Неточные совпадения
—
Не вы ли, — спросил он, — изволили с год назад или даже ближе
прислать письмо, кажется из Швейцарии,
к Елизавете Прокофьевне?
Давеча ваш слуга, когда я у вас там дожидался, подозревал, что я на бедность
пришел к вам просить; я это заметил, а у вас, должно быть, на этот счет строгие инструкции; но я, право,
не за этим, а, право, для того только, чтобы с людьми сойтись.
Я нелюдим и, может быть, долго
к вам
не приду.
— А я
не намерен; спасибо. Я здесь от вас направо первая дверь, видели? Ко мне постарайтесь
не очень часто жаловать;
к вам я
приду,
не беспокойтесь. Генерала видели?
Нина Александровна укорительно глянула на генерала и пытливо на князя, но
не сказала ни слова. Князь отправился за нею; но только что они
пришли в гостиную и сели, а Нина Александровна только что начала очень торопливо и вполголоса что-то сообщать князю, как генерал вдруг пожаловал сам в гостиную. Нина Александровна тотчас замолчала и с видимою досадой нагнулась
к своему вязанью. Генерал, может быть, и заметил эту досаду, но продолжал быть в превосходнейшем настроении духа.
— В вас всё совершенство… даже то, что вы худы и бледны… вас и
не желаешь представить иначе… Мне так захотелось
к вам
прийти… я… простите…
Если совершенная правда, что у вас опять это дело сладилось, то я и на глаза ей
не покажусь, да и
к тебе больше никогда
не приду.
Беспрерывно осведомлялся,
не нужно ли ему чего, и когда князь стал ему наконец замечать, чтоб он оставил его в покое, послушно и безмолвно оборачивался, пробирался обратно на цыпочках
к двери и всё время, пока шагал, махал руками, как бы давая знать, что он только так, что он
не промолвит ни слова, и что вот он уж и вышел, и
не придет, и, однако ж, чрез десять минут или по крайней мере чрез четверть часа являлся опять.
— Что же вы про тех-то
не скажете? — нетерпеливо обратилась Вера
к отцу. — Ведь они, коли так, сами войдут: шуметь начали. Лев Николаевич, — обратилась она
к князю, который взял уже свою шляпу, — там
к вам давно уже какие-то
пришли, четыре человека, ждут у нас и бранятся, да папаша
к вам
не допускает.
— Во-первых, и
не смей думать, — начала она, — что я
пришла к тебе прощения просить. Вздор! Ты кругом виноват.
— И я
не верю, хоть есть улики. Девка своевольная, девка фантастическая, девка сумасшедшая! Девка злая, злая, злая! Тысячу лет буду утверждать, что злая! Все они теперь у меня такие, даже эта мокрая курица, Александра, но эта уж из рук вон выскочила. Но тоже
не верю! Может быть, потому что
не хочу верить, — прибавила она как будто про себя. — Почему ты
не приходил? — вдруг обернулась она опять
к князю. — Все три дня почему
не приходил? — нетерпеливо крикнула ему она другой раз.
— А чрез три дня сами
придете и позовете
к себе… Ну как вам
не стыдно? Это ваши лучшие чувства, чего вы стыдитесь их? Ведь только сами себя мучаете.
— Давеча утром
прислала, чтоб я никогда
не смел
к вам ходить.
— Это всё бред! Этому, что ты про меня говоришь, никогда, никогда
не бывать! Завтра я
к вам
приду…
Повторив еще раз, что дело наверно лопнет и всё окажется вздором, я прибавил, что если завтра утром я
к ним
не приду, то, значит, дело кончено и им нечего ждать.
Наконец,
пришла к нему женщина; он знал ее, знал до страдания; он всегда мог назвать ее и указать, — но странно, — у ней было теперь как будто совсем
не такое лицо, какое он всегда знал, и ему мучительно
не хотелось признать ее за ту женщину.
— Ну, довольно, надо торопиться, — заключила она, выслушав всё, — всего нам только час здесь быть, до восьми часов, потому что в восемь часов мне надо непременно быть дома, чтобы
не узнали, что я здесь сидела, а я за делом
пришла; мне много нужно вам сообщить. Только вы меня совсем теперь сбили. Об Ипполите я думаю, что пистолет у него так и должен был
не выстрелить, это
к нему больше идет. Но вы уверены, что он непременно хотел застрелиться и что тут
не было обману?
Лебедев, может быть,
к вам
придет сейчас; он,
не знаю зачем, вас искал, два раза спрашивал.
Когда он, еще давеча утром, забылся тяжелым сном на своей кушетке, всё еще
не решаясь раскрыть который-нибудь из этих трех кувертов, ему опять приснился тяжелый сон, и опять
приходила к нему та же «преступница».
— Да они и сами
не умели рассказать и
не поняли; только всех напугал.
Пришел к Ивану Федоровичу, — того
не было; потребовал Лизавету Прокофьевну. Сначала места просил у ней, на службу поступить, а потом стал на нас жаловаться, на меня, на мужа, на тебя особенно… много чего наговорил.
Сестры на нетерпеливые расспросы мамаши отвечали очень подробно, и, во-первых, что «ровно ничего, кажется, без нее
не случилось», что князь
приходил, что Аглая долго
к нему
не выходила, с полчаса, потом вышла, и, как вышла, тотчас же предложила князю играть в шахматы; что в шахматы князь и ступить
не умеет, и Аглая его тотчас же победила; стала очень весела и ужасно стыдила князя за его неуменье, ужасно смеялась над ним, так что на князя жалко стало смотреть.
— Я
не от вас ухожу, — продолжал он с беспрерывною одышкой и перхотой, — я, напротив, нашел нужным
к вам
прийти, и за делом… без чего
не стал бы беспокоить. Я туда ухожу, и в этот раз, кажется, серьезно. Капут! Я
не для сострадания, поверьте… я уж и лег сегодня, с десяти часов, чтоб уж совсем
не вставать до самого того времени, да вот раздумал и встал еще раз, чтобы
к вам идти… стало быть, надо.
— Вот видите, князь: никто
не прыгает из окошек, а случись пожар, так, пожалуй, и первейший джентльмен и первейшая дама выпрыгнет из окошка. Коли уж
придет нужда, так нечего делать, и
к Настасье Филипповне наша барышня отправится. А разве их там никуда
не выпускают, ваших барышень-то?
Но мы знаем также, что он, в эти же дни, несколько раз, и даже много раз, вдруг отправлялся
к Епанчиным,
не скрывая этого от Настасьи Филипповны, отчего та
приходила чуть
не в отчаяние.
Когда он
пришел потом, почти уже за день свадьбы,
к князю каяться (у него была непременная привычка
приходить всегда каяться
к тем, против кого он интриговал, и особенно если
не удавалось), то объявил ему, что он рожден Талейраном и неизвестно каким образом остался лишь Лебедевым.
— Вот ты как давеча ко мне зазвонил, я тотчас здесь и догадался, что это ты самый и есть; подошел
к дверям на цыпочках и слышу, что ты с Пафнутьевной разговариваешь, а я уж той чем свет заказал: если ты, или от тебя кто, али кто бы то ни был, начнет ко мне стукать, так чтобы
не сказываться ни под каким видом; а особенно если ты сам
придешь меня спрашивать, и имя твое ей объявил.