сергевна. — А впрочем, мне-то что ж? В ихнем семействе я буду лишняя, помехой буду, пожалуй. Люди они молодые, а я старуха. Черную рясу решилась надеть я. Слезно стану молить мать Манефу, приняла бы меня во
святую свою
обитель, а по времени и ангелоподобного чина удостоила бы.
Тот скит несколько лет пред тем весь выгорел дотла; а между тем дошли до Петербурга сведения, что там есть много
обителей, а из них самою главною и многолюдною считается
обитель Анфисина, построенная будто бы лет двести тому назад инокиней Анфисой, родственницей, как говорило предание,
святого Филиппа митрополита.
При самом первом взгляде на Киев делается понятно, почему
святые отшельники нашей земли избирали именно это место для перехода с него в высшие
обители.
Ствол потемнел… Оба образка тут. Теркин постоял, обернувшись в ту сторону, где подальше шло болотце, считавшееся также
святым. Про него осталось предание, что туда провалилась целая
обитель и затоплена была водой… Но озерко давно стало высыхать и теперь — топкое болото, кое-где покрытое жидким тростником.
—
Святые отцы, благословите пришествие в мирную
обитель вашу бесприютного странника! — прервал говорившего старца раздавшийся за ним голос.
—
Святые отцы, благословите пришествие в мирную
обитель вашу бесприютного странника! — прервал говорившего старца раздавшийся за ними голос.
— Купят, голубушка, купят… А завтра чем свет на кладбище пойдем да в Лавру, в другие церкви вклады сделаем, на вечный помин души покойничка… А что от дома выручим, с собой возьмем, по
святым местам разнесем, в
обители святые пожертвуем, но чтобы на себя из этих денег не истратить ни синь пороха.
— Придите ко мне, — воскликнул я, — придите ко мне вы все, ушедшие от той жизни: здесь, в тихой
обители, под
святым покровом железной решетки, у моего любвеобильного сердца, вы найдете покой и отраду. Возлюбленные мои чада, отдайте мне вашу печальную, исстрадавшуюся душу, и я одену ее светом, я перенесу ее в те благостные страны, где никогда не заходит солнце извечной правды и любви!