Неточные совпадения
Приготовь поскорее комнату для важного гостя, ту, что выклеена желтыми бумажками;
к обеду прибавлять
не трудись, потому что закусим в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а вина вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы
прислал самого лучшего, а
не то я перерою весь его погреб.
Хлестаков (сначала немного заикается, но
к концу речи говорит громко).Да что же делать?.. Я
не виноват… Я, право, заплачу… Мне
пришлют из деревни.
Случается,
к недужному
Придешь:
не умирающий,
Страшна семья крестьянская
В тот час, как ей приходится
Кормильца потерять!
Оборванные нищие,
Послышав запах пенного,
И те
пришли доказывать,
Как счастливы они:
— Нас у порога лавочник
Встречает подаянием,
А в дом войдем, так из дому
Проводят до ворот…
Чуть запоем мы песенку,
Бежит
к окну хозяюшка
С краюхою, с ножом,
А мы-то заливаемся:
«Давать давай — весь каравай,
Не мнется и
не крошится,
Тебе скорей, а нам спорей...
— По времени Шалашников
Удумал штуку новую,
Приходит к нам приказ:
«Явиться!»
Не явились мы,
Притихли,
не шелохнемся
В болотине своей.
Была засу́ха сильная,
Наехала полиция...
Стародум(целуя сам ее руки). Она в твоей душе. Благодарю Бога, что в самой тебе нахожу твердое основание твоего счастия. Оно
не будет зависеть ни от знатности, ни от богатства. Все это
прийти к тебе может; однако для тебя есть счастье всего этого больше. Это то, чтоб чувствовать себя достойною всех благ, которыми ты можешь наслаждаться…
Скотинин. То ль еще увидишь, как опознаешь меня покороче. Вишь ты, здесь содомно. Через час место
приду к тебе один. Тут дело и сладим. Скажу,
не похвалясь: каков я, право, таких мало. (Отходит.)
Но торжество «вольной немки»
приходило к концу само собою. Ночью, едва успела она сомкнуть глаза, как услышала на улице подозрительный шум и сразу поняла, что все для нее кончено. В одной рубашке, босая, бросилась она
к окну, чтобы, по крайней мере, избежать позора и
не быть посаженной, подобно Клемантинке, в клетку, но было уже поздно.
Сначала Беневоленский сердился и даже называл речи Распоповой"дурьими", но так как Марфа Терентьевна
не унималась, а все больше и больше приставала
к градоначальнику: вынь да положь Бонапарта, то под конец он изнемог. Он понял, что
не исполнить требование"дурьей породы"невозможно, и мало-помалу
пришел даже
к тому, что
не находил в нем ничего предосудительного.
Никто
не станет отрицать, что это картина
не лестная, но иною она
не может и быть, потому что материалом для нее служит человек, которому с изумительным постоянством долбят голову и который, разумеется,
не может
прийти к другому результату, кроме ошеломления.
Скорым шагом удалялся он прочь от города, а за ним, понурив головы и едва поспевая, следовали обыватели. Наконец
к вечеру он
пришел. Перед глазами его расстилалась совершенно ровная низина, на поверхности которой
не замечалось ни одного бугорка, ни одной впадины. Куда ни обрати взоры — везде гладь, везде ровная скатерть, по которой можно шагать до бесконечности. Это был тоже бред, но бред точь-в-точь совпадавший с тем бредом, который гнездился в его голове…
Ионка изумлялся все больше и больше этому приступу и
не столько со страхом, сколько с любопытством ожидал,
к каким Бородавкин
придет выводам.
Он видел, что старик повар улыбался, любуясь ею и слушая ее неумелые, невозможные приказания; видел, что Агафья Михайловна задумчиво и ласково покачивала головой на новые распоряжения молодой барыни в кладовой, видел, что Кити была необыкновенно мила, когда она, смеясь и плача,
приходила к нему объявить, что девушка Маша привыкла считать ее барышней и оттого ее никто
не слушает.
О матери Сережа
не думал весь вечер, но, уложившись в постель, он вдруг вспомнил о ней и помолился своими словами о том, чтобы мать его завтра,
к его рожденью, перестала скрываться и
пришла к нему.
— Ну, хорошо, хорошо. Погоди еще, и ты
придешь к этому. Хорошо, как у тебя три тысячи десятин в Каразинском уезде, да такие мускулы, да свежесть, как у двенадцатилетней девочки, — а
придешь и ты
к нам. Да, так о том, что ты спрашивал: перемены нет, но жаль, что ты так давно
не был.
— Сейчас, сейчас! — обратился он
к вошедшему лакею. Но лакей
не приходил их звать опять, как он думал. Лакей принес Вронскому записку.
Как только Левин подошел
к ванне, ему тотчас же был представлен опыт, и опыт вполне удался. Кухарка, нарочно для этого призванная, нагнулась
к ребенку. Он нахмурился и отрицательно замотал головой. Кити нагнулась
к нему, — он просиял улыбкой, уперся ручками в губку и запрукал губами, производя такой довольный и странный звук, что
не только Кити и няня, но и Левин
пришел в неожиданное восхищение.
Левин часто замечал при спорах между самыми умными людьми, что после огромных усилий, огромного количества логических тонкостей и слов спорящие
приходили наконец
к сознанию того, что то, что они долго бились доказать друг другу, давным давно, с начала спора, было известно им, но что они любят разное и потому
не хотят назвать того, что они любят, чтобы
не быть оспоренными.
Мысли о том, куда она поедет теперь, —
к тетке ли, у которой она воспитывалась,
к Долли или просто одна за границу, и о том, что он делает теперь один в кабинете, окончательная ли это ссора, или возможно еще примирение, и о том, что теперь будут говорить про нее все ее петербургские бывшие знакомые, как посмотрит на это Алексей Александрович, и много других мыслей о том, что будет теперь, после разрыва,
приходили ей в голову, но она
не всею душой отдавалась этим мыслям.
― Я
пришел вам сказать, что я завтра уезжаю в Москву и
не вернусь более в этот дом, и вы будете иметь известие о моем решении чрез адвоката, которому я поручу дело развода. Сын же мой переедет
к сестре, ― сказал Алексей Александрович, с усилием вспоминая то, что он хотел сказать о сыне.
— О, Господи! сколько раз! Но, понимаете, одному можно сесть за карты, но так, чтобы всегда встать, когда
придет время rendez-vous. [свидания.] А мне можно заниматься любовью, но так, чтобы вечером
не опоздать
к партии. Так я и устраиваю.
Вот что происходит от жизни в провинции, вы ничего
не знаете. Landau, видите ли, commis [приказчиком] был в магазине в Париже и
пришел к доктору.
Она, счастливая, довольная после разговора с дочерью,
пришла к князю проститься по обыкновению, и хотя она
не намерена была говорить ему о предложении Левина и отказе Кити, но намекнула мужу на то, что ей кажется дело с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только приедет его мать. И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил и начал выкрикивать неприличные слова.
Ему и в голову
не приходило, чтобы могло быть что-нибудь дурное в его отношениях
к Кити.
И Левину смутно
приходило в голову, что
не то что она сама виновата (виноватою она ни в чем
не могла быть), но виновато ее воспитание, слишком поверхностное и фривольное («этот дурак Чарский: она, я знаю, хотела, но
не умела остановить его»), «Да, кроме интереса
к дому (это было у нее), кроме своего туалета и кроме broderie anglaise, у нее нет серьезных интересов.
Решено было, что Левин поедет с Натали в концерт и на публичное заседание, а оттуда карету
пришлют в контору за Арсением, и он заедет за ней и свезет ее
к Кити; или же, если он
не кончит дел, то
пришлет карету, и Левин поедет с нею.
Левин говорил то, что он истинно думал в это последнее время. Он во всем видел только смерть или приближение
к ней. Но затеянное им дело тем более занимало его. Надо же было как-нибудь доживать жизнь, пока
не пришла смерть. Темнота покрывала для него всё; но именно вследствие этой темноты он чувствовал, что единственною руководительною нитью в этой темноте было его дело, и он из последних сил ухватился и держался за него.
— Ну, иди, иди, и я сейчас
приду к тебе, — сказал Сергей Иванович, покачивая головой, глядя на брата. — Иди же скорей, — прибавил он улыбаясь и, собрав свои книги, приготовился итти. Ему самому вдруг стало весело и
не хотелось расставаться с братом. — Ну, а во время дождя где ты был?
Раз решив сам с собою, что он счастлив своею любовью, пожертвовал ей своим честолюбием, взяв, по крайней мере, на себя эту роль, — Вронский уже
не мог чувствовать ни зависти
к Серпуховскому, ни досады на него за то, что он, приехав в полк,
пришел не к нему первому. Серпуховской был добрый приятель, и он был рад ему.
Чтобы
не зависеть от Левиных в этой поездке, Дарья Александровна послала в деревню нанять лошадей; но Левин, узнав об этом,
пришел к ней с выговором.
— В третий раз предлагаю вам свою руку, — сказал он чрез несколько времени, обращаясь
к ней. Анна смотрела на него и
не знала, что сказать. Княгиня Бетси
пришла ей на помощь.
Художник Михайлов, как и всегда, был за работой, когда ему принесли карточки графа Вронского и Голенищева. Утро он работал в студии над большою картиной.
Придя к себе, он рассердился на жену за то, что она
не умела обойтись с хозяйкой, требовавшею денег.
Но она
не слушала его слов, она читала его мысли по выражению лица. Она
не могла знать, что выражение его лица относилось
к первой пришедшей Вронскому мысли — о неизбежности теперь дуэли. Ей никогда и в голову
не приходила мысль о дуэли, и поэтому это мимолетное выражение строгости она объяснила иначе.
«Что как она
не любит меня? Что как она выходит за меня только для того, чтобы выйти замуж? Что если она сама
не знает того, что делает? — спрашивал он себя. — Она может опомниться и, только выйдя замуж, поймет, что
не любит и
не могла любить меня». И странные, самые дурные мысли о ней стали
приходить ему. Он ревновал ее
к Вронскому, как год тому назад, как будто этот вечер, когда он видел ее с Вронским, был вчера. Он подозревал, что она
не всё сказала ему.
Кити настояла на своем и переехала
к сестре и всю скарлатину, которая действительно
пришла, ухаживала за детьми. Обе сестры благополучно выходили всех шестерых детей, но здоровье Кити
не поправилось, и великим постом Щербацкие уехали за границу.
— Кити,
не было ли у тебя чего-нибудь неприятного с Петровыми? — сказала княгиня, когда они остались одни. — Отчего она перестала
присылать детей и ходить
к нам?
Она вышла в столовую под предлогом распоряжения и нарочно громко говорила, ожидая, что он
придет сюда; но он
не вышел, хотя она слышала, что он выходил
к дверям кабинета, провожая правителя канцелярии.
— Помни одно, что мне нужно было одно прощение, и ничего больше я
не хочу… Отчего ж он
не придет? — заговорила она, обращаясь в дверь
к Вронскому. — Подойди, подойди! Подай ему руку.
— Это
не нам судить, — сказала госпожа Шталь, заметив оттенок выражения на лице князя. — Так вы
пришлете мне эту книгу, любезный граф? Очень благодарю вас, — обратилась она
к молодому Шведу.
Когда вчера вечером он
пришел к ней, они
не поминали о бывшей ссоре, но оба чувствовали, что ссора заглажена, а
не прошла.
Камердинер Вронского
пришел спросить расписку на телеграмму из Петербурга. Ничего
не было особенного в получении Вронским депеши, но он, как бы желая скрыть что-то от нее, сказал, что расписка в кабинете, и поспешно обратился
к ней.
Степан Аркадьич
не избирал ни направления, ни взглядов, а эти направления и взгляды сами
приходили к нему, точно так же, как он
не выбирал формы шляпы или сюртука, а брал те, которые носят.
Пока отец
не приходил, Сережа сел
к столу, играя ножичком, и стал думать.
— Мама! Она часто ходит ко мне, и когда
придет… — начал было он, но остановился, заметив, что няня шопотом что — то сказала матери и что на лице матери выразились испуг и что-то похожее на стыд, что так
не шло
к матери.
Я схватил бумаги и поскорее унес их, боясь, чтоб штабс-капитан
не раскаялся. Скоро
пришли нам объявить, что через час тронется оказия; я велел закладывать. Штабс-капитан вошел в комнату в то время, когда я уже надевал шапку; он, казалось,
не готовился
к отъезду; у него был какой-то принужденный, холодный вид.
С тех пор как я живу и действую, судьба как-то всегда приводила меня
к развязке чужих драм, как будто без меня никто
не мог бы ни умереть, ни
прийти в отчаяние!
— Я буду иметь честь
прислать к вам нониче моего секунданта, — прибавил я, раскланявшись очень вежливо и показывая вид, будто
не обращаю внимания на его бешенство.
— Умерла; только долго мучилась, и мы уж с нею измучились порядком. Около десяти часов вечера она
пришла в себя; мы сидели у постели; только что она открыла глаза, начала звать Печорина. «Я здесь, подле тебя, моя джанечка (то есть, по-нашему, душенька)», — отвечал он, взяв ее за руку. «Я умру!» — сказала она. Мы начали ее утешать, говорили, что лекарь обещал ее вылечить непременно; она покачала головкой и отвернулась
к стене: ей
не хотелось умирать!..
Мы
пришли к провалу; дамы оставили своих кавалеров, но она
не покидала руки моей. Остроты здешних денди ее
не смешили; крутизна обрыва, у которого она стояла, ее
не пугала, тогда как другие барышни пищали и закрывали глаза.
— Я вам расскажу всю истину, — отвечал Грушницкий, — только, пожалуйста,
не выдавайте меня; вот как это было: вчера один человек, которого я вам
не назову,
приходит ко мне и рассказывает, что видел в десятом часу вечера, как кто-то прокрался в дом
к Лиговским. Надо вам заметить, что княгиня была здесь, а княжна дома. Вот мы с ним и отправились под окна, чтоб подстеречь счастливца.